Пепел богов. Трилогия - Сергей Вацлавович Малицкий

любые двери, с которыми так трудно бывало порой разобраться, и хитрых лебедок, с помощью которых обычный человек мог поднять груз в несколько раз тяжелее себя самого. Конечно, все эти мастера если и не торговали своими изделиями, так уж точно бродили между рядами ярмарки или вовсе толпились у одного из балаганов, но один или два кузнеца непременно должны были оставаться у горнов: мало ли что потребуется воинам правителя? Об этом, да еще о странном черном противнике Лук и продолжал размышлять, тем более что Нега вновь защебетала о чем-то своем, между делом пытаясь выпытать: правда ли ее брат сражается с противниками на слух или что-то все-таки видит сквозь плотную ткань?

Между тем главные ряды ярмарки остались по левую руку, уходя к пристани. У самых городских стен пробираться пришлось уже между шатрами, за которыми поблескивала Хапа и возле пологов которых крутили головами мальчишки-приказчики, присматривая за хозяйским добром. Потом из-под шатров выползла пыльная дорога, обратилась вблизи ворот в мостовую, а там уж и Нега примолкла, придавленная тяжестью кладки, крутизной башен и тонкой резьбой барельефов и бойниц. Горожан у ворот было немного, да и те все больше выходили из города, чем возвращались в него. На жаре изнывали два молодых стражника, которые безо всякого интереса взглянули на деревянные ярлыки артистов и на две медные монеты, которые Лук заплатил за вход, и оживились только тогда, когда парень добавил еще монетку за добрый совет. Совет оказался простым: если имеется нужда в кузнеце, надо входить в город, поворачивать у третьей улицы направо и двигать в ремесленные кварталы, потому как у реки проживает знать, а справа как раз и кузнецы, и ювелиры, и всякий прочий отборный ремесленный люд.

Курант, конечно, объяснил приемышам, что северные ворота не были главными воротами Хилана, вели к торговой пристани и использовались прежде всего торговцами и цеховиками, но и на этой окраине города Лук, против ожидания, увидел чистую, незаплеванную мостовую, тщательно выбеленные фасады двухэтажных каменных домишек и поразился блеску стекол во всех, даже самых крохотных, окошках.

— Зачем? — неожиданно коротко и внятно произнесла Нега.

— Ты о чем? — не понял Лук, вертя головой.

— Зачем нужны решетки на окнах? — пояснила Нега. — Почему во всех домах железные двери? Все боятся Пагубы? Но разве грозит Пагуба горожанам? Разве слуги Пустоты нападают на города? Штурмуют стены? Есть города, которые были покорены ими?

— Я слышал об одном таком городе, — задумался Лук, покосился на водоноса, тянущего мимо тележку с кувшинами. — Араи его имя. Курант говорил о нем в тот день, когда меня оставили у вас. Помнишь?

— А ты разве помнишь? — открыла рот Нега. — Ты помнишь, что было десять лет назад?

— И десять, и одиннадцать, и двенадцать, — твердо сказал Лук, останавливаясь у начала третьей улицы, на которой вовсе не было видно горожан. — Двенадцать уже смутно, отдельными днями, даже мгновениями. Но о том, что было десять лет и семь месяцев назад, я не забуду никогда в жизни. Ты хотела бы жить в этом городе?

— Нет, — покачала головой Нега, вглядываясь в ровный, как луч солнца, ряд домов и невольно прижимаясь плечом к названому брату. — Тут все мертвое.

— Разве? — удивился Лук. — Тут все живое, просто слишком чистое. Хилан не похож ни на один город. Кстати, я первый раз вижу такую прямую улицу. Словно попал в лес, где вместо деревьев стоят ошкуренные бревна.

— Вот я и говорю. — Нега вздохнула. — Мертвое. Посмотри. Кругом камень. Ни земли, ни листочка, ни травинки. Вот как тут, к примеру, полежать на траве?

Лук рассмеялся, но тут же оборвал смех, который эхом разнесся по пустой улице, и подмигнул сестре.

— Я слышал, что в замке иши пол покрывают пластины из золота и серебра, и правитель ходит по ним в шерстяных носках.

— А я бы пробежалась босиком, — прошептала Нега и выставила тонкую ногу в стоптанной сандалии. — И мне кажется, что даже камень будет милее моим пяткам, чем золото или серебро. Как ты будешь искать кузнеца?

— По дыму, — ответил Лук. — Над жилищем кузнеца должен стоять дым. Даже если не слышно ударов молота. Если кузнец продолжает работать и в праздничную неделю, значит, он хороший мастер.

— Или плохой, — хмыкнула Нега. — Не успел сделать работу вовремя и корпит над железом в праздники.

— Так даже лучше, — позволил себе улыбнуться Лук. — Плохой мастер — дешевая работа. Хороший мастер, чтобы заварить неказистый меч, не требуется. Больше монет останется на сладости.

— Я не люблю сладости, — вздохнула Нега. — Самана любит. Харас. Я не люблю.

— Что же ты любишь? — спросил Лук.

— Не скажу. — Девчонка рассмеялась и побежала вперед, оживляя только что казавшуюся мертвой улицу. — Я вижу дым. И молот позвякивает. В самом конце улицы. Мы, кстати, могли бы дойти до этого домика напрямки, если бы пошли вдоль стены!

Лук постучал по двери деревянным молотком, который висел на короткой цепи, потом ударил по ней ногой и уже подумывал, не вытащить ли из мешка обломки меча и не громыхнуть ли по кованым перильцам, поднимающимся вместе с тремя каменными ступенями к входу в жилище, когда за дверью все-таки заскрежетал засов. В приоткрывшуюся щель над парой натянувшихся цепей высунулся конопатый курносый нос, затем показалось все конопатое, но милое лицо, из тонких губ прошелестело что-то вроде: «ой» или «кто это?». Лук встряхнул звякнувший обломками мешок, и дверь открылась. Из темного коридора повеяло прохладой, впереди мелькнуло серое платье, усилился звон, и, ступая по поскрипывающим деревянным ступеням, Лук вместе со спутницей прошел во двор дома. Проводница, оказавшаяся рыжеволосой круглолицей девчушкой — ровесницей Неги, шмыгнула в сумрак навеса, перед которым охаживал молотом на закрепленной на кряжистом пне наковальне какую-то железку кузнец. Он был не стар, но лыс, морщинист и невысок ростом. Вдобавок кузнец не мог похвастаться особым разворотом плеч, но состоял, казалось, из одних сухожилий. Покосившись на гостей, мастер сбросил зашипевшую железку в кадушку с водой, повесил на крюк, торчащий из столба, щипцы, сложил руки на груди.

— Ты ведь хороший мастер? — спросил Лук. — Работа срочная.

— Спрашиваешь, какой я мастер? — удивился кузнец. — О том за порогом спрашивают, да не у мастера, а у прохожих. Или у тех, кто железо мое пользует.

— Так пусто на улице, — пожал плечами Лук. — Народу в городе мало, у твоего дома так вообще ни души. Ярмарка. Да и выбора у меня не было, только твой молот звенит, только твой горн дымком попыхивает. Даже имя твое спросить не у кого было.

— Меня