Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще верилось, что война будет выиграна, а Российскую империю и Дом Романовых ждут долгие времена благоденствия. Посему наградной лист красив, богат, огромен, в многоцветном его орнаменте размещены фотографии, посвященные празднованию 300-летия Дома Романовых и 100-летию Отечественной войны 1812 года, на листе размещены портреты первого государя из Романовых Михаила Федоровича, императоров Александра I, Николая II, императрицы Александры Федоровны и царевича Алексея.
Похвальный лист следующего, 1915, года выглядит несколько скромнее. На нем начертаны суровые слова, которые позже возьмут на вооружение советские агитаторы: «Всё для войны» – слева и «Всё для победы» – справа.
К пятнадцатому году Лёна Леонов всерьез увлечен литературой. Посещает литературные кружки, пишет не только стихи, но и прозу. Друзья его старых детских забав – по кулачным боям и посещениям иллюзиона «Наполеон» – уходят в прошлое. Теперь у него новый товарищ – Наум Михайлович Белинкий. Прозвище друга – Немка. Кто-то назвал его так из гимназистов, и прижилось. Немка разделяет интерес Лёны к поэзии.
За год, вспоминал Наум Михайлович, они перечитали Бальмонта, Брюсова, Белого, Сологуба; кстати, мрачные стихи последнего Леонов будет любить всю жизнь…
Лёна посылает первые свои поэтические опыты отцу, и в том же 1915-м Максим Леонович отзывается трогательным и бесхитростным стихотворением «Заветы сыну»: «В своих стихах будь чист, как светлая росинка,/ Как гордого орла полет – высок душой,/ Забитого нуждой и в жизни сиротинку/ Благословляй в твоей поэзии святой./ Бичуй порок и зло, клейми неправду злую,/ Обиженным судьбой защитой будь в стихах,/ Не забывай вовек страну свою родную,/ Неси свет знания туда, где правит мрак…»
Четвертого июля 1915 года в газете «Северное утро» впервые опубликовано стихотворение Леонида – «Вечером». Леонов никогда не отсчитывал начало своей литературной деятельности с этого дня, что неудивительно: стихи его той поры были совершенно беспомощными: «Люблю я вечером смотреть,/ Как солнце за гору уходит,/ Как пташки песнь свою заводят,/ И станет темный лес гореть/ Светила яркого лучами…/ Как тихо сделается вкруг,/ Как станет пахнуть сразу, вдруг/ Прекрасным воздухом, цветами…» и т. д.
Но даже в этом, совсем еще детском, стихотворении неожиданно возникает та нота, что будет сопровождать прозу Леонова целую жизнь: «Вдруг скрылось солнце – с ним краса…/ Пора домой, уже роса…/ И на душе так грустно станет,/ Как будто гневны небеса/ И солнце снова не проглянет».
«Гневны небеса» – вот ведь что! «И солнце снова не проглянет…» Отсюда уже различим путь к финальным строкам «Пирамиды», где снопы искр летят к «отемневшему небу», то есть к тем самым гневным небесам без солнца.
В следующем номере «Северного утра», от 5 июля, вышло еще одно стихотворение Леонова – «Родине». Оно о войне: «Ты не покинута в своих стремленьях славных./ Святая Русь! Ведь гордо, как всегда,/ Восстали грозные спокойно-величавы/ В защиту матери герои-сыновья…»
И здесь возникла вторая главная, пожизненная тема Леонова: светлая земля Русь, ее печали и устремления, ее красивые люди.
Черты родины, уже в первых стихах упомянутые юным Лёной, – и спокойствие ее, и гордость, и величавость – проявятся в полную силу в его «Взятии Великошумска», в «Русском лесе»…
И, кажется, можно догадаться, когда впервые две эти главные, неразрывные темы болезненно сошлись для Лёны Леонова.
Это была осень 1914 года. В Москву пришли известия о катастрофе, случившейся со Второй русской армией, возглавляемой генералом Александром Васильевичем Самсоновым. В течение всего пяти дней два корпуса армии понесли страшные потери: до 30 тысяч убитых и раненых и 92 тысячи пленных. Самсонов покончил жизнь самоубийством.
Вскоре начался призыв работников второго разряда на войну. «Пошли, – вспоминал Леонид Леонов, – мужики с могучими руками, громадные, русые, с голубыми глазами, с бородами… А я был мальчишкой пятнадцати лет, закрылся в уборной во дворе и плакал».
И больше почти ни одного известия о том, что Леонид Леонов плакал когда-либо, не сохранилось.
А слезы его были от жуткого прозрения, что эти живые, высокие, сильные люди окажутся скоро кровавым мясом, а еще точнее – «молодятиной», скормленной войне. Именно этим точным словом – «молодятина» – охарактеризует призывников Первой мировой Леонов в романе «Барсуки».
А от страшной этой «молодятины» совсем недалеко до еще более жуткого определения Леонова, что он дал людям, – «человечина».
Человечина – то, что останется от венца творения, когда небеса окончательно прогневаются и солнца больше не будет над теми, кто не хочет жить и сжигает свою землю.
Так два наивных юношеских стихотворения Леонида Леонова вместили тайный знак всего его пути.
Глава вторая Гимназия. Революция. Оккупация
«По шести стихотворений в день…»
С 1915 года шестнадцатилетний Леонид Леонов подрабатывает корректором в газете. Появляются деньги, чтобы съездить к отцу, – и с этого года он проводит каникулы в Архангельске. Заводит там новые знакомства, посещает местные театры, которых в городе было немало.
Газета, где редакторствует отец Лёны, выходит ежедневно на четырех полосах. «Северное утро» старается рассказать читателю сразу обо всем: от последних событий в стране и ходе войны в Европе до местных, архангельских казусов.
С Максимом Леоновичем сотрудничает Филипп Шкулёв, которого в 1913 году тоже выслали в Архангельск. Он пишет иногда ура-патриотические стихи («А ведь русские идут стеной/ и бряцают щетиной стальной»), иногда сатирические и весьма энергичные фельетоны.
Одновременно Максим Леонов и Филипп Шкулёв выпускают сатирический журнал «Северное жало».
Существующий порядок вещей Максим Леонович не принимает, как и прежде, о чем можно судить по его новым стихам: «Верить можно и должно,/ Но когда же это солнце/ Нам свободой заблестит?/ Иль уже не суждено/ В наше тусклое оконце/ Солнцу яркому светить».
Или еще более радикальное в журнале «Северное жало»: «Задушена свобода,/ Задушена печать./ Забитому народу/ Приказано молчать./ Не пусты казематы,/ И тюрьмы все полны./ Сидят, тоской объяты,/ В них лучшие сыны./ Расстреляны герои,/ Повешены борцы,/ И властвуют повсюду/ Шпики и подлецы!»
После публикации этого стихотворения журнал закрыли, а оставшиеся номера изъяли из продажи.
В пятнадцатом году Лёна еще находится под поэтическим влиянием отца. Пишет очень много, «иногда – по шести стихотворений в день», как сам говорил.
«Мои первые стихотворения были очень плохи, – признавался позже Леонид Леонов, – но я хотел бы в свое оправдание сказать: большие деревья поздно приносят плоды».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Подельник эпохи: Леонид Леонов - Захар Прилепин - Биографии и Мемуары
- Александр Антонов. Страницы биографии. - Самошкин Васильевич - Биографии и Мемуары
- Шолохов. Незаконный - Захар Прилепин - Биографии и Мемуары
- Шолохов. Незаконный - Прилепин Захар - Биографии и Мемуары
- Зеркало моей души.Том 1.Хорошо в стране советской жить... - Николай Левашов - Биографии и Мемуары
- Герой последнего боя - Иван Максимович Ваганов - Биографии и Мемуары / О войне
- Девочка, не умевшая ненавидеть. Мое детство в лагере смерти Освенцим - Лидия Максимович - Биографии и Мемуары / Публицистика
- «Ермак» во льдах - Степан Макаров - Биографии и Мемуары
- Я спорю с будущим - Лариса Толкач - Биографии и Мемуары
- НА КАКОМ-ТО ДАЛЁКОМ ПЛЯЖЕ (Жизнь и эпоха Брайана Ино) - Дэвид Шеппард - Биографии и Мемуары