Не уходи, Аук!(Лесные сказки) - Надеждина Надежда Августиновна

— Мой сын, — сказал он дятлихе, — не может быть таким носатым. Я сильно подозреваю, что какой-то нахальный кулик подкинул нам в гнездо свое яйцо.

— Чего, чего? — встрепенулась дятлиха. — Пора бы знать, что в чужие гнезда яйца подкидывает только кукушка. А на кукушонка наш сын не похож. Он в точь-в-точь ты — перышко к перышку. Правда, нос длинноват и ножки кривые. Но со временем выровняется.

Дятлиха ошиблась. Птенец остался носатым, только это его ничуть не смущало. Он ловко лазил по деревьям, цепляясь за ствол когтистыми лапами и весело постукивая клювом, за что его и прозвали Тук-Тук.

Из его длинного граненого клюва вылетало множество вопросов: «Почему деревья не ходят? Почему зайцы не летают? Почему у птицы две ноги, а у комара шесть?» Но больше всего ему хотелось знать, почему дятлы не могут петь, как соловьи.

— Наверное, все дело в длине носа, — попробовала объяснить птенцу дятлиха. — В нашем роду твой нос самый длинный. И я хочу предупредить тебя, сынок, что он еще вырастет, если ты будешь им все время стучать, долбить. Оставь свой нос в покое. Зачем ты суешь его всюду, куда не надо, даже в муравейник?

— Кому не надо, а мне надо. Мне интересно, что там, в муравейнике, внутри. А потом, муравьи съедобные.

— Ты что, их пробовал?

— Пробовал! Но главное, я сделал важное открытие. Я их хватал и ронял. И они, падая ко мне на грудь, от злости обрызгивали мои перья своей муравьиной кислотой. Знаешь, мама, я стал чище, чем если бы выкупался в луже! Теперь я всегда буду принимать муравьиный душ.

Любопытство уводило Тук-Тука все дальше и дальше от родного гнезда.

Однажды молодой дятел очутился в незнакомом лесу. Там он увидел осину, чьи листья так дрожали, будто дерево знобило.

— Что с вами? Вы заболели? Не могу ли я вам чем-нибудь помочь? — вежливо осведомился Тук-Тук.

— Мне плохо! — еще сильней задрожала осина. — Они изведут меня.

Тук-Тук посмотрел вправо, потом влево. Нигде не было видно ни одного насекомого, ни на ветках, ни на стволе.

— Вы их не увидите, — горестно прошелестела осина. — Они под корой. Я погибла. Ни одна птица мне не поможет.

— И все же я попробую вас полечить.

Сильный клюв ударил по стволу. Кусочки коры посыпались, открывая вход в одно из убежищ личинок. Тук-Тук хорошо пообедал в этот день.

Болезнь осины оказалась запущенной. Лечение пришлось несколько раз повторить, отчего в стволе образовалось дупло. Но больная почувствовала себя лучше и любезно предложила дятлу поселиться в дупле.

— Ведь вы недосыпаете. Нельзя выспаться, когда на спину капает дождь.

— Конечно, приятно иметь над головой крышу, но я боюсь вас стеснить…

— Что вы! Мне будет приятно, что мой квартирант сам милый доктор Тук-Тук!

Осина разболтала родственникам и знакомым про молодого доктора, чей нос творит чудеса.

И зашелестели ветки деревьев:

— Доктор Тук-Тук, помогите! Доктор Тук-Тук, мы вас ждем!

Молодой дятел стал лесной «скорой помощью». Каждый день он летал по вызовам. Хорошо, хоть не будили по ночам.

Чтобы меньше тратить времени на перелеты, Тук-Тук выдолбил себе еще одно дупло в другом конце леса. Пожил там, а потом вернулся на старую квартиру.

В дупле, как обычно, было темно, ничего не разглядишь. Но Тук-Тук почувствовал, что в своем доме он не один. Под ним что-то зашевелилось.

Кто-то невидимый пискнул и больно ущипнул дятла за бок.

Потом еще раз ущипнул.

Не дожидаясь нового щипка, Тук-Тук вылетел из дупла.

За ним гналась разъяренная мухоловка-пеструшка:

— Нахал! Забрался в чужой дом, сел детям на голову…

— Но это же мой дом! — оправдывался сконфуженный дятел.

— Я тебе покажу, чей это дом!

Мухоловка взъерошила перья, готовясь к бою. И тут она узнала Тук-Тука.

— Ах, это вы! Извините…

Подлетел мухолов и тоже стал извиняться:

— Мы никогда не посмели бы, но нам сказали, что эту квартиру вы бросили. Между прочим, мы сделали ремонт, пухом утеплили пол. Конечно, вы вправе нас выставить. Но пожалейте наших малышей. Самим нам дупло не выдолбить. Сравните свой нос с нашими.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Однако ваши носы здорово щиплются! — Дятел почесал клювом бок. — Я вас не прогоняю, живите. Куда ж вам деваться с детьми!

Пришлось Тук-Туку снова долбить дупло. За этой работой его и застала дятлиха, прилетевшая навестить пропавшего сына.

— Мама! Вот уж не ожидал! — обрадовался Тук-Тук. — Как ты меня отыскала?

— Да тебя, оказывается, даже лягушки знают. Сорока передавала о тебе в последних новостях.

— Забавно! А я и не слышал.

— Зато мы слушали всей семьей. «Наш уважаемый…», «Наш заслуженный…», «Наш известный…». Вот уж не думала, что мой носуля станет знаменитостью и забудет родную мать.

— Ну что ты, мама! Я никого не забыл. Как поживают папа, братишки, сестренки? Просто мне очень некогда.

— Значит, долбишь и долбишь? Все для других стараешься? А пора бы о себе подумать. Ведь нос-то растет…

Тук-Туку были очень неприятны эти слова. Молодая дятлиха, с которой он переглядывался и перестукивался, не находила его уродом. Но что она скажет, если у него нос станет еще длинней?

«Хватит! — решил Тук-Тук. — Больше дупел я не долблю».

Погода испортилась. Два дня лил дождь. И Тук-Тук отдыхал на новоселье.

Но на третье утро, выглянув из дупла, дятел понял, что и здесь ему не будет покоя.

С веток сорвались и бросились ему навстречу синицы, мухоловки, горихвостки, вертишейки, поползни. И зазвенели, защебетали, запищали.

Они жаловались, что лес большой, но дупел не хватает, жить без крыши плохо, малышей заливает дождь. И выручить их может только он, дятел. Мухоловка-пеструшка, которую он осчастливил, рассказала им про его доброту.

— Вся наша надежда, Тук-Тук, на твое великодушное сердце и твой длинный нос!

Добрый дятел не мог отказать бездомной птичьей мелюзге. И опять он лечил и долбил, долбил и лечил, стараясь не думать о носе.

Зато, пролетая по лесу, он слышал, как справляли в дупле новоселье горихвостки, как большая синица, самая из мелких лесных птиц многодетная, пела колыбельную своим четырнадцати малышам.

А осенью по лесу стала кочевать новая синичья стайка. В ней собралась молодежь: и большие синицы «большаки» в желтых с черной полоской жилетках, и лазоревки в шапочках цвета летнего неба, и маленькие вертлявые московки, и гаички-пухляки — серые комочки пуха на тоненьких ножках.

К Веселым Бродяжкам, как прозвали эту синичью компанию, примкнул и знаменитый своим лихим свистом поползень.

Синичата всюду сопровождали дятла. Своими маленькими клювами они начисто выбирали чуть заметные личинки из расколотой дятлом коры.

Веселые Бродяжки и уговорили Тук-Тука не улетать на зимовку в Африку.

Разговор начал Большачок:

— Зачем вам, дятлу, этот зимний курорт для мухоловов? Пусть улетают те, кому здесь зимой есть нечего. Но вам с вашим носом смерть от голода не грозит. А где вы, там и мы.

— Может, останемся? — пискнул Пухляк. — Все-таки любопытно, какая она такая, зима.

— Любопытно, — согласился Тук-Тук. — Признаться, я и сам подумывал остаться, но одному скучно. А в компании я не прочь.

Услышав ответ дятла, поползень радостно свистнул и начал спускаться по стволу вниз головой, как умеют спускаться только одни поползни.

Они остались. Опустевшие квартиры улетевших на юг муховок и горихвосток стали синичьими общежитиями. Здесь маленькие Бродяжки ночевали хвост к хвосту.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

По утрам дятел будил ночлежников, постукивая по стволу:

— Живы ли вы, синичата?

И слышал в ответ бодрый писк:

— Живы! Живем! Выживем!

Но выжить было нелегко. Жуки и личинки ушли под кору так глубоко, что дятел не мог их достать. Дятел завел себе кузницу. Под елкой валялись растрепанные шишки, которые он ловко раскалывал, чтоб добыть семена.