Предельная глубина - Сергей Зверев

Педант и аккуратист, Даргель был склонен к буквальному исполнению приказов, даже не задумываясь над их содержанием. Для него существовали лишь три классических пункта службы: получение задачи, ее уяснение и пути исполнения. Такие люди обычно успешно куют военно-морскую карьеру на берегу, где в качестве «королей паркета» распинаются на собраниях о воинском долге, ответственности и порядке защитников священных рубежей, поучая всех и каждого, как правильно любить Родину. Было совершенно непонятно, чем руководствовался Столетов, поставив этого офицера вторым человеком на «Адмирале Макарове». Командир подозревал, что сделано это было не по прихоти самого Столетова, а с настойчивой подсказки людей, с которыми тот работал в тесной связке. Надо же чем-то было уравновесить своенравность командира подлодки. Вот и удружили! Ради справедливости Макаров постоянно задавался вопросом: а чем, собственно, ему не нравится заместитель? Другой бы командир молился на такого старпома. Что ни скажешь, все будет исполнено. Однако недостаток человеческого общения заставлял смотреть на старпома косо.

Еще в первый день плавания Илья Георгиевич предложил восстановить замечательный военно-морской обычай — праздничную флотскую чарку, скорректированную, естественно, до «наркомовских» ста граммов. Не пьянства ради — какого офицера подобная доза сможет пошатнуть, — а исключительно для поднятия боевого духа. Даргель уперся рогом — мол, не положено, и все тут. Ссылки на то, что опытный подводник всегда может спрятать на борту хоть канистру спирта и выпить ее без разрешения, приняты не были.

— Если обнаружу, пусть пощады никто не просит, — безапелляционно заявил Николай Даргель. — Канистру за борт при первом всплытии, а виновника…

— И его за борт? — прищурившись, интересовался Макаров. — У нас всего-то десять членов экипажа, так мы по дороге всех растеряем.

— Пьянство на борту — явление недопустимое, — заученно отвечал Даргель, и было не понять, это он сам так думает или же повторяет чужие премудрости.

— Не сто граммов важны, а жест… — примирительно пояснял Макаров. — Помню, сразу после училища направили меня, лейтенанта-салагу, на старое дизельное «железо». Командир у нас еще в Отечественную рядовым матросом воевал, на легендарной серии «Щука». Так у них вполне законно после удачной атаки торпедистам по кружке спирта выдавали. Это мы тут на «Макарове» разбалованные: и вентиляция, и комфорт, и апельсины-лимоны в обязательном порядке. А те подводные лодки были — плавучие гробы, и черная бездна со всех сторон. В БЧ-1 температура, как у забортной воды, все в ватных штанах и в телогрейках, грязные и небритые. Торпеды в тавоте, белой краской «За Родину, за Сталина!» на них только для документальной хроники писали. Не до этого было. Торпедисты в щелях боеукладочных стеллажей спали, койка одна на двоих, пока первая сменная вахта у аппаратов, вторая отдыхает. «Теплая койка» называется. А в дизельном — жара, стук и грохот, койки прямо на блоки цилиндров наваривались. А тут еще атаки глубинными бомбами, немецкая авиация, эсминцы и минные поля на фарватере. Вот и сходили матросики с ума и друг на друга с кулаками бросались. А на берегу, в Смерше, таким тронувшимся подводникам говорили: а, симулянты, воевать не хотите, под суд, в штафбат, высотки своими телами засыпать… Так лишь спиртом и спасались.

Военно-патриотический спич совершенно не тронул Даргеля.

— Во-первых, и у нас здесь не курорт, тоже на всех коек не хватает. Во-вторых, товарищ командир, можете приказывать все, что угодно, но выполнять я буду только те приказы, которые не противоречат уставу и инструкциям, — с подчеркнутой холодностью ответил он, терпеливо выслушав Морского Волка, — однако по прибытии на базу я буду вынужден доложить об этом адмиралу Столетову…

— Ага — сигнализировать. Как маяк в непогоду.

Старпом пропустил колкость мимо ушей.

— Разрешите прекратить не относящийся к вопросам несения службы спор и приступить к исполнению функциональных обязанностей?

— Идите, — поморщился Макаров и прошептал ему вслед: — М-да. Послал бог напарничка… Ссс-сука протокольная. Ничего, я научу тебя и Родину любить, и морские традиции уважать!.. Не ты их придумал, не тебе их отменять.

Тем временем сеанс связи с КП был установлен. Субмарина получила приказ — следовать курсом норд-ост и, дойдя до шведского островка Готска-Сандё к полуночи, всплыть неподалеку от территориальных вод для подзарядки аккумуляторов и продувки гальюнов. Синоптики обещали пасмурную, туманную ночь, а это лучшее время для всплытия совсекретной подлодки. Ни самолеты-разведчики не летают, ни спутниковый мониторинг подлодку не обнаружит. Согласно метеосводке, шторм к этому времени уже должен был временно поутихнуть. Правда, воды Готска-Сандё вряд ли можно было назвать удачным маршрутом для прохождения подлодки: эти квадраты издавна пользовались у моряков репутацией места гиблого, особенно — в штормовую погоду. Макаров поворчал, но лучшего варианта предложить не мог, в конце концов, шторм штормом, а всплыть для подзарядки придется.

Субмарина, погрузившись на тридцатиметровую глубину, шла в заданный квадрат. Старпом ушел отдыхать, а Макаров остался в боевой рубке. Достав из кармана небольшую любительскую фотографию с надорванным уголком, он аккуратно приклеил ее к переборке отсека. Со снимка, сделанного лет десять назад, смотрело трое: сам Морской Волк, еще в погонах кап-лея, миловидная блондинка и высокий юноша в курсантской форме. Черное сукно, золото шевронов, тельник в вырезке голландки… «Военно-морской институт связи им. Попова» — читалось на ленте бескозырки. Это была фотография из той, прошлой жизни, к которой уже не было возврата. Нелепая смерть сына на морском кабелеукладчике обозначила в жизни Макарова черту, разделившую жизнь на «до» и «после». И хотя Морской Волк мысленно нередко возвращался к тому счастливому времени, когда все еще были живы и счастливы, он понимал: его дом теперь — подводное «железо», в последнее время, правда, «титан», его семья — экипаж, включая и протокольного старпома, и другого, увы, никогда не будет…

…Уже на подходе к Готска-Сандё подлодка вновь поднялась на перископную глубину и развернула телескопическую антенну. Шторм действительно шел в этом районе на убыль.

И тут произошло неожиданное. Радист, просканировав эфир, обнаружил на аварийной частоте прерывистый сигнал бедствия, посылаемый шведским сейнером. Аварийное судно находилось совсем рядом — в нескольких морских милях. Судя по всему, никаких других судов в этом районе не было — из-за штормового предупреждения они остались в портах. До Готланда было довольно далеко, так что вряд ли спасатели могли подойти в короткое время. Приходилось принимать трудное решение.

Всплывать для спасения шведских моряков было нельзя — это означало сознательную демаскировку совсекретной субмарины и срыв боевого задания. Но и оставлять терпящих бедствие моряков было, в понимании Морского Волка, поступком бесчестным и низким, недостойным российского моряка.

Командир включил так называемый «каштан» — боевую межотсечную трансляцию.

— Старпома ко мне. Срочно! — распорядился он, припадая глазницей к визиру перископа. — Вот же черт!

* * *

— Я не уверен, что ваш план сработает на все сто, мистер Палмер, однако я попытаюсь сделать все от меня зависящее, — молодой мужчина в солнцезащитных очках в пол-лица, из-под которых виднелся рваный шрам, внимательно изучал карту Аландов. Он был нетороплив в движениях, каждый жест отличался выверенностью и внутренним благородством. Профессионала, уверенного в своих силах, распознать легко — с первого взгляда.

Пентагоновский аналитик молчал уважительно. Человек в темных очках и был «тем самым специалистом по русским системам связи», мистером Германом, о котором он столько рассказывал адмиралу Йорку. Компетентность этого специалиста не вызывала сомнений: со слов руководства АНБ, он решал абсолютно любые вопросы по дешифровке, криптографии, радиоперехвату и электронной разведке. Форт-Мид уже многократно обращался к его услугам, и отзывы были неизменно положительными. Немалая часть программы «Эшелон» была разработана с его участием. Легкий акцент мог выдать в обладателе солнцезащитных очков уроженца Восточной Европы, однако последнее обстоятельство совершенно не смущало Палмера: консультант прошел десятки внегласных проверок, и результаты удовлетворили спецслужбы США. Да и вообще: мало ли выходцев из бывшего Варшавского блока работают теперь на разведку и контрразведку НАТО? Мир всегда был устроен так, что при относительной свободе «мозги» перетекали туда, где больше платят. В том, что США способны заплатить больше, чем Россия, Палмер не сомневался.

Вот уже третий день мужчина в солнцезащитных очках жил со своими людьми в специально снятом и тщательно охраняемом гостевом домике на маленьком острове Келюди, знакомился с возможностями оборудования судна радиоэлектронной разведки, изучал лоции, просматривал документацию, отмечал на картах места, наиболее подходящие для размещения загадочной субмарины, так заинтересовавшей консультанта объединенного штаба учений «Земляничная поляна».