Подлинное искупление (ЛП) - Коул Тилли

Отодвинув от себя поднос, я снова опустилась к щели в стене и положила голову на руки.

— Я здесь.

С такого близкого расстояния я снова услышала хрип Райдера. Я поморщилась, понимая теперь, почему его голос казался таким искажённым. Его подвергали ежедневным наказаниям. Жестоким.

— Кто это был? — спросил Райдер. — Тот… кто к тебе приходил?

— Его зовут брат Стефан, — ответила я. — Он мой друг.

Райдер некоторое время молчал. Я повернулась ухом к зазору в стене, испугавшись, что он потерял сознание, как вдруг Райдер спросил:

— Он здесь, чтобы о тебе заботиться?

Обрадовавшись, что он в порядке, я ответила:

— Да. Он вместе с сестрой Руфью заботится обо мне. Они защитили меня от того, от чего им не следовало меня защищать.

Я замолчала, размышляя, а стоит ли мне рассказывать что-то еще. Но вдруг поймала себя на том, что добавляю:

— Они наказаны. Живут в соседней камере, но в наказание им поручено убирать и обслуживать этот тюремный блок. Они приносят мне еду и одежду. Ты по нескольку раз в день будешь слышать, как они входят и выходят из моей камеры.

— Они наказаны за то, что тебя защищали?

— Да.

Из его камеры снова раздались шорохи.

— Тебе больно.

Ответом стал резкий вдох Райдера. У меня в крови начал закипать, клокотать гнев, который я так долго сдерживала. Райдер молчал.

— Да, — ответил, наконец, он. — Мне больно.

Я сжала кулаки. Снова кто-то страдал.

— Что они с тобой делают? Почему?

Я насчитала четыре глубоких вдоха и выдоха Райдера, затем он произнёс:

— Они меня избивают.

Я закрыла глаза и покачала головой.

— Они дают мне минимум еды и моют меня, только чтобы на следующий день начать всё по новой. Они пытаются меня сломить.

— Райдер, — прошептала я, не зная, что сказать.

Я услышала, как по крыше камеры забарабанил дождь. Подняв голову, я взглянула на крошечное окошко, расположенное в самом верху дальней стены. Небо потемнело, и из серых туч падали крупные капли дождя. Уставившись на окно, я мысленно вернулась к тому, что недавно объявил Пророк. Ритуал Дани Господней. Представив себе всю ту грязь, которая будет твориться в том зале… боль и страдания женщин, которых будут насиловать охранники и последователи, я содрогнулась от отвращения.

Я прокляла тот день, когда Пророк Давид создал Священное Писание, в котором одобрялись такие вещи. Я прокляла тот день, когда в своих посланиях он открыл людям, что окаянные сестры Евы должны божественно очищаться самыми безупречными из избранных им людей… очищаться с помощью специального ритуала с восьмилетнего возраста. Каждый раз, когда я читала наши священные книги, меня буквально раздирала ярость.

— Они хотят, чтобы я покаялся.

Внезапный голос Райдера заставил меня повернуться к стене и оторваться от воспоминаний.

Положив голову на руки, я спросила:

— Они поэтому тебя избивают? Чтобы заставить тебя покаяться?

— Да.

— Но ты не покаешься?

Сверху раздались отдалённые раскаты грома, но я не обратила на них внимания и напряглась, чтобы расслышать ответ Райдера.

— Нет, — признался, наконец, он. — Что бы они ни делали, я не покаюсь.

Он с трудом втянул в себя воздух.

— Я не могу… Не могу согласиться с тем, с чем они вынуждают меня согласиться. С теми действиями, которые они заставляют меня игнорировать.

Мое сердце замерло от сквозившей в его голосе боли и резкого неприятия. Я подняла голову и, даже осознавая, что он меня не видит, прижалась к стене ладонью. Я знала, что значит чувствовать такую боль. В том, как он говорил, я уловила тяжёлую печаль.

— Что ты сделал? — отважилась спросить я.

Ожидая, когда он заговорит, я сильнее прижала пальцы к каменной стене.

— Слишком много всего, — неопределенно ответил он. — Слишком много непростительных вещей.

Райдер вздохнул.

— Хармонии, я заслуживаю всех этих побоев и даже больше. То, что я натворил…

Я чувствовала, как сквозь толстую стену ко мне проникает его скорбь.

— Я и должен быть здесь. Должен пройти это лечение.

Он глубоко вздохнул и прошептал:

— Мне начинает казаться, что оно должно быть ещё хуже.

Я молчала. В его голосе слышалась убеждённость. Райдер говорил серьёзно, каждое слово. Он действительно думал, что его нужно подвергнуть страданиям, наказать… убить. Мне стало интересно, что же такого плохого он сделал. Я уже собиралась было его об этом спросить, как вдруг на улице заиграла музыка.

Я вздрогнула от резкого звука, пробившегося сквозь прочные каменные стены камеры. Мои глаза устремились к окну. Дождь утих, голубое небо снова очистилось от туч.

Музыка смолкла, и Райдер безрадостно произнёс:

— Закончилась Дань Господня.

Я крепко зажмурила глаза и глубоко вздохнула. Я сжала бедра, представив, что сейчас будут чувствовать избранные для обряда девочки. Каждый принявший в нем участие мужчина строго придерживался руководства Пророка Давида о том, как достичь божественной чистоты через соитие с этими девочками. С девочками, чьи нежные, доверчивые сердца навсегда ранит жестокость мужчин, только что лишивших их невинности. К горлу подступила тошнота. Я не могла вынести мрачных мыслей, разрывающего мне грудь напряжения.

Райдер больше не говорил. Я тоже молчала. Мне нечего было сказать. Я подумала, что ему не хуже меня известно, что происходило в этом зале зла.

Из коридора послышались тяжелые шаги, и я быстро села у стены. Как только я выпрямилась, дверь распахнулась, и в камеру вошли два последователя-охранника: Соломон и Самсон. Держа в руках оружие, они уставились на меня. Я заглянула им в глаза и почувствовала, как меня охватил страх.

— Пойдем, — сказал Соломон.

Я поднялась на ноги. Самсон указал на мою вуаль и чепец.

— Приведи себя в порядок, быстро. Тебя ждут в особняке.

У меня душа ушла в пятки.

Пророк. Меня вызвал Пророк Каин.

Дрожащими руками я прикрыла тканью своё лицо, разгладила платье. Я с тревогой сжала зубы. Меня бесило, что встреча с Пророком вызвала во мне такую сильную паническую реакцию. Я должна быть сильнее этого.

«Соберись с мыслями, Хармони. Ты справишься».

— Нам надо идти, — произнес позади меня Соломон.

Сделав глубокий вдох, я повернулась и пошла к охранникам. Мой взгляд скользнул к щели в стене камеры. Я подумала о лежащем на полу раненном Райдере. У меня сжалось сердце. Мне понравилось разговаривать с этим незнакомым мне человеком. Я чувствовала с ним какое-то родство. Он был изгоем, как и я. Его чувства и мысли отражали мои собственные. Мне отчаянно хотелось узнать, почему он сюда попал, что сделал.

Не думаю, что когда-нибудь это узнаю.

Охранники повели меня по коридору. Мы прошли мимо камеры брата Стефана и сестры Руфи; через открытую дверь я увидела, как сестра Руфь шьет для меня новые покрывала и одежду. Брат Стефан мыл пол. Я обрадовалась, что их дверь открыта. Это означало, что они намного свободнее меня. Во всём этом бардаке они, по крайней мере, могли выйти из камеры, чтобы выполнить свои обязанности.

Проходя мимо, я встретилась с ними глазами. Они оба прекратили свою работу и одарили меня доброжелательными, ободряющими улыбками.

Когда мы вышли на улицу, меня окутал вязкий грозовой воздух. Из-за ветра платье прилипло к телу, продемонстрировав мою фигуру. Я одёрнула ткань, пытаясь сделать так, чтобы она не очень меня облегала. Но всё было без толку.

Мы проследовали мимо группы последователей-охранников, которые направлялись к какому-то зданию. Все они остановились и уставились на меня. Я старалась не поднимать глаз, но не удержалась и взглянула вверх. Их рубашки были расстегнуты, а на их лицах поблёскивал пот. Меня накрыло внезапной волной отвращения — они были на Дани Господней. Я невольно подумала о тех девочках, с которыми они достигли небесного удовольствия.

Это было отвратительно.

Самсон подтолкнул меня в спину, вынуждая идти дальше. Я последовала за Соломоном вверх по гравийной дорожке. Когда мы взошли на самый верх, я стала жадно разглядывать открывшийся передо мной вид. Вся земля, насколько хватало глаз, была застроена зданиями. Это было восхитительно, все прекрасно благоустроено, а вдали виднелось несколько огородов и зон для посева.