Рассеченный мир - Алексей Владимирович Егоров

сказала Хенельга на гирцийском.

– Чего?

– Ночь провести.

– В смысле?

Хенельга закатила глаза, сказала Анлаш, что не зря называла друга дурковатым. Потом она уже жестом объяснила, что требуется от спутника, и хихикнула.

Лицо Эгрегия залила краска. Он некоторое время стоял на пороге, а потом решил выйти на солнце. Уж лучше пусть оно обжигает лицо, чем стыд.

– Он что? – шепотом спросила Анлаш.

– Не знаю. Смутился почему-то.

– Не нравится Анлаш?

– Да ты хороша собой. Молода и здорова. Ладно, сейчас поговорю.

Эгрегий вернулся к источнику, хотя эта дорожка опротивела. Раз двадцать пришлось спускаться и подниматься. По началу он думал подрубить ступеньки, чтобы было легче ходить. Сил не нашлось.

Холодная вода не только бодрила, но и облегчала боль. Солнечные ожоги страшно жгло. От струек соленого пота щипало и чесалось. Эгрегий словно не замечал, как к нему подошла Хенельга.

– Ты чего?

– Она же предлагает мне провести ночь с ней.

– Да, о том я тебе и говорю.

– А ты не против?

– А почему я должна быть против? – удивилась Хенельга. – Ты ведь не в жены ее берешь. Ей просто нужны здоровые дети. Ты крепок, умен, свежая кровь. Я сама поступила бы так на ее месте.

– Ведь не поступила.

– Так я не дома сижу. А с вами болтаюсь по морям. Тут не до детей.

– Но мы же вместе. Ты да я.

– Вместе, потому я пошла за тобой. А с детьми я бы не смогла пойти. Сидела сейчас в Циралисе, сторожила дом Виала. Если ты этого хотел, мог бы сказать мне там! Чего сейчас засмущался?!

– Да ничего. Значит, дело в другом.

– А в чем же?

Эгрегий пожал плечами. Хенельга присела рядом, обняла его. Ответа сразу не добилась.

Для варваров подобные предложения не являются чем-то необычным.

Эгрегий это понимал. Рождение ребенка опасный процесс, но еще опасней, если отец ребенка близкий родственник. Здесь же все семьи родственники. Свежую кровь крайне сложно раздобыть.

Все это Эгрегий понимал, со всем соглашался. Переступить через себя не мог. Теперь это тяготило. Всю жизнь он воспринимал себя как чужака на земле гирцийцев, да многие граждане ему напоминали об этом. Даже отпущенники, даже рабы, рожденные в Гирции, указывали Эгрегию, что он чужак, варвар.

Вот варварская страна, почти его родина. Эти люди его родичи, пусть весьма отдаленные, совершенно отличные от тех, кто проживает в Скирте. Почему же их быт кажется таким чуждым, а этот простой вопрос вдруг выбил из колеи.

Эгрегий понимал, что его поиски по большей части блаж. По крови он мог быть варваром, но в душе стал настоящим гирцийцем. Перенял их культуру, обычаи, а главное отношение к тому, что объединяет всех граждан – чувствовал себя частью Государства.

Виал говорил, что нельзя бороться со своей природой. Он признал в себе пирата, разбойника, но главное – воина. Так Эгрегию тоже придется признать себя.

Глава 3

Утром Виал ощутил последствия пиратского пира. Он проснулся, когда сборы были окончены. Груз уложен, команда собралась и вывела судно из грота. Внутри остались только седые угли да гость.

Китор разбудил названного брата, помог подняться и подвел к воде.

– Давай, освежись, – подбадривал навклер.

Сам вождь пиратов выглядел свежим, словно ночное безумство на него не оказало никакого влияния. Вот превосходство молодости, которое давно утратил Виал.

Не без помощи Китора гирцийцу удалось умыться и добраться до корабля.

Его товарищ уже был на борту, находился в таком же бессознательном состоянии, что и Виал.

Солнце больно резало глаза, а жаркий воздух заставлял тяжело дышать. Пираты помогли гостю подняться на борт, провели на корму. Зная, как тяжело сейчас будет восприниматься качка, гостям приготовили место рядом с кормчим.

Виал ничего не рассмотрел. Ни вход в грот, который уже заваливали камнями, ни свою лодку, ни даже Мустифа.

Прикрывшись краем туники, Виал попытался спрятаться от солнца. Это едва ли удалось. Вздремнуть тоже не было возможности. Качка, корабельный шум. Виал смотрел в одну точку.

Корабль уходил от берега, борясь со встречным ветром. Несмотря на помеху, вскоре земля осталась позади. Лишь высокие пики виднелись над северной стороной по правую руку. Вершины гор терялись в дымке, над ними задерживались облака.

Заметив состояние гостей, Китор смилостивился над ними и приказал поставить жаровню. Сварили наваристую похлебку, похожую на ту, что предпочитают ладены. Виал по началу отказывался от горячего, вспомнив, что за ужас ладены едят. Обычно это жидкая каша из бобов, потрохов и крови. Вкус у нее соответствующий. Ладены едят это по большей части, чтобы показать свою удаль, но такая каша действительно полезная. В их ремесле необходимо правильно питаться.

Для гостей сварили бобовую кашу, потолкли ее и обильно залили маслом. Ни сала, ни крепких специй, чему обмякшие гости были только рады.

Набив животы, Виал некоторое время подремал, пока не понял, что головная боль отступила. Совсем чуть-чуть. Сил хватило, чтобы осмотреться. Гостю тут же под нос сунули кубок с разбавленным вином.

При виде вина Виал испытал дурноту, но Китор настоял, чтобы гость выпил.

Жидкость оказалась легкой, кисловатой на вкус. В самый раз, чтобы немного взбодрить живот, но не заставить его выплеснуть содержимое.

– Полегчало? – добродушно спросил Китор, хлопнув Виала по плечу.

– Право же, мне в кандалах было легче, чем с вами.

– Гостеприимство данаев известно. А мы люди простые. Веселимся, как наши предки.

– Хоть без драк обошлось.

– Ты так думаешь?

Китор указал на синяки у Виала, на ободранные костяшки его правой руки. То-то конечности болели, а ощущение было такое, словно его медведь ломал.

– Ты отменно повеселился, моим ребятам понравилась твоя удаль.

Виал мог только кивнуть, языком ощупывая зубы. Как всегда, уцелели. Не случилось еще драки, в которой Виал потеряет зубы. Слишком