Искусство и религия (Теоретический очерк) - Дмитрий Модестович Угринович

и дротиками.

Переслаивающиеся рисунки: лошади, бизоны, медведь. Пещера „Трех братьев”

В этой же пещере обнаружена глиняная скульптура медведя, причем между ее передними ногами лежал череп молодого медведя, который, очевидно, первоначально увенчивал скульптуру. Эта скульптура была также изрешечена круглыми дырками, вероятно следами от копий или дротиков. На глиняном полу сохранились отпечатки босых человеческих ног [1]. Подобные примеры можно умножить. Все они свидетельствуют в пользу вывода о несомненной связи между изобразительным искусством эпохи палеолита и первобытными обрядами.

К этому выводу пришли многие исследователи, в том числе А. П. Окладников и А. А. Формозов.

В то же время в советской литературе представлены и другие точки зрения. Так, например, В. Шерстобитов полагает, что следы ударов и ран на скульптурах зверей и на их изображениях в палеолитических пещерах объясняются тем, что эти изображения использовались для обучения подростков искусству охоты [2]. Б. А. Фролов подчеркивает познавательные функции древних анималистических изображений [3].

[1 См.: Окладников А. П. Утро искусства, с. 65.]

[2 См.: Шерстобитов В. У истоков искусства, с. 89-90.]

[3 См.: Фролов Б. А. Мотивы первобытного анималистического творчества. - В кн.: Звери в камне. Новосибирск, 1980.]

Пасущийся олень.

Тайнген

Если исходить из сказанного выше о сущности первобытного обряда, представляется, что эти точки зрения должны рассматриваться не как взаимоисключающие, а как дополняющие друг друга. Не следует абсолютизировать ту или иную сторону первобытных ритуалов. Они представляли собой весьма сложные, синкретические, полифункциональные образования, которые одновременно удовлетворяли несколько социальных потребностей и выполняли несколько социальных функций. Отсюда следует вывод, что, хотя первобытное искусство и рождалось на принципиально иной социальной основе, чем первобытная религия, оно с самого начала своего формирования развивалось в теснейшей связи с последней [1]. Этот вывод подкрепляется анализом содержания первобытного изобразительного искусства. К нему мы и обратимся.

[1 Автор считает необходимым указать на ошибочность некоторых его прежних высказываний, согласно которым связь религии и искусства почти не обнаруживается на ранних этапах их формирования, но усиливается в последующую эпоху.]

Раненые бизоны. Нио

Содержание первобытного изобразительного искусства

В палеолитическом искусстве изображения животных, как известно, преобладают над всеми иными изображениями. По подсчетам французского исследователя А. Леруа-Гурана, в 66 пещерах с росписями имеется 610 изображений лошадей, 510 - бизонов, 205 - мамонтов, 176 - козлов, 137 - первобытных быков-туров, 135-ланей, 112 - благородных оленей, 84-северных оленей, 36 - медведей, 29 - львов, 16 -носорогов [1]. На территории СССР найдены также многочисленные скульптурные и живописные изображения животных палеолитической эпохи. Научной сенсацией было открытие палеолитической живописи в Каповой пещере на Урале в 1959 г., где обнаружены выполненные краской на скале изображения мамонтов, носорога и лошадей [2].

[1 См.: Окладников А. П. Утро искусства, с. 60.]

[2 Формозов А. А. Памятники первобытного искусства на территории СССР, с. 10.]

Можно ли назвать случайностью преобладание образов животных в палеолитическом изобразительном искусстве? Нет, конечно. Палеолитическое искусство было искусством охотников. Первобытный охотник запечатлевал на стенах пещер образы тех окружающих объектов, которые его больше всего интересовали и волновали, с которыми было связано все его существование. Многие исследователи первобытного искусства отмечают реалистический характер древних анималистических изображений. Б. А. Фролов подчеркивает, что создавший эти рисунки и скульптуры первобытный человек „великолепно знал анатомические особенности множества видов зверей, их поведение, физиологию, определенные элементы зоопсихологии" [1]. С этим можно согласиться, однако с учетом того обстоятельства, что эти знания существовали в то время не как теоретическая система, а как эмпирические представления, основой которых были непосредственные чувственные впечатления, полученные в процессе выслеживания животного и охоты на него. Отношение первобытного охотника к животному ни в коем случае не было созерцательным любованием, это было активное, практическое отношение к главному объекту его усилий, к главному источнику жизни всей первобытной общины.

[1 Фролов Б. А. Звери в камне, с. 36.]

Первобытные анималистические изображения выполняли несколько практических функций, в том числе и функцию иллюзорного, магического замещения реального животного. При этом, чем более был похож „заместитель" на реальное животное, тем сильнее была иллюзия, что обрядовое действо обеспечит обильную добычу в будущем. Поэтому наивный реализм палеолитических рисунков и скульптур, так восхищающий современных людей, совсем не исключал, по нашему мнению, их использования в процессе магических обрядов. Ведь в первобытной магии деформация реальности состояла не в создании особых иллюзорных объектов в сознании, а лишь в том, что возникала вера в мнимую связь, существовавшую якобы между реальным действием людей (их обрядовой пляской, например) и результатами их последующих, также вполне реальных охотничьих действий. Искажение действительности в магии здесь состояло только в вере в эту вымышленную, иллюзорную связь между реальными явлениями. Сверхъестественное в подобных зачаточных религиозных представлениях еще не отделилось от естественного, еще вплетено в ткань реальных событий и образов.

Два бизона. Ляско

С этой же точки зрения следует оценивать особенности самых древних изображений человека. В большинстве своем это небольшие скульптурные изображения женщин (так называемые „палеолитические Венеры"). Подобным фигуркам присуща одна важная черта - стремление выпятить, наиболее ярко передать признаки пола: груди, выпуклый живот и мощный таз. Характерно, что лицо совершенно при этом не интересовало первобытного художника. По выражению А. П. Окладникова, „статуэтки оставались безликими" [1]. Если мы вспомним, что эти статуэтки возникали в верхнем палеолите, когда формировался материнский род, то вполне обоснованным представляется мнение А. П. Окладникова, что „женские статуэтки эпохи палеолита имели связь с древним культом плодородия, были культовыми предметами, талисманами и святыней жителей палеолитических поселений"[2].

[1 Окладников А. П. Утро искусства, с. 73.]

[2 Окладников А. П. Утро искусства, с. 75.]

Изображение женщины.

Виллендорф

„Колдун". Пещера „Трех братьев"

Другой вид антропоморфных изображении - это так называемые „колдуны", или люди в звериных масках. Как бы ни трактовать эти гравюры и рисунки - как отображение реальных магических ритуалов, в которых участвовали люди в звериных масках, или же как изображения мифических тотемных предков, - остается несомненной связь их с первобытной магической или тотемической обрядностью.

Сказанное выше не означает, будто все палеолитическое искусство непосредственно связано с магическими и тотемическими верованиями и обрядами. Выше уже упоминалось, что многие произведения искусства палеолита возникали непосредственно в процессе создания орудий охоты, а