Шаман - Кристофер Сташеф

Но он мог просить. И всю эту долгую морозную ночь он просил. Рил лежала в холодном поту, а душа Огерна стремилась ввысь. Мир вокруг него ожил, заиграл красками. Рил умирала, а Огерн все молился, молился о чуде и звал Манало.

Но мудрец не пришел, и небо озарилось восходом.

И из хижины вышел Чалук, положил тяжелую руку на плечо Огерна и сказал:

— Мы сделали все, что могли, Огерн, но этого было недостаточно. Пойдем, попрощайся с ней.

Огерн стоял на коленях — застывший, окоченевший. Медленно-медленно поднялся он на ноги и пошел за шаманом в хижину.

Они вышли оттуда, когда над горизонтом поднялось солнце, чтобы проводить душу Рил на небеса. Некоторое время они стояли молча — Чалук в страхе и тревоге. Лицо Огерна было грозным, а сердце — полным ярости.

Огерн, — умоляюще проговорил шаман, — мы ничего не могли больше сделать.

Огерн рубанул рукой по воздуху.

— Не на тебя я гневаюсь, Чалук. На самом деле и ты, и Мардона все сделали, чтобы облегчить Рил ее последние минуты. Нет, не вы заслуживаете мести.

— Кто же тогда? — спросил Чалук и тут же пожалел о вопросе, потому что Огерн прорычал:

— Ломаллин! — и быстрым шагом отправился к своей кузнице.

Там он схватил молот и принялся колотить по наковальне до тех пор, пока молот не сломался, а наковальня не покрылась вмятинами-следами ярости кузнеца. Но гнев Огерна не унялся. Он смотрел в огонь и молча проклинал Ломаллина, отпуская своему богу оскорбление за оскорблением. Гнев мало-помалу отступал, и вызревал замысел мести. Огерну пришла мысль, что нанести удар Ломаллину он мог бы только через посредничество Улагана, и уж, конечно, покровитель людей получит по заслугам, если Огерн поклонится его сопернику…

Огерн завыл, откинул голову назад и повалился на пол. Ну не глупость ли? Повиноваться и поклоняться богу, который забрал жизнь у Рил? Но к кому же тогда ему обратиться? Какому богу поклониться? Улаган был его врагом, и Огерн решил, что будет изо всех сил бороться с человеконенавистником, проникать в его замыслы и козни и мешать им, когда только получится. Он знал, с каким богом ему сражаться, он понимал это очень хорошо…

Но с чьей помощью? Какой бог мог дать Огерну силы для такой мести? Если Ломаллин обманул его, к кому же ему обратиться за помощью?

Наконец, обессилев от гнева, Огерн повалился на пол кузницы и, рыдая, уснул.

Разбудил Огерна шум взволнованных голосов. Он испуганно огляделся и увидел длинный золотистый луч солнца, пробившийся в кузницу из-под шкур, занавешивающих вход. Огерн огляделся и поразился тому, что еще жив, жив после пережитого горя, и что мир продолжал существовать… без Рил.

При воспоминании о смерти жены у Огерна вдруг опять стало пусто в груди, словно оттуда следом за Рил ушло его сердце. Отчаянно желая забыться, Огерн поднялся и, покачиваясь, вышел из кузницы.

Народ сгрудился около пони, нагруженного двойной поклажей, а рядом с пони стояли четверо мужчин с посохами и длинными ножами, засунутыми за широкие кожаные ремни. Говорили все одновременно — требовали новостей, выспрашивали, что за товары привезли эти люди, тащили свои куски янтаря или олова, выкопанные в скалах в сутках пути от деревни. Огерн смотрел на эту кутерьму безо всякого интереса, поражаясь тому, что им владеет одна только свинцовая тоска. А ведь прежде появление покупателей янтаря вызывало у него радость и восторг. Но какая могла быть в жизни радость теперь, без Рил?

Один из торговцев стоял впереди пони. Он, смеясь, поднял руки вверх:

— Тише, друзья, тише! Не можем же мы сразу выполнить все ваши просьбы! Мы пробудем у вас денек-другой, если вы согласны нас принять, и у нас хватит времени выслушать ваши новости и рассказать вам свои, купить у вас янтарь и олово и продать вам горшки, ткани и украшения с юга! А золота никто из вас не нашел?

— На этот раз никому из нас золота не попалось, — ответил вождь Рубо. — И почему это вы, южане, так обожаете этот желтый металл? Я не понимаю. О, конечно, когда его отчистишь, он очень красив, и из него получаются славные побрякушки для женщин, но что еще за толк от него?

— Такой же толк, как и от янтаря, который мы тоже покупаем, — усмехнулся второй торговец. — Люди в городах отваливают нам целые ярды ткани за кусочек янтаря — ведь из него получаются такие красивые украшения.

— А вот олово им нужно, чтобы делать бронзу. — И торговец, покупавший олово, показал свой клинок. — Мы и для вас такие приберегли, хотя вон как далеко зашли на север.

— А вот и не стоило для нас их приберегать, — гордо ответил торговцу Рубо. — Мы нашли железную руду, и у нас есть свой кузнец.

При этих словах торговец сморщил нос:

— Железо! Да оно мгновенно сломается под ударом бронзового меча, выкованного поистине искусным кузнецом! Ладно, как хотите. Пользуйтесь своим железом, а я себе бронзу оставлю.

— Нет, ну некоторые-то из нас не откажутся, — поспешил вставить один из соплеменников.

Главный торговец пожал плечами:

— Поторговать — это мы с радостью. Мы ведь для того и пришли к вам. Но скажите, кто же научил вас ковать железо за тот год, что мы с вами не видались?

— Мудрый человек, Манало, — отвечал вождь Рубо. — Он пришел к нам зимой, прожил у нас месяц и многому нас научил.

— Манало? — переспросил другой торговец и нахмурился. — Не так ли звали странника, который разозлил командира воинов Куру в торговом укреплении Байлео?

Огерн напрягся — неожиданно болтовня привлекла его внимание.

Главный торговец кивнул:

— Тот самый. Он имел глупость проповедовать милость Ломаллина воинам-куруитам. Командир его заточил в темницу и поклялся, что если мудрец не отречется от Ломаллина и не станет прославлять Улагана, то его принесут Улагану в жертву.

— Манало в темнице? — Огерн бросился к торговцу, схватил его за плечи. — Ты точно знаешь?

Так же точно, как то, что руки у тебя чересчур крепкие. — Главный торговец нахмурился, попытался вырваться, но Огерн крепко держал его.

— Где это — Байлео?

— На вершине холма, возле которого ваша река Сегуэй впадает в Машру. Там стояли только стены, а теперь за ними вырос настоящий город. Неужто ты про Байлео не слыхал?

— Слыхал, — кивнул Огерн и скрипнул зубами. — Да только ничего хорошего.

Его соплеменники согласно заворчали. О воинах из Байлео ходили ужасные рассказы. Поговаривали, будто бы там без следа исчезали люди, но при этом из укрепления ночью доносились душераздирающие крики, будто хорошенькие девушки старались не попадаться на глаза воинам-куруитам. Еще говорили, будто бы эти воины захватили заложников, чтобы принудить несколько племен охотников приносить к укреплению всю добычу. Конечно, охотникам неплохо платили и обещали, что Улаган поможет им разбогатеть, но, похоже, радости охотникам от этого было мало.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});