Любовь под прикрытием - Маргарита Ардо

складывается почти аналогичная. Мы – компания небольшая, но активно развивающаяся. «Творожное солнышко» выпускает пять наименований творожных сырков в шоколаде на одной производственной линии. В сутки выработка составляет полторы тонны продукции, хотя в прошлом месяце мы дали две и планируем разрастаться. Склад-холодильник у нас есть, но мне нужен более удобный и просторный. Как раз в Саларьево. На линии работает посменно десять человек, на складе пять, плюс охрана. Мы также сами изготавливаем обёртку.

Раф кивнул и посмотрел с внимательным прищуром:

– Вчера вы сказали, что у вас нет денег даже на телохранителя.

Меня слегка передёрнуло. Нет, конечно, неприятно, когда ловят на лжи. Но ведь ради него же и было задумано! И я ответила чуть обиженно:

– Да, сказала. Так и есть. Бизнес я открыла на свой страх и риск. Всё в кредит. А вы посчитайте, сколько идёт на зарплаты, аренду, сырьё, взятки и сертификаты! И налоги ещё, налоги не забудьте! Что получается?

– В зависимости от вашей прибыли, – усмехнулся Раф. – И любви к искусству.

На днях по телевизору одна известная ведущая заявила, что умный, богатый, красивый, любящий и сильный мужчина – это пять разных человек. По этой логике в моём кресле для посетителей сидело сразу три человека. По меньшей мере. Но лучше б умный сегодня не приходил, выкручиваться трудно. Пришлось сделать вид, что я дура, незнакомая со словом «сарказм», и продолжить:

– О конкурентах. Крупные компании, в данном случае Тримм-Тиль-Бан, которую выкупил ещё более крупный международный монстр, действуют в нашем сегменте так же, как гипермаркеты на районе – планомерно всех выживают. Мы должны как-то парировать, чтобы остаться на плаву. Но даже если дело и не в них,то остальные местные скупщики молока настолько не рады тому, что я предлагаю всем фермерам стабильную цену закупки надоев круглогодично при условии эксклюзивности, что запаслись битами.

– Εсть доказательства угроз? – спросил Раф уже без усмешки. Его взгляд стал сухим и опасным, как у военного при рекогносцировке.

– Нет, пока всё только устно и анонимно. Но, – я многозначительно глянула на распечатку криминального происшествия, – я боюсь. Очень.

Раф внимательно пробежался глазами пo статье и поджал губы.

– Возмоҗно не безосновательно. В Подмосковье аналогичные случаи были?

– Нет, – вздохнула я. – Известно, что в конце октября одна фермерская семья в Лапушкино пропала. И я не знаю, было ли совпадением то нападение на меня в метро. Сначала не состоялась встреча, сломалась машина, не приехало такси, потом эти ужасные парни…

– Таких много, – взглянул на меня Раф.

– Да, но учитывая все эти бои за молоко, уже и случайное нападение не кажется простым инцидентом.

– Понял. И сколько, на ваш взгляд продлится опасная ситуация?

– Пока все не привыкнут. Два-три месяца. Может, немного больше. Как правило, кризис имеет обыкновение рассасываться.

– Резонно.

– Я могу вас оформить официально на работу, по трудовой или с договором подряда.

– У вас серьёзный подход, – вновь усмехнулся Раф.

И я опять смутилась. Удивительно, другого бы уже за пояс заткнула, а тут робею…

Но Рафаэль протянул мне паспорт и равнодушно произнёс:

– Пусть будет временный трудовой договор, хотя по сути мне всё равно. Сделайте на месяц. С пролонгацией по мере необходимости.

– Хорошо. – Я потянула к себе документ в обложке из крокодильей кожи.

Голова слегка закружилась. Всё-таки на реальность происходящее было слишком мало похоже. Я начальник Рафаэля Гарсия-Гомеса?! Кажется, я перепила на досуге шампанского и заснула, а шальные пузырьки ещё шастают по моей крови, обеспечивая галлюцинации.

Я раскрыла паспорт. Правда он – тот самый из детства. Как в бурные школьные годы захотелось свистнуть фотографию. О, теперь я знаю дату его рождения. Прописка? Пречистенка?! О, погодите-ка, а это не тот комплекс апартаментов де люкс?! Ну, хоть не Охотный ряд, дом один . Я моргнула: передо мной был, наверное, самый элитный бомж Москвы. В голове вновь возникла сумятица и какофония. В неё врезался сексуальный голос Рафа:

– Α почему вы пошли на риск? Почему не закупать сырьё в другом месте?

– Но ведь это же молоко вкусное! – воскликнула я, ещё растерянная и оттого совершенно искренняя. – Не разбавленное! Таких хозяйств наперечёт в регионе, я по пальцам могу пересчитать! Я хочу, чтобы мои сырки были самыми вкусными, а какими они будут на отвратительном молоке?

– Ясно, – кивнул Ρаф и вдруг добавил: – Люблю молоко.

У меня снова в душе стало тепло и мягко. Кажется, взрослый мужчина, который любит молоко, должен быть добрым. Или мне только кажется? И вообще какая разница? Может, он на самом деле голодный, просто держит высоко поднятой голову, потому что скромный, обнищавший, но гордый герой, а все эти шмотки просто после другой жизни остались? И прописка – ещё не значит наличие ключей от квартиры. Кто знает, где и как он сейчас живёт… И я спросила почти ласково:

– Хотите? У меня есть.

Он пожал плечами, а я метнулась к холодильнику. Закон «Накорми мужчину, а потом всё остальное» никто не отменял! Я налила домашнего молочка в высокий стакан, разложила мои сырки на большой белой тарелке с одной стороны, имбирное печенье – с другой. Живописно вышло, хоть на мем в вк «С Добрым утром» и сердечками присыпать.

Поставила перед ним.

– Спасибо, – произнёс Ρаф и, несмотря на всю свою загадочность, потянулся за сырком.

Мой же ты идальго! Красавец-не красавец, а кушать хочет… Умилилась. А потом вздохнула.

– Мне сегодня как раз в Подтёлково на переговоры с фермерами и местным главой надо ехать. И одной это очень опасно.

– Ну, я тут, – ответил Раф и съел еще одну печеньку.

Счастье залило меня по горло, как будто я сама это печенье пекла, зерно молотила, хлеб убирала, муку молола. В общем, почувствовала себя умницей.

– Когда выезжаем? – спросил он.

Нет, честное слово, жгучий конкистадор с тонкой линией молочных усиков над чертовски сексуальными губами, это чересчур для моей истосковавшейся по мужскому теплу натуры!

– Сейчас… – тихо сказала я.

Он вытер платком молочный след и встал.

– Едемте.

Раф оказался совсем рядом, а у меня внутри всё обмякло до слабости в ногах и головокружения. Он собирается рисковать ради меня жизнью? Вот так просто и без обиняков? Не верилось, не клеилось, просто не могло быть правдой. И я, балда, собираюсь