Во власти девантара - Бернхард Хеннен

Перед ними распахнулись еще одни ворота, и они ступили в зал, стены которого были скрыты за завесой поблескивающей серебром воды. Потолка не было, вместо него выгибалось дугой сверкающее красноватым вечернее небо. В воздухе слышалась негромкая музыка. Мандред не решался определить, какие инструменты могли бы издавать такие приятные звуки. Музыка успокаивала страх, живший в его сердце с тех пор, как он вошел во двор замка. И тем не менее это место не было создано для человека. Его, ярла, не должно быть здесь!

В зале уже собрались около трех дюжин эльфов, и все глаза устремились на Мандреда. Воин впервые увидел эльфийских женщин. Они были высоки, стройны, бедра у них были более узкие, чем у человеческих женщин. Груди — маленькие и тугие. Будь они людьми, такие похожие на детей женщины никогда не понравились бы Мандреду. Но эльфийки были другими. Их лица полнились такой красотой, от которой можно было забыть обо всем. Мандред не мог сказать, в чем тут дело: в пухлых губах, неподвластных времени чертах или в глазах, манивших пропастью и обещанием неведомых радостей. На некоторых были легкие платья из настолько тонкой материи, что казалось, будто они сшиты из лунного света. Они скорее подчеркивали достоинства их стройных тел, чем скрывали их. Взгляд Мандреда остановился на одной из присутствующих. Она была одета еще более волнующе, чем другие. Подобно цветкам розы сверкали сквозь платье бутоны ее грудей, манящая тень лежала меж бедер. Ни одна человеческая женщина не осмелилась бы надеть такой наряд.

Напротив дверей были ступени, ведущие к трону эльфийского народа. То был простой стул темного дерева с инкрустацией из черных и белых камней, среди которых вились две черные змеи. Рядом с троном возвышалась небольшая колонна, на которой стояла плоская серебряная чаша. А перед троном повелительницы замерла молодая эльфийка. Она была немного ниже остальных женщин, находившихся в зале. Темно-русые волосы волнами спадали на ее обнаженные белоснежные плечи. Губы ее были цвета лесных ягод, а глаза — такие же светло-карие, как шерсть молодого олененка. На ней было голубое платье, вышитое серебристыми нитями. И именно этой женщине поклонился мастер Альвиас.

— Эмерелль, госпожа, это сын человеческий, Мандред, незваным пришедший в наше королевство.

Королева пристально смотрела на Мандреда. Воин не мог прочесть на лице эльфийки, что она думает о нем. Ярл замер, словно каменное изваяние. Казалось, прошла вечность. Музыка стихла; теперь в зале царила тишина, нарушаемая лишь журчанием воды.

— Чего ты хочешь, Мандред, сын человеческий? — раздался наконец голос королевы.

Во рту у Мандреда пересохло. Во время поездки он долго размышлял о том, что он скажет, когда предстанет перед королевой эльфов. Однако теперь в голове не было ни единой мысли. Ничего, кроме беспокойства и гнева из-за смерти соотечественников.

— Я требую выкуп за три убийства, которые совершил один из твоих подданных, повелительница. Таков закон Фьордландии! — выдавил он из себя.

Шум воды стал громче. За спиной Мандред услышал возмущенный шепот.

— И кто же из моих подданных совершил эти кровавые злодеяния? — спокойным голосом спросила Эмерелль.

— Я не знаю его имени. Это чудовище, наполовину человек, наполовину кабан. По пути в твой замок я видел много созданий, подобных ему.

Между бровей королевы пролегла складка.

— Я не знаю существа, подобного тому, которого ты описываешь, Мандред, сын человеческий.

Мандред почувствовал, как кровь прилила к его щекам. Какая наглая ложь!

— Человек-конь был твоим посланником, при дворе лошадей принял человек-козел. Откуда же еще взяться человеку-кабану, если не из твоего царства, королева! Я требую…

Теперь вода с грохотом струилась вдоль стен.

— Ты осмеливаешься обвинять нашу королеву во лжи? — возмутился Альвиас.

Группа эльфов окружила Мандреда.

Воин сжал кулаки.

— Я говорю о том, что видел своими глазами!

— Не забывайте о законах гостеприимства! — Королева практически не повысила голос, и тем не менее ее услышали все. — Я пригласила сына человеческого в этот зал. Если вы тронете его, то затронете и мою честь! А ты, Мандред, придержи язык. Говорю тебе: существа, описанного тобою, нет в Альвенмарке. Расскажи нам, что сделал этот человек-кабан. Я очень хорошо знаю, что вы, люди, избегаете стоящих вертикально камней. От чего ты бежал сюда?

Мандред рассказал о напрасной охоте и о силе человека-кабана. Когда он закончил, складка между бровей Эмерелль стала глубже.

— Я сожалею о смерти твоих товарищей, Мандред. Пусть их хорошо встретят в чертогах твоих богов.

Воин удивленно посмотрел на повелительницу. Ждал, что она продолжит. Предложит ему что-нибудь. Это ведь не могло так закончиться! Молчание затягивалось. Мандред подумал о Фрейе. Каждый час, который терял он здесь, подвергал ее большей опасности, если, конечно, человек-кабан уже не напал на Фирнстайн…

Он смущенно опустил взгляд. Чего стоит его гордость, если она куплена ценой крови его людей!

— Госпожа Эмерелль, я… прошу у тебя помощи в охоте за чудовищем. Я… прошу прощения, если оскорбил тебя. Я всего лишь простой человек. Сражаться словами — это не мое. Что на уме, то и на языке.

— Ты приходишь в мой замок, Мандред, оскорбляешь меня перед моими придворными, а теперь спрашиваешь, не думаю ли я рискнуть жизнями своих охотников, чтобы послужить твоему делу? Поистине, у тебя что на уме, то и на языке, сын человеческий. — Эмерелль провела рукой над серебряной чашей, мельком взглянула на воду. — Что ты предложишь мне взамен за помощь? Разве у твоего народа за кровь не платят кровью?

Королева удивила Мандреда. Князья Фьордландии открыто выставляли свои требования, не торговались, словно мелкие лавочники. Он опустился на колени.

— Освободи мою страну от человека-кабана, и можешь распоряжаться мной по своему усмотрению. Я твой.

Эмерелль негромко рассмеялась.

— Мандред, честно говоря, ты не тот человек, которого я хотела бы видеть рядом с собой каждый день. — Она помолчала и снова бросила взгляд в серебряную чашу. — Я требую то, что носит под сердцем твоя жена Фрейя. Первого ребенка, который родится у тебя, Мандред, сын человеческий. Дружбу эльфийского народа не завоевать парой фраз. Я заберу ребенка через год, считая с сегодняшнего дня.

Мандред стоял, словно громом пораженный.

— Моего ребенка?

Он оглянулся на других эльфов в поисках поддержки. Но ни на одном лице не увидел сочувствия. Как там говорится в детских сказках? Сердца эльфов холодны, как зимние звезды…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});