Мы и Они. Краткий курс выживания в России - Владимир Соловьев

Когда я беседовал с Владимиром Владимировичем Путиным, помнится, наезжал, как всегда: то не так, сё не так и так далее – обычный такой журналистский беспредел. А Путин на меня смотрит, смотрит да и говорит: «Владимир, ну, что вы от меня хотите?! Такой говенный замес достался». И действительно, смотришь на нашу страну и соглашаешься: замес у нас не ахти. Как не вспомнить гениальную фразу Жванецкого о том, что заговор против нашей страны есть, но в нем принимают участие все. Мне после таких разговоров иногда говорят, что я любимец нашего президента. Вовсе не так. И не нужно мне этого. Если сегодня вы любимый президентом телеведущий, завтра он может вас разлюбить. И все. Это у меня раньше было такое рабское чувство. Когда я первый раз встречался с Путиным, думал: «А вдруг я к нему подойду, а он мне скажет: «Знаешь, Владимир, ты мне не нравишься! Вот не нравишься и все». И что после этого делать? Вешаться? Или иммигрировать из страны к чертовой матери? Мне не нужно любви или нелюбви. Мне нужно уважение и чтобы не мешали работать. Меня всегда умиляет, когда говорят: «Вас власть любит». Да намного лучше, если ей будет на меня плевать! Пусть она существует где-то там, рядышком. Сначала тебя любят, потом не любят, а потом мстят за неразделенную любовь: «Я его так любила, а он! Как он мог? Да чтоб он сдох!» Вот не надо так. Раз уже мы затронули президента, выскажу свое мнение на этот счет: есть единственный кандидат в президенты Российской Федерации, который сможет спасти нашу страну. Персонаж, который устроит абсолютно всех россиян, – это старик Хоттабыч. Только он! При нем каждый из нас может ни черта не делать, но все равно все желания будут исполняться. Мы ему просто на какой-нибудь пресс-конференции скажем: «Колдани, старик!» – и все. Главное, чтобы борода у него была побольше. Тогда нам всем «трах-тибидох» будет. Ну, как минимум, «трах» гарантирован. «Тибидох» не обещаю. А в любом другом случае мы будем президентом недовольны.

Таковы наши особенности и особенности нашего времени. Мы с вами живем в удивительное время: уже отчетливо становятся видны мертвенно-бледные пятки Апокалипсиса; наши самые маленькие поступки, благодаря средствам массовой информации, оказываются преувеличены и способны влиять на происходящее во всем мире. Разве раньше можно было себе представить, что в какой-то далекой стране отдельно взятому мальчику стало вдруг обидно за папу? И из-за этого он переворошил весь мир и начал безумную войну? Джордж Буш, папа, Саддам Хуссейн... Маленькие поступки маленьких людей могут приводить к большим последствиям. Следовательно, малые дела каждого отдельного человека начинают играть совершенно иную роль. Но из одинаково маленьких детей получаются разные люди. Каждый еврейский мальчик уже при рождении уверен, что он мессия, спаситель, но к четырнадцати годам все равно становится лавочником. Так сложилось. Возьмите для примера Ходорковского. Почему с ним произошло то, что произошло? Наверное потому, что нельзя творить вокруг себя только зло, даже регулярно от него откупаясь. Сколько бы бандиты ни отливали колокола, душа все равно не побелеет! Конечно, то, что случилось с Ходорковским – омерзительно, неправедно, несправедливо, и должно было быть по-другому, но вот только финал все равно был бы таким. Конечная точка не изменилась бы ни на йоту.

В этом особенность божественного провидения. Бегаешь, крутишься, а ногу все равно сломаешь. Вроде и перестраховался, а все равно перелом. Что ни сделаешь! Ходорковский допустил несколько принципиальных ошибок, которые делать нельзя. Нельзя людей лишать жизни, нельзя. Знаете, бывает, каждый день думаешь только об одном, как бы так сильно зажмуриться, чтобы жены не стало, а тебе бы это сошло с рук? Вот было бы хорошо – так нет! Главная трагедия любовных половинок заключена в том, что они никуда не исчезают. Что тогда делать? Разводиться? Как бы не так! Нужно просто сделать так, чтобы половинка действительно исчезла? Раз – и все. Но ведь нужно давить в себе подобные отправления мерзости и подлости! Проще всего перевести стрелки на других, вот только когда такое решение приводит к тому, что Их (других) лишают жизни, все ломается. Ведь у высшего руководства «Юкоса», особенно у кого не ладились отношения с Ходорковским, до сих пор бешеные проблемы со здоровьем. В их машинах все еще находят закладки тяжелых металлов и отравляющих веществ. Все непросто. Жизнь никогда просто так ничего не делает. Но это отнюдь не означает, что она всегда справедлива.

Мы с вами живем во время иной ответственности. Осознание и умение взять все на себя – это тот редкий дар, которым мы пока не владеем. Пока все, что у нас есть, это тяжелый, нудный, мерзкий и гадкий труд, концепция которого проста: для того чтобы жизнь стала лучше, необходимо прекратить болтать и начать делать. Это тяжело, это ежедневно и это трудно. Но это необходимо. Ведь внутри себя ты всегда знаешь, что хорошо, а что плохо. У тебя никогда не будет на сей счет иллюзий. Когда ты ложишься спать, и твое эго, страшно гордое собой, засыпает, твое встревоженное сознание просыпается. И тогда ты слышишь голос Бога, который печально говорит: «Старичок, а ведь ты был не прав». И тебе даже во сне становится стыдно. И все оправдания перестают работать. Ты соглашаешься с Ним. И у тебя возникает выбор: либо забыть эту чушь и нарастить себе непробиваемую душевную мозоль, либо каждый день, просыпаясь, очищать себя, доводя свою душу до трепетного состояния розовой кожицы, когда даже легкое дуновение ветра вызывает слезы. Ведь если человек может плакать, его душа открыта для Бога. А если его душа открыта для Бога, значит, он не потерян для окружающих. Значит, через него, через его слезы Господь сможет увидеть мир иным. И если на то будет Его воля, Он в очередной раз даст тебе шанс измениться. И тем самым, хотя бы ненадолго, мы сможем продлить безумное, но столь любимое нами простое человеческое существование.

Корректность политкорректности

Я в своей программе очень много времени уделяю проблеме межнациональной розни и проблеме фашизма. Так сказать, разжигаю понемножку. Хотя разжигаю или тушу, это с какой стороны посмотреть. Ведь по другую сторону фашизма есть другая крайность – она политкорректностью зовется. Сама по себе идея политкорректности, наверное, неплоха, но иногда очень сложно найти грань между настоящим идиотизмом политкорректности, с одной стороны, и пропагандой межнациональной розни – с другой. Ведь политкорректность сегодня достигает того же края, что и фашизм. В Штатах уже запрещают рождественские елки называть «рождественскими». Оказывается, их нужно называть «праздничными елками». Мусульмане, видите ли, оскорбляются.

Когда мы говорим о национальности и о межнациональной терпимости, меня всегда волнует один момент: кому какое дело? Что такого, что у людей «рождественский» праздник? Почему вам не все равно, что они вокруг елки хороводы водят? Это же их праздник, порадуйтесь за них. Я могу только посмеяться, узнав, что в Нью-Йорке продаются кошерные рождественские пирожки. Ну и что?! Да, это глупость, но это их глупость – пусть наслаждаются. «Кошерный рождественский кекс» их изобретение, и если им от этого хорошо, то все прекрасно. Бога ради! Я же не буду приходить к мусульманам и кричать: «Прекратите немедленно чалму носить!» Это не мое дело. И я не буду подбегать к женщине в мехах и кричать: «Почему вы носите шубу? Вам, что, не жалко убитых животных?» Иногда хочется подойти к такой, борющейся за права животных, и сказать: «Дура, а тебе не жалко вынюханных роз? Что, жизнь розы менее значима, чем жизнь свиньи или песца?» Не нужно такого делать, давайте ограничивать природную агрессию.

Человек ведь рождается, не имея к процессу своего рождения никакого отношения, он к нему непричастен. Никто из нас ничего не сделал, чтобы родиться именно в этой семье, именно от этих родителей, именно в этой национальности и именно в этой стране. Все просто: мужчина может быть министром, академиком, генералом – кем угодно, но в бане, когда все наносное с большими погонами и званиями снимается, то ты видишь, что, о ужас, у него, оказывается, не все такое большое. И когда он такой голенький и все маленькое, то дальше можешь хоть весь кителями обвешаться, все равно голенький и маленький останешься. Никуда не деться. И главное, эту хитрую мышцу ничем не накачаешь. Что толку ему говорить: «Старик, да у тебя же... это». Только человека расстроишь. Примерно так же дела обстоят, когда речь идет о национальности. Голенький ты и маленький, и от тебя ничего не зависит, это не накачать. Не накачать возможность стать евреем, азербайджанцем, грузином или армянином, если ты им не родился.

Разумеется, все это не подразумевает, что люди одинаковые. Все люди разные. Более того, разные народы находятся, как бы прискорбно это ни звучало, на разном этапе осознания, развития и понимания. Но есть ли в этом чья-то личная вина? Есть ли в этом коллективная вина? Да, если человек отказался от осознания личной вины. Как было во время Великой Отечественной войны: фашисты воевали против нас, и было совсем не важно, призвали его в армию или нет – он брал на себя личную ответственность за участие в общей подлости. Поэтому мой совет очень простой и не менее тяжелый. Только в семье, и только базируясь на внутреннем чувстве, можно научить людей быть людьми. Необходимо развивать в себе и своих детях это внутреннее чувство, говорящее: «Да, мне должно быть комфортно, но и людям, окружающим меня, тоже». Понятие собственной территории комфорта это не отменяет. Наоборот! Если я прихожу со своим пониманием комфорта туда, где тысячелетиями жили другие люди с другим представлением о добре и зле, и начинаю им говорить: «Вы ничего не понимаете, Аллах акбар!», я поступаю неправильно. Такие люди идиоты и их нужно останавливать. Но когда люди приходят к мусульманам и говорят: «Так, срочно, всем бегать вокруг рождественской елки», они не лучше – они такие же идиоты. Просто в настоящее время о таких идиотах мы знаем намного меньше, чем о других. Мы о них элементарнейшим образом забыли. История совершила гигантский поворот, и мы забыли о преступлениях христиан, которыми было окрашено все Средневековье. Мы видим только нарождающиеся неомусульманские течения и не можем позволить себе не возмущаться ими, потому что всегда мыслим категориями своего поколения и своего же исторического опыта.