Запретные наслаждения - Бертрис Смолл

– В холодильнике. И мне никогда не приходилось изображать беспомощность.

Рина открыла дверцу холодильника и вытащила большую стеклянную миску.

– И не пытайся убедить меня, что ты не думала увидеть его у себя между ног, потому что я в жизни этому не поверю. Только женщина, высеченная из камня, способна устоять перед этим человеком. Что это у тебя? – Она подозрительно заглянула в миску.

– Я никак не могла выбрать между муссом и шоколадным бисквитом. Поэтому сделала шоколадное печенье «дамские пальчики» и шоколадный мусс с клубникой.

– Ты точно к нему неравнодушна, – хмыкнула Рина.

– Почему ты так решила?

До чего же совестно, что тебя видят насквозь! Неужели и Майкл Девлин обо всем догадался?

– Двойной шоколад – верный признак влюбленности, – изрекла Рина.

Эмили залилась краской.

– Как по-твоему, он заметит? – нервно пробормотала она.

– Нет, – заверила Рина. – Но, думаю, ты тоже ему нравишься.

– Рина, мы только что встретились! – раздраженно бросила Эмили.

– Послушай, милая, если я в чем и разбираюсь, так это в мужчинах. Знаю, знаю, я вышла за Сэма в двадцать лет. Но все же мне известна природа мужчин. Дело не в том, сколько времени вы знакомы. Весь вопрос в мгновенной химической реакции между мужчиной и женщиной. А эта самая реакция уже произошла. Ни о чем не думай, просто наслаждайся происходящим. Ты всю жизнь тяжко трудилась, пытаясь загладить то, что называешь ошибкой Кэти и Джо. Но ты не была ошибкой, Эмили, поверь мне. Твои родители дружили едва ли не пеленок. Ты – закономерный плод этой нежной дружбы. И не стоит стараться быть святой, чтобы замолить их грехи. Они создали тебя и разошлись. Каждый жил своей жизнью. Пора и тебе жить своей, милая. Кстати, у тебя нет взбитых сливок для этого дьявольского творения?

Эмили не знала, то ли плакать, то ли смеяться.

– О, что бы я делала без тебя, Рина Зелигман! – воскликнула она. – Ты стала моей опорой с тех пор, как умерли бабушки.

– Разумеется, – спокойно ответила Рина, смахивая одинокую слезу со щеки Эмили. – Ты могла бы быть моей дочерью, солнышко. Сын – это твой ребенок, пока не женится. А вот дочь остается дочерью всю жизнь. Мать всегда твердила это, но, говоря по правде, мой брат был для нее куда лучшей дочерью, чем я.

– Сейчас взобью сливки, – пообещала Эмили. – Это не займет много времени. Спроси у мужчин, хотят они кофе или чая. И не отнесешь ли в столовую бутылку охлажденного вина? Бокалы на подносе.

Она вытащила темную бутылку сладкого десертного вина и протянула Рине, а сама принялась взбивать густые сливки, перекладывая их в хрустальную чашу фигурно вырезанной серебряной ложкой.

Все решили, что будут пить чай, так что Рина заварила большой чайник американского черного чая с единственной чайной плантации в Соединенных Штатах, расположенной недалеко от Чарлстона, в Южной Каролине. Эмили приохотила к этому сорту Саванна Баннинг.

Закончив работу, она разложила по креманкам шоколадный мусс и взбитые сливки. Гости в почтительном молчании поглощали десерт. Рина разливала чай и вино.

Наконец Майкл отодвинул стул и глубоко вздохнул.

– Уже и не помню, когда в последний раз так славно ужинал, – объявил он, поблескивая зелеными глазами.

– Рада, что вам понравилось, – скромно пробормотала Эмили.

Рина заметила, как смягчился взгляд Девлина. Черт возьми, он действительно хочет девочку! Интересно, сколько времени понадобится обоим, чтобы это понять?

Взглянув на мужа, она увидела, что и тот наконец заметил некое притяжение между Эмили и Миком. Взгляды супругов встретились в безмолвном понимании. Доктор Сэм встал.

– Терпеть не могу поесть и тут же ретироваться, но сегодня у меня дежурство в больнице. Рина, идем! Эмили, ужин просто изумительный. Спасибо, дорогая, что пригласила нас. Мик, рад познакомиться с собратом по поеданию ростбифа с кровью. Надеюсь, мы еще увидимся.

– Я тоже на это надеюсь, доктор Сэм, – кивнул Девлин.

– Я провожу вас до двери, – вызвалась Эмили и долго махала рукой вслед удалявшейся машине.

– Где они живут? – спросил Девлин. Она и не заметила, как он оказался рядом.

– Совсем недалеко отсюда, в Энсли-Корт.

– Проезжая через городок, я совсем не видел больших магазинов, а ведь эта чудесная говядина наверняка куплена у настоящего мясника. Давайте посидим. На вашем большом крыльце так хорошо, и вид отсюда замечательный.

– Но посуда! – запротестовала Эмили.

– Бьюсь об заклад, вы с Риной уже все успели составить в посудомойку, кроме десертных тарелок, разумеется. Послушайте, как поет малиновка. Не знаю песни слаще, да и то ее можно услышать только весной, на рассвете и закате. А ведь уже середина весны. Вы не услышите малиновки до следующего года, если пропустите сейчас ее песню.

Он уселся в широкую плетеную качалку и показал Эмили на соседний стул. Она тоже села.

– Впервые вижу мужчину, способного распознать песню малиновки и знающего, когда она поет!

– Я вырос в деревне, – напомнил Мик. – И до сих пор предпочитаю ее городу.

– А вот я вообще не могла бы жить в городе, – призналась Эмили. – Хотя отец – городской житель, да и мать живет неподалеку от Вашингтона. Но я совсем не городская девушка. Всю жизнь провела в Эгрет-Пойнт и не желаю нигде больше жить. Полагаю, меня с полным правом можно назвать деревенщиной. А вам нравится Лондон? По-моему, чудесный город.

– Мне очень повезло. Я жил в элегантном маленьком домике напротив прелестного парка. Собственно говоря, он принадлежит мне. Я сдал его на год вместе с дворецким, мистером Эдлингтоном, богатой американской вдове. А тем временем посмотрю, как обернутся дела. Пока что я не уверен, хочу ли остаться здесь.

– Вот как?.. – разочарованно протянула Эмили. – Но почему бы и нет? Это все Джей-Пи, верно? Гнусное создание, но сделала «Стратфорд» исключительно доходным предприятием, а в издательском деле это главное. Мартин вряд ли обойдется без нее.

– Значит, вы в курсе происходящего, – тихо заметил он.

– К сожалению, – вздохнула Эмили. – А теперь мне нужно убрать со стола и составить посуду в машину.

– Я помогу, – вызвался он, провожая ее в дом. Они молча очистили последние тарелки и убрали со стола бокалы. Когда вся посуда оказалась в посудомойке, Эмили попросила Мика снять чудесную скатерть из ирландского полотна, которой был накрыт стол работы Дункана Файфа, и собрать салфетки.

– Эсси, моя домоправительница, постирает это в понедельник, – пояснила она, убирая все в корзину с грязным бельем.

– Смотрю, вы стираете в огромной ванне? – удивился он, разглядывая прачечную.

– Одно из преимуществ жизни в старом доме, – улыбнулась Эмили, выставляя кофеварку. – Кто первый встанет, тот и варит кофе.