Медная перчатка - Кассандра Клэр

Кимия приглушенно ахнула. На лице Стеббинса появилось мечтательное выражение.

– Ничего машинка, – оценил он.

– Замолчи, – приказала Тамара. – Эта твоя страсть к машинам когда-нибудь не доведет тебя до добра. – Она бросила на него предупреждающий взгляд, но Колл не успел поразмыслить, что бы это могло значить. Слишком много других событий случилось одновременно.

Кимия бросилась вслед за Алексом, отлично зная, что все присутствующие уставились на них двоих.

– Что это значит? – спросила она, когда наконец нагнала его. – Я думала, ты поедешь с нами на автобусе!

Алекс резко остановился посреди дороги и повернулся к ней:

– Я держу дистанцию, как и хотел твой отец. Анастасия довезет меня до Магистериума. Лето прошло. Между нами все кончено.

– Алекс, ты не можешь… – Кимия покраснела от гнева. – Давай поговорим…

– Мы достаточно поговорили. – Казалось, от боли он с трудом подбирает слова. – Ты должна была поддержать меня. Должна была бороться за нас! – Он забросил чемодан за плечо. – Но ты этого не сделала.

Развернувшись на месте, Алекс двинулся дальше по дороге.

– Алекс! – закричала Кимия, но он не обернулся. Стоило ему забраться внутрь «Мерседеса», как тот сорвался с места и исчез в клубах пыли.

– Кимия! – Тамара бросилась к сестре, но мать поймала ее за запястье.

– Дай ей минутку, – сказала она. – Наверняка ей сейчас хочется побыть одной.

Взгляд миссис Раджави был пронзительным и тяжелым. Колл подумал, что ему еще никогда в жизни не было так неловко. Он вспомнил, как Алекс просил: «Кимия, скажи им», – но Кимия не сказала ничего из того, что он так ждал от нее услышать. Видимо, из-за страха перед своими родителями. Колл едва ли мог ее в этом винить.

Несколько минут спустя в ворота поместья въехал желтый школьный автобус. Кимия, вытирая рукавом глаза и судорожно шмыгая носом, вышла из дома и, ни на кого не глядя, взяла свой чемодан.

Мать положила ей на плечо руку, но Кимия нетерпеливо стряхнула ее.

Колл присел и расстегнул свою сумку, желая убедиться, что ничего не забыл. Он уже хотел закрыть молнию, когда миссис Раджави заметила его кинжал, засунутый между складками одежды.

– Это Семирамида? – спросила она.

Колл кивнул и торопливо застегнул сумку:

– Он принадлежал моей маме.

– Я знаю. Я помню, как она его сделала. Она была очень талантливым магом металла. – Мать Тамары склонила голову набок. – Семирамидой звали царицу Ассирии, которая после смерти превратилась в голубя. «Коллам» тоже означает «голубь». Голуби олицетворяют мир, чего твоя мать желала больше всего на свете.

– Видимо, так все и было. – Под прицелом внимания миссис Раджави Коллу стало еще более неуютно, и к этому добавилась легкая грусть оттого, что эта женщина знала о его матери больше, чем он сам.

Миссис Раджави, улыбнувшись, смахнула ему с глаз прядь угольно-черных волос:

– Готова спорить, что она очень сильно тебя любила. И что тебе ужасно ее не хватает.

Колл прикусил внутреннюю сторону щеки, вспомнив слова своей матери, которые она высекла во льду пещеры перед смертью.

Она наверняка очень долго выбирала ему имя. Подготовила, наверное, целый список, спорила с Аластером над каждым вариантом, пока не остановилась на Колламе. «Коллам» – что означает «голубь, мир и окончание войны». А затем Константин Мэдден убил ее дитя и забрал себе его маленькое тело. Колл был противоположностью всего, на что она надеялась.

До него вдруг дошло, что он прикусил щеку так сильно, что она начала кровоточить.

– Спасибо, миссис Раджави, – с трудом выдавил он. После чего, едва замечая, куда идет, Колл поднялся в автобус. Хэвок запрыгнул следом и лег в проходе, так что всем приходилось через него перешагивать.

Внутри уже сидели несколько учеников. Аарон расположился на одном из передних сидений. При виде Колла он подвинулся, приглашая его сесть рядом, и они вместе наблюдали, как мистер и миссис Раджави на прощание целуют Тамару.

Колл вспомнил истории Тамары о ее родителях и третьей сестре, которая стала одной из Поглощенных. Вспомнил, какими строгими и неприветливыми они выглядели во время Испытания. Может, вся эта игра в идеальную семью была разыграна ради Аарона, чтобы он смог ощутить себя в кругу счастливой семьи, которой у него никогда не было?

Какое бы впечатление они ни пытались произвести, Колл сомневался в успехе. Всю дорогу до Магистериума Кимия проплакала на заднем сиденье.

Колл хорошо помнил, как впервые оказался в Магистериуме и какими чуждыми и странными казались ему тогда его пещеры, где стены облеплял светящийся биолюминесцентный мох, подземные реки плескались о скользкие каменистые берега, а с потолка, точно клыки, свисали мерцающие сталактиты.

Сейчас же ему казалось, что он вернулся домой. Из ворот хлынула толпа смеющихся и болтающих детей. Все принялись обниматься. Джаспер даже пересек всю пещеру, чтобы обнять Тамару, что, на взгляд Колла, отдавало откровенной фальшью – ведь они не виделись всего пару недель. Вокруг Аарона быстро собралась толпа, даже несколько учеников четвертого и пятого годов со сверкающими серебряными и золотыми браслетами на запястьях не преминули подойти, чтобы похлопать его по спине или по-дружески взлохматить ему волосы.

Колл ощутил чью-то руку на своем плече. Это оказался Алекс, который на машине успел прибыть в Магистериум раньше их медленного автобуса.

– Не забывай, – сказал он, глядя на Аарона, – сколько бы вокруг него ни было шумихи, ты все равно остаешься его лучшим другом.

– Я знаю, – ответил Колл. Он ожидал, что Алекс будет расстроен их разрывом с Кимией, но юноша выглядел как обычно.

Кто-то бросился к Коллу, протиснувшись сквозь толпу:

– Колл! Колл!

Густые светло-русые волосы Селии были затянуты в хвост на затылке. Девочка, судя по широкой улыбке, явно была рада его видеть. Алекс, ухмыляясь, отошел в сторонку.

– Как прошло лето? – спросила Селия. – Слышала, ты гостил у Тамары. Классно было? Тебя пригласили на прием? Мне рассказывали, вечеринка была потрясающая. Видел магические трюки? А правда, что там были замороженные мантикоры?

– Там были ледяные мантикоры… в смысле не настоящие мантикоры, которых заморозили. – У Колла голова закружилась от ее болтовни. – То есть я так думаю. А что, мантикоры правда бывают?

– Как же здорово! Джаспер мне все уши прожужжал!

– Джаспер… – Колл посмотрел на сияющее лицо Селии и решил не развивать тему Джаспера. Селии нравились все, в этом не было ее вины. – М-да… Так почему тебя там не было?

– О, – Селия вдруг вспыхнула и опустила голову. – Так уж вышло. Мои родители не очень ладят с родителями Тамары. Но Тамара мне нравится, – поспешно добавила она.

– Ничего страшного, даже если бы она тебе не нравилась, – заметил он.

Селия недоуменно воззрилась на него, и Коллу захотелось самому себя пнуть. С чего он взял, что у него есть право решать, что для нее страшно, а что нет? Его привычка записывать все подряд в графы «за» и «против» в свою мысленную табличку Вселенского Зла начала выходить за рамки. Разве было бы хорошо, если бы Селии не нравилась Тамара? Ведь Тамара его лучший друг, наравне с Аароном!

Хэвок вдруг залаял и поставил передние лапы на живот Селии, прервав тем самым разговор. Селия захихикала.

– Коллам Хант! – К ним сквозь толпу пробирался мастер Руфус. – Не будешь так добр заставить своего хаосного волка помолчать? – Он бросил на Хэвока суровый взгляд, и волк пристыженно припал к полу. – Тамара, Аарон, Колл, идемте в ваши комнаты.

Аарон улыбнулся Коллу, и они, забросив за плечи сумки, пошли за мастером Руфусом по туннелям. Дорога была знакомой, и Колл отметил, что его больше не нервируют звон капающей со сталактитов воды и удивительная тишина, царившая в пещерах.

В какой-то момент Тамара остановилась, чтобы заглянуть в небольшой водоем, где плескалась стайка бледной рыбы. Коллу показалось, что он заметил на стене за ней какое-то движение и знакомый блеск кристаллов. Что, если это был Уоррен? А может, какой-нибудь другой элементаль? Вспомнив о ящерице, Колл невольно нахмурился.

Наконец они оказались перед входом в свои прежние комнаты. Мастер Руфус сделал шаг в сторону, чтобы Тамара смогла махнуть перед дверью своим новеньким медным браслетом. Та тут же распахнулась.

Все выглядело точно так же, как в первый день их Железного года. Тот же канделябр в виде язычков пламени, тот же полукруг из письменных столов, те же поставленные друг напротив друга диваны и тот же массивный камин. Три двери с их именами из мерцающих в свете свечей прожилок слюды и кварца вели в их личные комнаты.

Колл шумно выдохнул и плюхнулся на диван.

– Через полчаса будет ужин в столовой. После разберите вещи и ложитесь спать пораньше. Ученики первого года прибыли вчера. Занятия начнутся уже завтра, – сообщил мастер Руфус, одаривая каждого из них долгим изучающим взглядом. – Считается, что Медный год особенно труден. Догадываетесь почему?