Камень слова - Виталий Забирко

По местному времени была половина одиннадцатого. Следовало уже давно связаться с Берзеном, чтобы обсудить план дальнейших работ на станции, но Волошин, повинуясь бесшабашному настроению, махнул на работу рукой и вызвал Томановски.

- Абонент занят, - ответила система жизнеобеспечения.

Испытав лёгкое недоумение, Лев хмыкнул и, вконец по-мальчишески расхрабрившись, запросил одностороннюю связь. Похоже, система жизнеобеспечения на некоторое время оторопела от такой наглости, а затем принялась отчитывать за некорректность просьбы.

На Льва увещевания не подействовали. Он открыл пульт сенсорного управления, немного покопался в нём, закоротил пальцами пару нервных окончаний биосистемы, чем резко снизил этический порог прохождения отданных приказов, и снова повторил вызов.

На сей раз система жизнеобеспечения промолчала, и в комнате возникло расплывчатое изображение лаборатории. В том, что это именно лаборатория, Волошин догадался лишь по зелёным спецкомбинезонам сотрудников. Их было двое: они сидели спиной к Волошину перед массивной белой тумбой с теряющимися очертаниями - вероятнее всего пультом какой-то установки. По маленькой фигурке и тёмному пятну на месте головы одного из сотрудников Лев догадался, что это Томановски. Вторая фигура, высокая, узкая, со светлым пятном волос могла принадлежать как Ткачику, так и любому из тридцати сотрудников станции, которых Лев ещё не видел.

- ...я бы тебя убил! - донёсся из лаборатории искажённый до металла мужской голос.

"Ого!" - обомлел Волошин.

- Это какой уровень? - быстро спросил голос Ткачика. Всё-таки вторым сотрудником был он - его голос звучал без малейших искажений.

- Сейчас посмотрю, - неуверенно ответила Томановски.

- Статиша, - укоризненно заметил Ткачик, - ты сегодня что-то рассеянна.

Изображение совсем расфокусировалось, и Лев не понял, то ли Ткачик взял Томановски за локоть, то ли положил руку на плечо.

- Не надо, Карой, - мягко отстранилась Статиша. - Убери руку... Уровень эхового сознания.

- Н-да! - с сожалением причмокнул Ткачик. - Не понятно. Мы заблокировали сознание общественного поведения, открыли свободу эховому - и на тебе: столь алогичная реакция! Повторяю вопрос...

Звук вдруг поплыл, расщепился на составляющие обертоны, изображение запульсировало, а Волошин ощутил в кончиках пальцев лёгкое покалывание. Он отдёрнул руку, переждал несколько мгновений и снова закоротил нервные окончания сенсорной связи. Минуты три он таким образом выиграл у системы жизнеобеспечения.

- ...вы пришли из царства тьмы нашего прошлого! - вновь ворвался в комнату искажённый металлический голос. - И пытаетесь ввергнуть меня в грех индивидуализма. Я не могу... Я не хочу! Нет слаще доли - жить ради общества! Ежели слова ваши зерном прорастут во мне, я достоин смерти!

- Реципиент на грани психического срыва! - выкрикнула Томановски.

- Отключай! - мгновенно среагировал Ткачик.

С минуту в лаборатории царило молчание.

- А сейчас какой был уровень? - наконец устало спросил Ткачик.

- Тот же - эховый, - проговорила Томановски. - Впрочем, по гипотезе вариатора выведение эхового сознания на поверхность, снижение скорости его функционирования ведет к пробуждению в подкорковой области заблокированного нами доминантного сознания общественного поведения. Отсюда эта мешанина в высказываниях и быстрый сход реципиента к психическому срыву. Вероятно, контакт с эховым сознанием следует вести на скорости его функционирования.

- Может, ты и права... - согласился Ткачик. - Вечером попробуем ввести такую программу. Естественно, прямого разговора не получится - надо заготовить пакет вопросов, чтобы вариатор отбирал посылки в зависимости от ответов. Нам на такой скорости не поговорить... Чёрт! - вдруг выругался он. - Хотел бы я знать, кто программировал транслингатор! То стихотворная иносказательная компиляция, то - "царство тьмы", "грех индивидуализма", "сладкая доля"... Уши бы нарвал!

- Не психуй, - спокойно заметила Статиша.

- Да ладно тебе! - отмахнулся Ткачик. - Мне ещё далеко до психического срыва... Что думает об ответах реципиента вариатор?

- В ответах аборигена, - мгновенно включился в разговор хорошо поставленный голос вариатора, - прослеживаются аналогии с психологией человека "за железным занавесом" середины двадцатого века. Полное неприятие иноидеологии, вера в правильность своих жизненных позиций, неадек...

Голос вариатора вдруг взвыл до ультразвука. В пульте управления сенсорным восприятием системы жизнеобеспечения полыхнула сиреневая молния, отбросив Волошина на пол.

"Доигрался..." - очумело подумал Лев, сидя на полу и дуя на обожжённые пальцы. Он встал, аккуратно закрыл пульт сенсорного восприятия и под аккомпанемент менторских нотаций системы жизнеобеспечения, что, мол, не годится Лёвушке вести себя столь неподобающим образом, сунул пальцы в блок медаптечки. Пальцы мягко прихватило, застрекотал анализатор, а затем на обожжённые места полилось что-то прохладное, быстро снявшее боль.

Психология человека за "железным занавесом"... Термин Волошину был знаком. Он его понимал. Слишком хорошо понимал. Именно он был предметом его внерабочих интересов. Формирование психологии путём внедрения в сознание средствами массовой информации той или иной идеологической концепции. Создание сознания масс... Но какое это имело отношение к Нирване?

Пальцы вытолкнуло из медаптечки. Подушечки краснели регенерированной младенческой кожей; любое прикосновение к ним передавалось нервной системе острым, не очень приятным ощущением сверхчувствительности. Теперь на клавиатуре систематизатора долго не поработаешь...

Волошин уже понял, что присутствовал при контакте с аборигеном в особых условиях. Что-то там у них не ладилось... При контактах с иноцивилизацией главным ступором являлись моральные устои обеих сторон, поэтому коммуникаторов психологически подготавливали к толерантности восприятия чужой морали: не принимать её, но уметь лавировать между её препонами во время контакта. Здесь же явно скрывалось что-то другое. Между "железным занавесом" и нравственностью была существенная разница - всё-таки "железный занавес" характеризовал только определённый период земной истории. А вариатор выразился довольно однозначно. Ляпов, в отличии от человека, он в определениях не допускает...

- Лёвушку вызывает на связь начальник станции Ратмир Берзен, - сухо доложила система жизнеобеспечения.

Волошин поморщился. Похоже, с юмором у местной системы жизнеобеспечения было туговато. Почти за сутки общения она так и не усвоила нюансов пикантности уменьшительного имени гостя и употребляла его во всех случаях, зачастую за пределами шутки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});