Агнец в львиной шкуре - Сергей Дмитрюк

При упоминании имени Наоки я встрепенулся.

— Вы с ним знакомы?

— Да!.. То есть, не совсем… Мой брат хорошо знал его, но он сегодня погиб, ведь он был вот здесь со всеми… — Чен Джу указал на то место, где стояла баррикада.

— Жаль! — Я поднялся с тумбы, надевая каску.

— Но я знаю еще одного человека, который был хорошо знаком с Наокой, — поспешно заговорил Чен Джу, видимо, опасаясь, что я уйду, не дослушав его. — Я слышал о нем от брата.

— Да? Это интересно.

Я внимательно посмотрел на него: не обманывает ли он меня? Но этот щуплый человек был так напуган, что, скорее всего, говорил правду.

— Как его имя?

— Хо.

— Просто Хо?

Чен Джу кивнул.

— Он жив?

— Надеюсь, что да. Правда, его давно уже никто не видел, но брат говорил, будто бы этот человек живет сейчас на Южном материке. Думаю, вы найдете его в Линь-шуй, южной столице.

— А кто он такой, этот Хо? Ваш брат не говорил об этом?

— Хо работал когда-то управляющим на одном из заводов Наоки, еще до революции, — словно, извиняясь, добавил Чен Джу. — Он хорошо знал деда нынешнего Наоки, и был дружен со всей его семьей.

— Интересно, очень интересно! — проговорил я, в задумчивости потирая подбородок.

— Скажите, — боязливо спросил Чен Джу, — Наока сейчас на свободе?

— Пока нет, но, думаю, скоро будет.

Я недовольно поморщился. Сейчас мне совсем не хотелось об этом думать.

— Тогда не говорите никому о том, что хотите увидеться с Хо! — предупредил Чен Джу.

— Почему?

— Вам помешают встретиться с ним.

Я хотел спросить его, кто мне может помешать в этом, но заметил, что мой собеседник испуганно прислушивается к чему-то. Подняв голову, я тоже услышал чьи-то ровные тяжелые шаги, доносившиеся из коридора. Чен Джу с мольбой стиснул пред собой руки и быстро зашептал:

— Не выдавайте меня! Умоляю!

Немного поколебавшись, я молча указал ему глазами на нишу, в которой он прятался до этого. Благодарно посмотрев на меня, Чен Джу с проворностью мальчика исчез в темном углублении, а я повернулся к входу, и вовремя. Спустя мгновение на пороге зала появился Ен с автоматом в руках.

— Что ты здесь делаешь? Что-нибудь случилось? — Он подозрительно смотрел на меня из-под сдвинутых бровей.

— Ничего. Просто захотелось отдохнуть, — пожал я плечами. — Пошли!

Мы вышли на воздух, к свежему ночному ветру и ясной луне. Погрузка уже закончилась, но я остановился у входа, вдыхая полной грудью пыльные и терпкие запахи ночи.

— Знаешь, Ен, я, наверное, на какое-то время буду вынужден покинуть город.

Он посмотрел на меня, не скрывая удивления.

— Что-нибудь случилось, Максим?

— Понимаешь, последнее время моя жена что-то неважно себя чувствует…

— Она больна? — в голосе Ена прозвучала неподдельная тревога. — Что же ты раньше не сказал? Ее непременно нужно показать хорошим врачам! Я это устрою.

— Да, нет, ты не понял. Физически она совершенно здорова, но в последние дни что-то хандрит, скучает по дому. Думаю, ей нужно на время сменить обстановку. Она чувствует себя совсем одинокой в этом городе… Может быть свозить ее на Южный материк? — как бы, между прочим, спросил я, и посмотрел на Ена. — Она никогда там не была. Скорее всего, ей бы это понравилось.

— На Южный материк? — Ен недоуменно пожал плечами. — Не знаю… Вряд ли там лучше, чем здесь. Но тебе виднее.

— Во всяком случае, ей надо как-то развеяться, а эта поездка отвлечет ее, — сказал я, как о чем-то уже окончательно решенном.

Ен почувствовал это, искоса взглянул на меня.

— Я понимаю, что сейчас совсем не до отдыха, но и ты войди в мое положение.

Мне не хотелось давить на него. Я хотел решить этот вопрос по взаимному согласию. Ен понял это и дружелюбно улыбнулся.

— Ну, о чем ты говоришь, Максим?! Конечно же, поезжай, раз надо! Я прекрасно понимаю, что из-за этого ты сам не в своей тарелке.

— У меня к тебе еще одна просьба, официальная.

— Да, говори.

— До моего возвращения не выпускай Наоку. Обещаешь?

Несколько секунд Ен мялся в нерешительности. Потом, видя мою настойчивость, махнул рукой:

— Ну, хорошо! Ради нашей дружбы, возьму это под свою ответственность.

— И последнее. Ты не мог бы дать нам гравиплан? — Я положил руку ему на плечо. — Сам знаешь, какая сейчас неразбериха с транспортом, а я не хотел бы омрачать нашу поездку еще и этим.

— Гравиплан? — Ен на минуту задумался. — Ну, что ж, пожалуй, я смогу устроить и это, но только не раньше, чем через два дня! Нужно подготовить машину. Идет? Вот и отлично!

Глава третья На пути к истине

— Куда мы летим? — неожиданный вопрос Юли прервал мои раздумья. Я посмотрел на нее.

— В Линь-Шуй, южную столицу.

— Линь-Шуй… — задумчиво повторила она. — Ведь в переводе это «храм у воды», правильно? Какое красивое название!

Она обняла меня сзади за шею, прижалась щекой к моей щеке. Голос ее сделался игривым.

— А что мы будем там делать?

— Отдыхать… А вообще-то, мне нужно повидаться там с одним человеком, узнать у него кое-что по работе. Садись рядом! — Я мягко и нежно взял ее за локоть, усаживая в штурманское кресло. — И пристегни ремни!

— Ты боишься за мою жизнь? — спросила она, словно, удивившись.

— Еще бы! Это же самое дорогое, что когда-нибудь было у такого непутевого парня, как я!

Выражение ее глаз мгновенно изменилось, но я не понял, как именно. Она порывисто бросилась мне на шею, уткнулась носом в мою щеку, и я задохнулся ароматом ее волос.

— Максим!

— Юли! Ну, будь хотя бы чуточку благоразумнее! Мы же разобьемся!

— Не буду, не буду!

Она подняла ко мне пылающее лицо. На глазах у нее блестели слезы. Зажмурившись, она затрясла головой, словно, стряхивая их.

— Когда ты так говоришь, я не могу быть разумной! Ведь я — дура! Правда, Максим, дура!

Я на мгновение окунулся в ее глаза, чувствуя себя утлым суденышком в безбрежном просторе океана.

— Нет, правда! — доказывала она с каким-то детским упорством. — Ведь подумать только, когда-то я еще раздумывала над твоим предложением жить вместе! А ты вернулся ко мне, несмотря на все, и как будто ничего не было… Родной мой!

Она подарила мне такой долгий и крепкий поцелуй, что я чуть не задохнулся.

— Ну, я тоже порядочный осел! — сказал я, отдышавшись, чувствуя, как бешено, колотится сердце в груди, отдаваясь гулкими ударами в висках. — Бросил тебя одну, и ради чего? Самовлюбленный идиот!

— Нет, не надо! — Ее быстрая рука протянулась ко мне, и я почувствовал, как ее теплые пальцы легли на мои губы. — Не говори так! Значит, это было нужно, для нас обоих. Мы оба должны были понять, чего стоят наши чувства, должны были проверить себя. Но теперь ты будешь мой до самой смерти!

Как это было сказано! Сила и твердость, прозвучавшая в ее голосе, заставили меня внутренне содрогнуться. Словно, зачарованный, я погружался в ее глаза, в ее расширившиеся зрачки, на дне которых все сильнее разгорался таинственный обжигающий пламень. «Боже мой! Как же она прекрасна!» — единственная сумасшедшая мысль носилась в моей голове необузданным ветром, и каждая клеточка моего тела тревожно сжималась в сладостной истоме, пытаясь, и не в силах объять это безбрежное море красоты и нежности, исходившее от нее. Да, и возможно ли такое?

Я не понял почему, но небо вдруг оказалось прямо надо мной, а внизу, сквозь прозрачное стекло кабины, бескрайняя равнина расстилала нам свое покрывало из серебристых трав. Я почувствовал себя ангелом, парящим над всем этим миром — таким далеким и чужим. Что он сейчас для меня?.. Завораживающая, бездонная глубина глаз Юли приковала мой взор. Я нашел губами ее рот, влажные, мягкие губы, чувствуя под ними твердость зубов, и снова задохнулся. Ее руки, словно легкие птицы, скользили по мне, и каждый нерв мой ощущал их теплые касания. Губы ее снова слились с моими губами, волосы бесшумным водопадом упали мне на лицо, и теплая, будоражащая волна затопила мою грудь.

Когда она откинулась назад, глаза ее застилал туман. Судорожно сжимая мои плечи, она подняла лицо к небу, и мне показалось, что с уст ее слетает молитва. Я поймал ее — гибкую, как лань — в свои объятья. Ее высокая и упругая грудь оказалась рядом с моим лицом, и я с упоением прильнул к розовому, дерзко торчащему соску, нежно терзая его языком, не в силах утолить жажду страсти. Юли протяжно застонала. Я почувствовал, как дрожь прошла по всему ее телу. Она взяла ладонями мое лицо и принялась душить меня протяжными поцелуями. Движения ее бедер стали энергичными и отрывистыми. Мутный омут ее глаз молил о пощаде, а губы шевелились в беззвучных словах — то ли страстных признаниях, то ли таинственных заклинаниях. Я почувствовал, как с каждым новым толчком плоть ее все сильнее сжимает мою плоть, и безропотно отдался этому новому наслаждению. Вдруг она резко выпрямилась, изогнувшись всем телом, словно, натянутая тетива лука. Грудь ее, рвущаяся к небу, вздрагивала от порывистого дыхания. Она уперлась горячими ладонями мне в живот там, где сливались наши тела, и в этот миг я почувствовал, как раскаленная пружина, скручивавшаяся во мне, стремительно вырвалась наружу, пронзая ее влажную плоть. Протяжный крик упоения и сладострастия пронесся над равниной, и я не сразу понял, что это кричали мы оба, не в силах сдержать восторга и облегчения…