Мужчины не плачут - Татьяна Корсакова

— Не позднее следующей недели, а лучше уже на этой. Только, — подруга замялась, виновато посмотрела на Машу, — давай сначала сходим к моему стилисту. Ты не обижайся, пожалуйста, но с твоими волосами надо что-то делать.

У окна снова многозначительно фыркнула баба Тоня. Маша вздохнула. С волосами действительно надо что-то делать. Вопрос лишь в том, сколько это будет стоить.

— О деньгах не беспокойся. Я тебе дам взаймы, в счет будущей зарплаты.

— Не надо ей ничего занимать! — приосанилась баба Тоня. — Есть у нас деньги на твоего стилиста, чай, не бедствуем!

Маша вспомнила пустое нутро холодильника, но промолчала.

— Сто долларов тебе на марафет хватит? — спросила баба Тоня тоном доброй феи.

Маша хотела было поинтересоваться, где она возьмет эти сто долларов, когда в разговор вмешалась Лика.

— Сто долларов определенно хватит. Еще и сдача останется, — заверила она бабу Тоню.

— А хоть и не останется! Нам-то что? Нам без разницы, — проворчала та.

— Вот и хорошо! — Лика улыбнулась бабе Тоне, сделала «козу рогатую» Ваньке. — Значит, завтра в десять утра мы идем к стилисту, а послезавтра — знакомимся с работодателем.

— Ох, не нравится мне эта твоя подруга! Нахлебаешься ты с ней! — проворчала баба Тоня, когда за Ликой закрылась дверь.

— Глупости! — отмахнулась Маша.

— А я говорю — нахлебаешься! — упрямо повторила баба Тоня. — И чего она, такая богатенькая и красивенькая, к тебе таскается?! Какая она тебе подружка?! Деньги к деньгам плывут. А с тебя, Машка, чего взять?

Спорить с бабой Тоней не хотелось, тем более в свете предстоящих перемен. Неужели фортуна повернулась к Маше лицом и у нее наконец появится нормальная работа?! Вполуха слушая ворчание бабы Тони, Маша расстелила постель, переодела ко сну Ваньку. Поняв, что ее обличительные речи никто всерьез не воспринимает, старушка замолчала и вышла из спальни. Обиделась.

Обычно Маша спешила извиниться, сгладить острые углы, потому что по опыту знала — с бабой Тоней мириться нужно как можно быстрее. В противном случае та будет дуться, ходить с оскорбленным видом и изводить ее гробовым молчанием. Но взбудораженный приходом Лики Ванька капризничал, не хотел укладываться спать. Маша вышла из спальни только в одиннадцатом часу, на цыпочках прокралась в гостиную, в темноте, почти на ощупь, добралась до дивана, на котором спала или делала вид, что спит, баба Тоня.

— Баба Тоня, — позвала шепотом. Ответом ей стала тишина. Маша пожала плечами, направилась к двери.

— Там на комоде деньги, — послышалось за спиной. — Только выбери самую лучшую парикмахершу. Не вздумай к неумехе какой пойти. Только самую лучшую, за такие-то деньжищи…

— Спасибо, — шепотом сказала Маша.

— Иди уж, непутевая… — Пружины старого дивана сердито скрипнули.

«Вот и помирились», — подумала Маша с облегчением.

* * *

— Все, приехали. — Лика остановила машину напротив старинного или стилизованного под старину трехэтажного особняка.

Маша с неохотой выбралась из уютного, вкусно пахнущего Ликиными духами салона, украдкой вытерла о юбку вспотевшие ладони, со страхом посмотрела на особняк, служащий холдингу «Трио» центральным офисом.

— Не волнуйся, все будет хорошо. — Лика ободряюще, улыбнулась.

— Я не волнуюсь. — Маша тряхнула головой, почувствовала, как по шее пробежал ветерок, осторожно коснулась кончиками пальцев своего коротко стриженного затылка. Ощущение было, мягко говоря, неожиданное: гладкий шелк волос вместо привычной жеваной пакли. Ликин стилист не подвел, сотворил с ее бедной головой почти невозможное. Он колдовал долго, Маше показалось — больше двух часов. Стрижка короткая, почти мальчишеская. Цвет — благородный коньяк. Мейк-ап с максимальным акцентом на глаза. Маша не стала в одночасье красавицей, но в ней появилось нечто. Стилист называл это сексапильностью. Лика назвала это шармом. А Маша так до сих пор и не определилась, что же это такое.

Привыкать к новому имиджу, дерзкой, немного легкомысленной стрижке, глазищам вполлица, беззащитно открытым и по-детски розовым ушам, было тяжело. Точно и не ее это вовсе — волосы, глаза, уши. Странное ощущение, будоражащее. Словно она влезла в чужую шкуру: красивую, модную, но чужую. А тут еще это собеседование…

Маша убеждала себя, что бояться не нужно, что все будет хорошо, что Лика обо всем договорилась, но все равно боялась. Безумно, до дрожи в коленках. Вот оно — ее неумение «сохранять лицо».

— Ну, пошли! — Лика щелкнула брелком сигнализации, потянула Машу к крыльцу, на котором в расслабленной позе стоял парень, несмотря на жару, одетый в строгий костюм. Наверное, охранник. Парень проводил их цепким, изучающим взглядом.

— Не обращай внимания, — шепнула Лика, удостоив охранника едва заметным кивком.

— Я и не обращаю. — Маша из всех сил старалась выглядеть независимой. Такой, как Лика.

В просторном холле царила кондиционированная прохлада.

— Нам туда! — Не замедляя шаг, Лика направилась к лифту то ли хорошо отреставрированному, то ли удачно стилизованному под старину. Всего три этажа — и лифт!

Они вошли в кабину, отделанную полированными деревянными панелями. Лифт тронулся с тихим, совершенно не раздражающим дребезжанием. Наверное, он мог бы работать абсолютно бесшумно. Наверное, дребезжание тоже стилизовано под старину. Интересно, каким должен быть хозяин всей этой красоты?

Воображение тут же нарисовало мужчину, еще молодого, но с налетом искусственной старины, этакой благородной патины, высокого, с серебром в волосах…

Впрочем, что ей до хозяина? Нет, не так, что хозяину до нее, рядовой компьютерщицы? Он даже не подозревает о существовании какой-то там Маши Литвиновой. Не царское это дело! Ей предстоит собеседование с кем-нибудь, кто рангом значительно ниже, максимум, с начальником отдела.

Лифт остановился, с мелодичным треньканьем открылся. Маша ступила на желто-коричневый, цветом похожий на мокрый пляжный песок ковер и едва поборола желание разуться, чтобы не запачкать эту «пляжную красоту». Ей всегда казалось, что ковры в присутственных местах — это непрактично и неуместно.

— Не волнуйся. — Лика слегка коснулась ее локтя.

Маша кивнула, сделала шаг — каблуки тут же утонули в ворсе.

Ковер цвета мокрого песка вывел их к просторной, залитой солнечным светом приемной.

Рабочий стол с выключенным компьютером, коммуникатором и ровными стопками пластиковых папок. Офисный стул, небрежно задвинутый в угол. Пасторальные картины на стене, прямо над кожаным диваном для посетителей. Живые цветы в вазе богемского стекла на изящном столике. Все дорого, уютно, стильно. Вот только хозяйки этого стильного великолепия нигде не видно. Наверное, отлучилась выполнять поручения Большого босса.