Я беду от тебя отведу - Ульяна Динова

— Да… — пробормотала она с блаженной улыбкой.

— Не могли бы вы это описать? Ваши ощущения. Если можно…

— Мне очень хорошо. Тепло… — она была в каком-то трансе и не открывала глаза. — Я вижу поляну. Нет, скорее это всё-таки роща. Зелень кругом. Водопад, птицы поют. Мне хорошо. Мне очень хорошо….

Поток стал ослабевать, и я почувствовала в руке охлаждение. Наконец всё было закончено.

— Ну вот… Кажется, и всё… — нерешительно произнесла я.

— Так быстро? — удивилась женщина.

— Да… Вроде больше ничего и не надо.

— Будет у меня ребёнок? — был её следующий вопрос.

Я посмотрела ещё раз на её живот и не обнаружила никаких следов опухоли.

— По всей вероятности, ваши детородные органы в порядке. Я не вижу патологий.

— Это точно?

Я замялась.

— Думаю, вам следует как можно скорее обратиться к врачу и пройти повторное обследование; и если для вас это не составит труда, сообщите мне о результатах, хотя бы по почте.

Моя посетительница продолжала пребывать в какой-то странной эйфории. Её щёки порумянели, и от этого она заметно похорошела. Удивительно, но неожиданно я почувствовала к этой женщине очень сильную симпатию, которую мне трудно описать словами. Она расстегнула свою сумочку, и достав из неё толстую пачку купюр, протянула мне. Глаза у меня на лоб полезли. Наверное, я столько и за три года не заработаю…

— Возьмите деньги, вы их честно заработали, — сказала она, увидев моё замешательство. — И поверьте, это совсем немного за то, что вы только что сделали.

Я поборолась с искушением взять их, но в конце концов решительно покачала головой.

— Нет, не стоит… Во-первых, результат нам пока неизвестен, и потом, я не продаю такого рода услуги. Думаю, это не совсем то, за что следует брать деньги.

— Вы ужасно странная. С таким даром, как у вас, вы могли бы быть очень богатой и жить, — она окинула непонимающим взглядом стены моего скромного жилища, — явно не в таких условиях.

— А как вы узнали обо мне? — задала я вопрос, который не мог у меня не возникнуть.

— Я узнала о вас от подруги, она порекомендовала мне.

— А вашей подруге кто сказал?

— Её подруга.

— Понятно… — пробормотала я.

Понятно, что ничего непонятно… Хотя, что тут думать: по всей вероятности, всё началось с тех стариков с их котом, посетительница же упоминала об этой истории в самом начале.

— Я вас тоже порекомендую, если хотите, — предложила дама.

— Я ещё не знаю пока… — растерянно пробормотала я.

Когда женщина уехала, я вышла на крыльцо — подышать вечерним майским воздухом и послушать нежные трели соловьёв. Не знаю, как давно это случилось, но я только сейчас обнаружила в себе новую аномальную особенность. Она снова касалась моих глаз. Ярко-красное солнце, готовящееся уйти на закат… Я спокойно смотрела на него, не щурясь, и мне совершенно не было больно.

Ночью меня сильно рвало, температура подскочила почти до сорока. Бабушка не на шутку испугалась и хотела вызвать скорую, но я наотрез отказалась.

«Я могу с этим справиться!» — упрямо твердила я себе. Это не то, что сможет меня остановить. От животных у меня не было никакой «отдачи» (а это была именно она, как я узнала впоследствии). Почему же с людьми всё так сложно? Что заставляет мой организм так страдать? Неужели правда, что каждый человек должен сам нести свой крест и свою болезнь, данную ему в качестве расплаты за некие грехи, а чужое вмешательство недопустимо и наказуемо?

Забыться удалось лишь под утро, и мне приснился сон, будто я брожу по тёмному запутанному туннелю. Я довольно долго в нём блуждала, пока не наткнулась на странное нечеловеческое существо не очень приятное на вид. Оно улыбнулось мне и протянуло какой-то мягкий катушек, словно из глины.

— Возьми его, — предложило существо. — Съешь.

— Не надо, — брезгливо отказалась я. Мне не понравилось существо.

— Отдача будет следовать всякий раз. Вот тебе совет на будущее: после того, как примешь на себя, омойся полностью колодезной водой или водой из любого природного источника, но воду ту не выливай. Отнеси на перекрёсток дорог, там вылей. Глину можешь достать и сама. Возле реки есть утёс, под ним ущелье, внутри него пещера — там найдёшь много.

Хоть существо было отвратительным и не внушало доверия, я всё же воспользовалась его советом, и он, как ни странно, помог мне. Не знаю, было ли это существо частью моего подсознания, но оно не обмануло меня.

Я хорошо знала этот утёс, о котором шла речь во сне, но я даже и не догадывалась о существовании расщелины под ним, скрытой за густой растительностью. На следующий день, взяв моток достаточно прочной на первый взгляд верёвки, я отправилась к реке. Закрепив конец верёвки на тщедушном стволе одинокой берёзки, рискуя сорваться с десятиметровой высоты, я спустилась метра на три вниз и сразу увидела вход в этот грот. Внутри него оказались огромные залежи голубой и серой глины. Отковырнув маленький кусочек, я проглотила его и искренне пожалела о том, что не захватила с собой воды. Я набрала побольше глины обоего цвета в мешочек и впоследствии, после каждого своего «сеанса» исцеления больных всегда проглатывала небольшой катушек. Поначалу это было довольно противно, но со временем я привыкла. Зато с тех пор я забыла, что такое отдача. Отдачи не было! И мне даже не надо было лить воду на перекрёстке.

* * *

Спустя неделю после приезда той женщины ко мне потянулись и другие. Понятия не имею, из каких источников они узнавали о моём существовании, но люди приезжали из самых разных уголков России и ближнего зарубежья. Из Смоленска, из Владимира, Вологды, Питера, Казани, Москвы, даже из Украины и Беларуси. Однажды меня посетила старая полячка из Кракова для решения многолетней проблемы бронхиальной астмы. Вот она — сила людской молвы. Знает два — знает двадцать два! Денег от них я никогда не принимала, но, правда, взамен просила людей присылать мне отчёты врачей после их повторного посещения. Для меня это было очень важно. Наверное, в душе я всё-таки немного тщеславна, поскольку, получив очередное подтверждение положительного результата после моего «врачебного» вмешательства, я радовалась как ребёнок.

Потекли дни напряжённой, но интересной работы. Моё время было расписано буквально по секундам. Порой я ложилась спать глубоко за полночь, забывая про ужин. Мне даже некогда было сбегать в мой любимый лес или к роднику, чтобы зарядиться их энергией. Всё свободное время я посвящала изучению человеческих болезней, количество которых чудовищно умножилось со времён открытия ящика Пандоры. Часто я подолгу засиживалась ночами, читая медицинские справочники, какие мне только посчастливилось откопать в скудной Велижской библиотеке, сопоставляя полученные знания и увиденное мною в процессе работы с посетителями. В неделю ко мне приезжало от пяти до пятнадцати человек, и я не отказывала никому, за малым исключением. Многие из этих людей, проехав огромное расстояние, терпеливо ожидали на улице по нескольку часов, пока я не приходила с работы домой, или, выйдя поутру, я находила на своём крыльце очередного страдальца. Выходные дни превратились для меня в бесконечный приём больных на дому. Наверное, это доставляло определённые неудобства бабушке, но удивительный факт — она сама, без долгих объяснений с моей стороны, приняла все неожиданные перемены в нашей размеренной и скучной жизни, будто бы так и должно было быть. Ни разу я не услышала от неё ни одного упрека или слов возмущения. Она не задавала лишних вопросов, не вмешивалась в происходящее и не пыталась как-то помешать мне осуществлять то, что я стала считать своим главным предназначением в жизни. Единственным предметом для разногласий с ней было моё нежелание брать вознаграждения за приём больных; бабушка же, наоборот, не считала это чем-то постыдным и зазорным, пытаясь внушить мне мысль, что я должна пользоваться данной возможностью как можно шире.

Чем больше посетителей ко мне приезжало, тем больше я делала новых открытий для себя. Иногда случалось так, что я не обнаруживала заболеваний тела, подтверждённых официальным медицинским диагнозом. Позже я узнала, что есть также болезни более тонких структур организма, впоследствии переходящие в физические, и их лечение принципиально ничем не различается. Но существовали ещё недуги гораздо более страшные и опасные, чем душевные и телесные, происхождение и природу которых мне до сих пор разгадать пока не удалось.

Я никогда не спрашивала диагнозов людей. Мне это было не нужно. Я видела болезнь как источник яркого свечения. К тому же, мои руки моментально реагировали на «вихри» воспалённого органа. От моих ладоней в подлинном смысле слова исходил жар, как от плавильной печи. Но бывало и такое, что я не могла «поймать» волны, характерные для всех болезней. Я видела источник, но тепла его не ощущала. Это «нечто» было белого, серого или чёрного цвета и всегда излучало ледяной холод. Впоследствии я узнала, что это глубинные процессы в различных стадиях — суть тяжёлых душевных разрушений, исцелить которые, увы, мне было не под силу. Когда я «не цепляла» болезнь, что, к счастью, случалось довольно редко, то честно советовала людям обратиться к традиционной медицине или поискать себе другого целителя, хотя и понимала, что человек уже обречён, разве что не случится чудо, и в судьбу несчастного не вмешаются высшие силы. Я не то чтобы не хотела давать людям шанс на исцеление, но, понимая всю бессмысленность и бесполезность своих действий, предпочитала с самого начала сказать правду и не доводить и без того нелёгкую ситуацию до абсурда. Естественно, объяснять свои отказы таким людям было довольно проблематично. Большинство из них наотрез отказывались покидать мой дом и настаивали на повторном лечении. Тогда я, скорее из жалости, пробовала ещё раз, но поскольку чуда не случалось и «процесс не происходил», мне не оставалось ничего другого, как пообещать им «небольшой положительный эффект», чтобы не отнимать у умирающего последнюю надежду.