Ради жизни на земле-86 (сборник) - Михаил Ильин

На бивуаки останавливались не в населенных пунктах, а под открытым небом, в падях, недалеко от опушек лесов, за три часа до захода солнца. Два часа затрачивали на строевые занятия, час — на подготовку к ночлегу: разбивали палатки, собирали валежник дли костров. Когда солнце пряталось за сопку и наползала темнота, в лагере вспыхивали гирлянды костров. Несмотря на позднюю осень, было еще сравнительно тепло, вода не замерзала даже ночью.

Первый снег выпал 4 ноября. Через сутки наша колонна прибыла в конечную точку похода — в город Уссурийск и разбила лагерь на пустыре у восточной его окраины.

* * *

7 ноября, в день двадцать восьмой годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, полки дивизии участвовали в военном параде войск Приморского округа, посвященном победе над Японией.

ЗЕМЛЯКИ НА ВОЙНЕ

Последние дни Ивана Сидоренко

В Комсомольске-на-Амуре есть улица имени Ивана Сидоренко.

Из передовой «Правды» за 27 октября 1974 года «Честь фамилии»

Летом сорок второго года в большой излучине Дона, куда прорвалась ударная группировка немецко-фашистских войск, развернулась величайшая битва минувшей войны. Не считаясь с огромными потерями в технике, живой силе, враг остервенело пробивался к Волге. Наперерез его танковым колоннам наше командование выдвинуло соединения, снятые с других фронтов или переброшенные из глубины страны.

В самые трудные дни одной из первых преградила дорогу врагу сформированная в Хабаровске 205-я стрелковая дивизия, которой в то время командовал генерал-майор Иван Алексеевич Макаренко. Она выгрузилась из эшелонов на станции Качелинская, 13 июня переправилась на западный берег Дона и вступила в бой с противником у села Верхняя Бузиновка.

В 577-м стрелковом полку дивизии политруком шестой роты был Иван Данилович Сидоренко — в годы первой пятилетки известный на всю страну строитель Харьковского тракторного завода, затем строитель Днепрогэса и Комсомольска-на-Амуре.

С фотографии, сделанной незадолго до отъезда на Дон, смотрит на нас веселыми, смелыми и ясными глазами очень молодой человек. В петлицах его гимнастерки по два малиновых квадратика — «кубаря», как тогда говорили. Через сильные рабочие плечи перекинуты тугие ремни новехонькой портупеи и тоненький ремешок планшета.

Он и его боевые товарищи в то жаркое и трудное лето два месяца стойко бились в излучине Дона с врагом, в три раза превосходящим их по численности и вооружению. Они не давали немецким колоннам продвигаться, удерживали линию фронта на плоской, как столешница, местности.

«…Мы деремся здорово, по-дальневосточному, — писал Иван Сидоренко в своей первой весточке с фронта жене Евдокии Петровне на далекий Амур. — Фашисты чувствуют наши удары. Только вот самолетов у нас маловато, а фашисты бомбят. Но и это не так страшно.

Пишу эти строки под гул артиллерии и разрывы фашистских мин. Лежу в окопе, зарывшись в землю, а значит, — в безопасности. Но скоро атака, к которой я готовлю гранаты. Ношу их в сумке и в карманах, сплю на них. Верю — они меня выручат…»

Бок о бок с русскими и украинцами в шестой роте воевали нанайцы — аборигены Приамурья, истинные сыны тайги, меткие стрелки, привыкшие на охоте без промаха бить белок и соболей. Политрук Сидоренко организовал из нанайцев отряд снайперов.

Из вереницы фронтовых дней выделяются особо памятные.

Один из них — 6 июля, когда Иван Сидоренко вызвал на соревнование лучшего снайпера роты Чокчо Бельды: кто за светлое время суток уничтожит больше врагов? Политрук ночью оборудовал для себя две огневые позиции — основную и запасную. Чокчо Бельды действовал на левом фланге.

Утром Иван Сидоренко увидел немецких связистов. Они шли в полный рост и тянули провод от командного пункта к минометной батарее. Прозвучали подряд три выстрела — и у противника тремя связистами стало меньше.

До темноты политрук сразил еще шестерых гитлеровцев.

— А как у тебя дела, Чокчо? — спросил он у Бельды.

— Мало…

— А все-таки сколько?

— Тринадцать и двух испортил…

Абсолютно точные в подсчете результатов своей фронтовой охоты на фашистов, снайперы-нанайцы в боевой счет включали лишь врагов, убитых наповал.

Дивизионная газета «В бой за Родину» 9 июля напечатала заметку бойца шестой роты Магибаева под заголовком «Наш политрук», посвященную Ивану Сидоренко. Ее заключали слова: «За ним мы готовы идти в огонь и воду».

Еще два памятных дня — 3 и 5 августа. О них вспомнил сам Сидоренко во втором, последнем письме с фронта, посланном жене:

«…Особенно большой бой был 3 августа, в котором я лично из снайперской винтовки убил десять фашистов. Возможно, об этом вы прочтете в сводке Информбюро.

Возможно также, вы получите извещение, что я убит 5 августа, но не верьте. Я был окружен и упал под пулеметным огнем фашистов. В часть попал только на второй день, когда меня занесли уже в списки убитых. Как видите, я воскрес».

* * *

После двух месяцев боев противнику удалось оттеснить дивизию на территорию Клетского района. Близко были теперь Волга, Сталинград.

Поздно вечером 14 августа 577-й и 721-й стрелковые полки, оторвавшись от наседавшего на них врага, заняли новый рубеж — высоты в пяти километрах к югу от станицы Ближняя Перекопка, расположенные на направлении ожидавшегося главного удара фашистских войск. За ночь солдаты отрыли окопы и оборудовали огневые позиции для противотанковых ружей, пулеметов, минометов и пушек.

В семь часов утра на краю степи показались черные точки. Постепенно приближаясь, они все увеличивались и увеличивались. Через несколько минут отчетливо стала видна катившаяся к высотам лавина танков.

Танки шли строем, развернутым от края до края широкого пшеничного поля. За ними двигались бронетранспортеры с автоматчиками. Вперед вырвались быстрые, как тараканы-прусаки, мотоциклисты.

Когда вся эта армада приблизилась метров на пятьсот, артиллерия дивизии открыла шквальный огонь. На голубом фоне чистого утреннего неба мгновенно выросли огненно-черные кусты разрывов. Над танками взметнулись столбы черного дыма. Пять — в разных местах поля — застыли обгорелыми коробками. Остальные, маневрируя, попятились.

Первая атака отбита. Но это было только начало. Артиллерийские батареи и танки врага тридцать минут обрабатывали массированным огнем позиции дивизии, пытаясь сокрушить ее огневые средства.

После артподготовки гитлеровцы начали новую атаку.

Группе тяжелых танков удалось прорваться через заградительный огонь к высоте, которую оборонял второй батальон 577-го полка. Защитники высоты ударили по ним из противотанковых ружей, забросали их связками гранат и бутылками с зажигательной смесью. Загорелось еще шесть вражеских машин. Уцелевшие опять отступили.

— Молодцы, дальневосточники! — похвалил бойцов своей роты политрук Сидоренко. — Оказывается, пехота может укрощать и тяжелые танки.

И вот тогда налетела вражеская авиация. Пронзительно визжа, обрушились бомбы. От их разрывов закачалась земля. Тучи дыма и пыли застили солнце.

Сбросив груз, фашистские самолеты повернули к своему аэродрому. Рвущий душу грохот сменился тревожной тишиной. Но тут же короткую паузу тишины оборвали лязг гусениц и рев моторов. Фашисты пошли в третью атаку.

Большие потери понесли 577-й и 721-й полки, но оставшиеся в строю бойцы, вооруженные гранатами и бутылками с зажигательной смесью, вступили в новый поединок с танками, прорвавшимися к высоте. В дымные костры и в груды металлолома превратилось еще девять танков. А всего в этом бою их было уничтожено двадцать восемь!

Потерпев очередную неудачу, фашистское командование изменило тактику. Оно послало танки в обход флангов советских полков, а на штурм высот бросило мотопехоту.

Цепь за цепью появлялись перед передним краем полка гитлеровцы в надвинутых на глаза касках. Несмотря на потери, они ломились вперед. До вечера наши воины отбили десять атак фашистов. Пять раз группы атакующих проникали в окопы шестой роты. Командир роты Пастухов и политрук Сидоренко поднимали бойцов в рукопашные схватки — шел страшный штыковой бой.

Передовые батальоны 577-го и 721-го полков почти полностью полегли на поле боя. Фашисты, обойдя танками фланги, окружили дивизию. Оставшиеся в живых бойцы шестой роты и ее политрук Сидоренко, обороняя командный пункт дивизии, уже в сумерках отбивали одиннадцатую, особо яростную атаку гитлеровцев на высоту 103.6.

Этой атакой и завершился трагический день 15 августа. Последними удерживали высоту, куда враги прорвались дорогой ценой, три солдата и политрук Сидоренко. Они стояли за уступом окопа в желтом дыму. Не осталось ни одного патрона — отбивались штыками. А потом, чтобы не даться врагу живыми, подорвали себя гранатами…