Краткий китайско-английский словарь любовников - Сяолу Го

Когда я спорю о личной жизни, ты только слушаешь и ничего не говоришь. Я знаю, что ты не согласен со мной и не хочешь жить внутри моей жизни, потому что ты «личный» человек. Личный человек не делится жизнью.

— Когда я читаю твое прошлое, те твои письма, я думаю, что ты бродяга.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты ведь знаешь, что такое бродяга? Ты приходишь и уходишь, не думаешь о будущем.

— Для меня жить — значит жить настоящим.

— Хорошо, живи настоящим, и куда ты тогда направляешься?

— О чем ты вообще говоришь?

— Я имею в виду, у тебя нет плана на завтра, на следующий год?

— Послушай, мы говорим о разных вещах. Мне кажется, ты не понимаешь, что я хочу сказать. Будущее для меня означает движение в каком-то новом направлении. Я не знаю, куда. Как будто я скачу на коне по пустыне, и конь просто несет меня куда-то — может быть, к оазису, но я этого не узнаю, пока не доберусь до него.

Внезапно воздух замораживается. Холодно. Я не знаю, что больше сказать. Ты старше меня на двадцать лет. Ты знаешь жизнь лучше меня?

Ты смотришь на меня и говоришь:

— Вот так же и ты появилась в моей жизни. Я больше не чувствую себя обнаженным.

«Я больше не чувствую себя обнаженным». Красивое предложение.

Я слушаю и жду. Я чувствую, что ты что-то не досказал, но не хочешь говорить.

Поэтому я помогаю:

— Хорошо, я появилась в твоей жизни, но ты не знаешь, хочешь ли ты продолжать со мной всегда. Ты захочешь разрушить и посмотреть, что поможет тебе начать новое движение в новом направлении…

— Поживем — увидим, — останавливаешь ты меня и обнимаешь. — Это важно — уметь жить, не будучи уверенным в будущем.

близость

intimate (прил.) — состоящий в тесной связи с кем-л.; личный, частный; (о сведениях) обширный, детальный; эвф. имеющий половую связь с кем-л.;

(сущ.) — близкий друг.

Как близость может сожить с личной жизнью?

Мы живем вместе с той самой недели, когда познакомились. Ты говорил, что никогда прежде не жил так близко ни с кем. Ты всегда избегал таких отношений. Ты сказал, что друзья важнее, чем любовники. Это так отличается от моей китайской любви — семья для меня значит все.

Может быть, людям здесь сложно быть близкими друг с другом. Люди хранят дистанцию, потому что хотят независимость, поэтому любовники не живут вместе, а только видят друг друга на выходных или спят вместе дважды в неделю. Семья не живет вместе, поэтому близость в семье исчезла. Может быть, поэтому западные люди намного более разделенные и одинокие и у них больше домов престарелых. Также, может быть, поэтому газеты постоянно сообщают о случаях извращений.

Мы в твоем старом белом фургоне. Ты хочешь показать мне какое-то особенное место, буковый лес в Бернхеме.

Когда мы выезжаем на шоссе М-40, я достаю свои словари, чтобы посмотреть на слово «бук». Коллинз говорит, что это европейское дерево, но в моем маленьком Кратком словаре говориться, что это дерево шань-мао-цзюй, которое в Китае растет повсюду. Мы рубим такие деревья, чтобы жечь огонь на кухне. В детстве мы ходили с корзинами и собирали их похожие на орехи семена.

Лес темный, пышный и влажный.

Деревья огромные, высокие и крепкие.

Весь лес полон тишины и тайны и гниения. На пути в лес был замечательный день, но внутри климат совершенно другой. Прохладно и дождливо. Дождь падает со столетних сероватых ветвей и листьев, наполняет маленькие пруды с водорослями. В мутном зеленистом пруду тихо плывет лотос, над ним носятся стрекозы. Ты обнимаешь меня и ласкаешь. Мы в руках друг у друга. Ты поднимаешь мою джинсовую юбку и трогаешь мой сад, теплый и влажный. Ты гладишь мое бедро, а я расстегиваю молнию твоих джинсов. Мы любим друг друга. Мы любим друг друга. Любим друг друга под безмолвным буком. Так тихо, так спокойно. Слышно, как кричат дети на футбольном поле вдалеке.

Только дождь капает, падает на наши волосы, на нашу кожу. Дождь падает на цветок примулы у наших ног и не тревожит нас.

свободный мир

free world (в особ. амер.) — некоммунистические страны.

Ты говоришь:

— Мне ужасно повезло, что я встретил тебя. У нас впереди множество восхитительных приключений. Первым нашим большим приключением будет поездка в западный Уэльс. Я покажу тебе море. Я научу тебя плавать, потому что это никуда не годится, когда девушка из крестьянской семьи не умеет плавать. Я покажу тебе дельфинов и тюленей с тюленятами. Я хочу, чтобы ты поняла, что такое мир и спокойствие, пожив в валлийском коттедже. Мне кажется, тебе должно там понравиться.

Еще ты говоришь:

— Потом я хочу поехать с тобой в Испанию или во Францию. Я знаю, тебе там понравится. Однако нам придется немного подождать. Нужно подзаработать денег. Мне надо будет взять больше работы — развозить на моем фургоне больше товаров для скучных богатых людей. Ты сможешь вынести меня такого скучного — или я тебе через какое-то время надоем?

Позже ты говоришь:

— Мне так нравится наша любовь, потому что она возникла очень быстро и сама собой, как лесной пожар.

И еще говоришь ты:

— Мне нравится, что ты такая, какая есть.

Пока все хорошо, кроме одного: ты не понимаешь, в какой я зависимости от моей визы. Я китаянка из материкового Китая. Я не из свободного мира. И у меня есть только студенческая виза на год. Я не могу бросить Лондонскую Школу Английского Языка и жить где-то, где только деревья и море, хотя и красиво. И я не могу путешествовать в Испанию и Францию просто для своего удовольствия — чтобы обратиться за европейской визой, мне нужно показать чиновникам в посольствах мой банковский счет. А он никогда не будет достаточным для них. Ты свободный человек свободного мира. А я не свободна, как ты.

МАЙ

обычай

custom (сущ.) — обычай, традиция; привычка; постоянные клиенты или покупатели.

Кафе называется «Семь морей». Все окна запотели от пара. Ты заказываешь чай, как только войдя. Шумно. Дети. Матери. Пары. Одинокий старик. Ты открываешь газету и начинаешь пить густой английский молочный чай. А я молчу.

Мне хочется говорить с тобой. Но ты читаешь газету. Я должна уважать твое хобби.

— Откуда ты? — спрашиваю я симпатичного официанта в белом костюме.

— С Кипра, — он улыбается.

— А повара тоже с Кипра?

— Да.

— Значит, кипрские повара готовят английский завтрак для англичан?

— Да, мы, киприоты, готовим завтрак для англичан, потому что они не умеют готовить.

Сквозь открытую дверь кухни я вижу, как сосиски шкворчат на сковороде. И грибы, и яичница — ждут, когда их слопают.

Я люблю эти старые промасленные кафе вокруг Хэкни. Потому что весь день можно видеть, как идет дым и пар из кофейной машины и кухни. Это значит, что жизнь благословенна.

В этом кафе есть телевизор над головами у всех. Он включен, но нет изображений, только белый снежный экран и неразборчиво слышны новости Би-би-си. Мне это немного раздражающе, но кажется, что всем остальным нравится. Никто не предлагает, что ТВ нужно починить.

Внезапно белый снежный экран меняется на зеленый снежный экран, и голос Би-би-си продолжается. Человек вблизи, едящий бекон с «Дейли Миррор», говорит повару:

— Перемена к лучшему, однако!

— Да, сэр, — отвечает повар. — Что ж, по крайней мере, вам не приходится одновременно завтракать, читать газету и смотреть телевизор.

— И то правда, — человек жует бекон и концентрируется на странице с улыбающейся полуголой блондинкой.

Мне хочется говорить. Я не могу не говорить. Мне нужно остановить твое чтение.

— Знаешь, что? Я была в этом кафе раньше, сидела здесь с полудня до самого вечера, — говорю я.

— И чем же ты занималась? — ты раздраженно опускаешь газету.

— Я три часа читала порножурнал «Пет Хаус», потому что изучала английский по историям, которые там. Очень часто приходилось лезть в словарь.

Ты удивлен.

— He думаю, что тебе следует читать такие журналы в кафе. Люди вокруг будут шокированы.

— Мне все равно.

— Но так поступать нельзя. Из-за тебя другие будут чувствовать себя не в своей тарелке.

— Тогда почему эти журналы продаются в магазинах на каждом углу? И даже в большом супермаркете.

Я уверена, что все связанное с сексом не стыдно в Западе. Делай, что хочешь.

Человек рядом с нами заканчивает свой бекон, фотография полуголой женщины с огромными грудями все еще видна.

— Пойду куплю еще один порножурнал, — говорю я и встаю.

— Хорошо, поступай, как тебе нравится, — говоришь ты, качая головой. — В конце концов, это Хэкни. Здесь тебе простят, что ты не au fait[6] в тонкостях британских обычаев.