Братья Рико - Жорж Сименон

Казалось, Малакс не проявлял к нему недоверия. Безразличием это тоже нельзя назвать. Просто визит незнакомца с Юга нисколько не взволновал старика. Да и вряд ли что-нибудь могло его взволновать. Он построил свою жизнь так, как хотел, и полностью слился с той обстановкой, которую сам себе создал. Незнакомец переступает порог его дома, и он приглашает гостя выпить стопочку домашней водки. Для него это только повод выпить самому и перекинуться несколькими словами с новым человеком.

Глядя на старика, можно было подумать, что он не придает большого значения визиту Эдди.

— Мать написала мне, что Тони отказался от своей должности.

Эдди пустил пробный шар. Его интересовало, как будет реагировать Малакс. Если старик в курсе дела, он может иронически усмехнуться, услышав слово «должность».

Малакс и вправду усмехнулся, но без всякой иронии.

Усмешка была только в глазах. Лицо и губы не изменили выражения.

— Я проезжал поблизости и решил завернуть к вам.

Как бы в знак благодарности Малакс налил ему вторую стопку самогона, который обжигал горло.

Разговаривать с ним было куда труднее, чем с каким-нибудь шерифом или хозяином ночного клуба. Труднее еще и оттого, что Эдди плохо владел собой. Ему было немного стыдно, и он пытался это скрыть. Он чувствовал себя дряблым, слабым рядом с этой громадой, которая покачивалась перед его глазами.

А старик не спешил ему на помощь. Возможно, он делал это без всякой задней мысли. Люди, ведущие такую жизнь, как Малакс, не очень разговорчивы.

— Я подумал, что, если понадобится, я смог бы подыскать для Тони работу.

— Мне кажется, он один из тех, кто обходится своими силами.

— Тони очень способный механик. Еще мальчишкой он увлекался машинами.

— Да, за каких-нибудь три дня он пустил в ход старый грузовик, который давно валялся у меня среди другого железного хлама.

Эдди заставил себя улыбнуться.

— Это так похоже на Тони! Он оказал вам хорошую услугу.

— Ну, я просто подарил ему эту машину. Надо же было что-нибудь для него сделать. А в прошлом году я купил себе новую.

— И они уехали на грузовике?

Старик утвердительно кивнул.

— Это получилось для них очень удачно. Имея грузовик, такой человек, как мой брат, может заняться небольшим бизнесом.

— Так он и говорил.

Спрашивать о главном было еще рано.

— А ваша дочь? Кажется, ее зовут Нора?.. Она не побоялась?

— Чего?

— Бросить работу, Нью-Йорк, обеспеченную жизнь, чтобы отправиться куда глаза глядят!

Он сделал ударение на словах «куда глаза глядят», надеясь на реакцию, но ее не последовало.

— Нора уже достаточно взрослая. Три года назад, уезжая отсюда, она тоже не знала, что ее ждет. И я этого не знал, когда в шестнадцать лет покидал родную деревню.

— И она не боится трудностей?

Как фальшиво звучал его голос, даже для собственного слуха! Ему казалось, что он играет гнусную роль. Однако в интересах Тони он иначе поступить не мог.

— Какие это трудности! У моих родителей было восемнадцать душ детей, и до того дня, как я покинул отцовский дом, я никогда не видел белого хлеба. Даже не знал, что он существует. Нас всегда кормили ржаным хлебом, свеклой и картошкой, иной раз давали кусочек сала. Картошка с салом у них будет в любом случае.

— Тони не трус.

— Он славный малый.

— Я вот думаю, не было ли у него каких-нибудь планов, когда он приводил в порядок грузовик?

— Возможно, и были.

— В некоторых местах не хватает машин.

— Это верно.

— Особенно сейчас, когда собирают урожай.

Старик снова кивнул, подогревая свою стопку в широкой загорелой ладони.

— Во Флориде он сразу нашел бы клиентов. Там сейчас цветут гладиолусы.

И это ничего не дало. Нужно было идти более прямым путем.

— Они вам писали?

— С тех пор как уехали — нет.

— Как же это дочка не пишет отцу?

— Когда я уехал от родителей, я три года ничего не писал им. Прежде всего потому, что пришлось бы покупать марки. Да и писать было не о чем. За все время я послал им только два письма.

— И сын вам тоже не пишет?

— Который?

Эдди не знал, сколько их у него. Двое, трое?

— Тот, что работает в «Дженерал электрик». Тони рассказывал о нем матери. Кажется, это человек с большим будущим.

— Возможно.

— Выходит, вашим детям не нравится жить в деревне?

— Этим двоим не нравится.

Стараясь сдержать раздражение, Эдди поднялся со стула, подошел к окну и стал смотреть на дождь, который лил как из ведра: по лужам шли большие круги.

— Ну что ж, пора в путь.

— Вы будете в Нью-Йорке еще сегодня вечером?

Эдди ответил «да», хотя сам еще этого не знал.

— Я хотел бы написать Тони и сообщить ему разные новости, — сказал он.

— Он не оставил адреса. Видимо, не хочет, чтобы его беспокоили.

В голосе старика по-прежнему не чувствовалось и тени насмешки. Он привык мыслить и разговаривать очень просто. По крайней мере Эдди хотелось так думать.

— Представьте, вдруг что-нибудь случится с нашей матерью… — Он чувствовал себя отвратительно. Никогда ему еще не приходилось играть такую мерзкую роль. — Она уже в преклонном возрасте и последнее время неважно себя чувствует.

— Хуже смерти ничего случиться не может. А ведь Тони все равно ее не воскресить, правда?

Конечно, это была правда. Сущая правда. Но ему приходилось изощряться, чтобы выпытать у старика то, чего тот либо не знал, либо не хотел открывать.

Эдди вздрогнул, увидев во дворе человека с накинутым на голову мешком, который заменял ему зонтик. Человек разглядывал номерной знак на его машине, а потом заглянул внутрь, чтобы прочесть имя на карточке прав водителя, прикрепленной к рулю. Молодой человек в красноватых резиновых сапогах походил на Малакса, но казался некрасивее из-за не правильных черт лица.

Он постучал сапогами о стенку, толкнул дверь, оглядел Эдди, отца, потом бросил взгляд на бутылку и стаканы.

— Это кто? — спросил он, не здороваясь.

— Брат Тони, — ответил старик.

— Вы наняли эту колымагу в Гаррисберге? — обратился молодой Малакс к Эдди.

Это был не вопрос, почти обвинение. Больше он ничего не сказал и, не обращая внимания на гостя, прошел на кухню, чтобы налить себе стакан воды.

— Надеюсь, они счастливы, — сказал Эдди, чтобы как-то закончить разговор.

— В этом я уверен, — ответил старик.

Сын вернулся в комнату со стаканом воды и не спускал глаз с Эдди, который неохотно направился к двери.

Старый Малакс поднялся и смотрел ему вслед, но провожать не пошел.

— Спасибо за угощение.

— Не за что.

— И все же спасибо. Я мог бы оставить вам свой адрес на тот случай, если…

Это была последняя попытка.

— А на что он мне! Ведь я никогда не пишу и даже не уверен, что еще помню буквы.

Сгорбившись, Эдди прошел к машине, увидев, что забыл поднять стекло и что все сиденье залито водой. Это привело его в бешенство. Вдобавок он услышал, как в доме громко смеялись.

Когда он подъехал к таверне Хиггинса, незнакомец, который по-прежнему раскачивался в кресле, увидев его, насмешливо прищурил глаз. Раздосадованный, Эдди даже не вышел из машины, дал газ и повернул обратно.

Теперь он уже не сбился с дороги. Гроза кончилась. Не было ни грома, ни молнии, но сеял мелкий, частый дождь. Такой будет лить не меньше двух дней.

Хозяин гаража в Гаррисберге что-то проворчал: машина была забрызгана грязью от верха до колес. Эдди зашел в гостиницу, взял чемодан и велел шоферу такси ехать на аэродром, даже не зная, когда будет самолет.

Ждать пришлось полтора часа. Летное поле размыло дождем. Посадочные дорожки, пересекавшие аэродром, поблескивали цементом. В зале ожидания пахло сыростью и уборной. В глубине зала Эдди заметил две телефонные кабины и подошел к кассе, чтобы разменять деньги.

Вчера он домой не позвонил. Да и теперь вошел в кабину скрепя сердце — только потому, что обещал Эллис позвонить. Даже заказав номер, он еще не знал, что будет говорить. Хотелось только одного — как можно скорее вернуться домой, выбросить из головы Фила и все организации на свете.

Никто не имеет права так вторгаться в его жизнь. Он построил ее сам, своими руками, как старый Малакс свою ферму.

Он не несет никакой ответственности за поступки и поведение брата. Ведь не он сидел за рулем машины, откуда прогремели выстрелы, оборвавшие жизнь торговца сигарами с Фултон-авеню.

Все это, когда сидишь здесь, кажется какой-то фантастикой. Неужели тот человек в Уайт-Клауде следил за ним? Если так, то он должен последовать и дальше. Из окна кабины ему виден был весь зал ожидания. Там сидели только две пожилые женщины и моряк с дорожной сумкой, которую он поставил рядом на скамью.

Все вокруг было серым, грязным, унылым, тогда как его дом в Санта-Кларе, залитый солнцем, сверкал безупречной белизной.

Что же понадобилось тому типу в Уайт-Клауде?

Пока телефонистки переговаривались, Эдди нашел простое объяснение. Ведь Сид Кубик не ребенок. Он может дать фору любому детективу. В доме Хиггинса, рядом с дверью в лавку, расположено окошко с надписью: