Телохранитель для Снежной Королевы - Эмма Райц

всю пачку.

– Костян, меня кроет. Капец как кроет. Я просыпаюсь – и все мысли о ней. Засыпаю – и она мне снится. Сижу рядом – и дурею от её запаха, голоса. А когда Юлька меня по имени называет, просто растекаюсь лужей…

– Охренел что ли? – удивлённо рассмеялся Сатир. – Давно бы уже к Ларионову сходил и поменял её.

– В том-то и дело. Не хочу.

– Мазохист недоделанный.

– Да она меня уже отпустила. Хотя ещё целый месяц проплачен.

– Короче, вляпался ты по самые кокушки, – Майоров плюхнулся на соседний стул и толкнул один из стаканов в сторону Павла. – Помянем! Не чокаясь.

Скай отхлебнул терпкий виски и слегка поморщился. Кане-корсо доел лакомство и теперь сидел рядом с миской, склонив мощную голову на бок, следя за хозяином и его гостем.

– Если начну ей звонить, отбери у меня телефон.

– Шутник! Сразу отдай. А то ты как вмажешь сдуру, а мне потом зубы с пола собирать.

– На, – Костров с ухмылкой протянул другу смартфон.

– А чего в ней такого-то? Обычная блонда, сисек нет, жопа с кулачок. Вся какая-то замороженная, как под косяком. Так и хочется её встряхнуть, чтоб очнулась.

В ответ на нелестную характеристику Скай цокнул языком и сделал большой глоток, ощущая, как обжигающее тепло виски плавно спускалось по пищеводу, согревая пустой желудок. Голова полегчала, но настроение осталось там же, на эмоциональном дне.

– Я не знаю, как объяснить, Кость. Рядом с ней я как бешеная псина на цепи. Любого, кто нарывается, готов покусать. Ото всех защитить.

– Так это твоя работа, на минуточку, – Майоров чиркнул зажигалкой и закурил.

– Нет. Тут другое. Я все эти полгода каждую смену выгораю в пепел. Она мне нужна. Схватить за руку, зацеловать до засосов, послать нахрен всех, кто пытался её сломать, и утащить к себе в берлогу. Я уже почти свихнулся.

– Почти? – хохотнул Сатир. – А, по-моему, уже капитально. Неизлечимо. Так что тебя останавливает? Засосал бы и утащил ещё летом.

Костров махнул рукой:

– Мог бы. Но у неё такой мощный выводок тараканов в голове… Про богачей, любовь и нищебродов. На фоне развода с этим дебилом. Я умом понимаю, что это всё поправимо, но эмоционально меня выносит от каждого её слова.

– Ой, да вы нашли друг друга. Ты само-то дохрена тараканистый.

– Неправда.

– Правда.

– Наливай, – Скай пихнул пустой стакан.

– Вам просто надо ваших тараканов синхронизировать, и будете жить долго и счастливо, – зажав сигарету в зубах и рискуя засыпать стол невесомым пеплом, Майоров неподвижно наполнял стаканы очередной порцией алкоголя и стремительно тающими кубиками льда.

– Если бы всё было так просто…

– Блин, Костров, не беси меня. Всё просто. Всё максимально просто. Вырубаешь нахрен своего внутреннего джентльмена, засасываешь её по самое… эт самое… И ставишь перед фактом: «ты – моя, и точка».

– С Юлькой так нельзя…

– Чушь! С ними со всеми только так и надо! Бабы хотят подчиняться. Даже если делают вид, что нет. А как прижмёшь её к стенке, за волосы потянешь, ноги коленом раздвинешь, и всё. Тотальная капитуляция.

Позади них раздалось уверенное рычание. Оба обернулись и одновременно усмехнулись при виде сладко зевнувшего и растянувшегося поперёк кухни Пушка, которому надоело сидеть.

– Даже твой четвероногий балбес со мной согласен.

– Это не показатель, – хохотнул Скай.

– Давно ты его вязал?

– Полгода назад.

– Самое время для новой сучки.

– Собаковод хренов.

Мужчины рассмеялись и, опрокинув стаканы, замолчали. Сатир, ухмыляясь, поглядывал на Кострова, а тот, подпирая локтем обеденный стол, упёрся подбородком в сгиб ладони и задумчиво наблюдал за своим любимцем. Пушок не выдержал тяжёлого взгляда хозяина, что-то неразборчиво прорычал и, цокая когтями по полу, понуро ушёл в коридор.

– Кость.

– А?

– Верни телефон.

– Да щаз-з-з.

Хмурый блондин и задорный шатен уставились друг на друга в битве взглядов.

– Верни. Мне. Телефон.

– Костров, отвали.

– Мне это нужно.

– Что нужно? Вконец всё испортить? Протрезвеешь – верну.

– Ты мне друг или кто?!

– Пахан, если ты реально жаждешь всё испортить, я отдам тебе телефон. Но ты вроде как на второй заход собирался… Нехрен ей звонить попьяни. Утром наберёшь,

– А то ты большой спец в делах сердечных, – прыснул Скай.

– Если я не в отношениях, это не значит, что я не понимаю баб. У меня их так-то в неделю минимум две.

– Ты им платишь.

– Ага. Но говорят-то они всё равно об одном! Так что я побольше тебя знаю, что к чему.

– Костян, хорош мне зубы заговаривать.

– Пей давай, – Сатир щедро плеснул ему добавку. – Чем крепче похмелье, тем увереннее будешь выносить ей мозг завтра.

– Я не хочу выносить ей мозг.

– Я не спрашиваю, чего ты хочешь, а чего нет. У нас цель какая? Блонду охомутать? Вот завтра утром этим и… – Майоров подозрительно замер. – Что за звук?

– Пушок…

Они одновременно вскочили из-за стола и рванули в прихожую.

– Да твою мать…

Пёс жизнерадостно жевал правый ботинок Сатира, уверенно прокусывая его острыми зубами насквозь.

– Блин, Костян, прости… – пьяно рассмеялся Скай.

– Охреневшая псина!

– Не злись. Это он из сильной симпатии. Лерке однажды на радостях вообще две покрышки прокусил, по двести косарей каждая…

Майоров хрипло расхохотался, миролюбиво пнув кане-корсо:

– Он тебя однажды разорит.

– Жду не дождусь, – ухмыльнулся Костров, подставив лицо Пушку, чей длинный шершавый язык беззастенчиво демонстрировал собачью любовь и преданность, скользя по щекам Павла.

6

Юля до трёх часов ночи лежала без сна, слепо уставившись в темноту. Сил плакать больше не было, да и свой годовой запас слёз она, казалось, израсходовала досрочно.

По старой привычке Белинская поначалу злилась и переживала, что не выспится, но потом отчаянно рассмеялась: планов на утро следующего рабочего дня у неё не было. Впервые за много лет. Даже по выходным и в отпуске она никогда не позволяла себе нежиться в постели позднее девяти утра. А теперь вдруг оказалась свободна от каких-либо обязательств.

Раненое профессиональное эго и разочарование в любви продолжали колоть сознание Юли раскалёнными иглами, но ей уже не было так страшно, как раньше. Наоборот, Белинскую медленно затягивало в равнодушную апатию. Вспомнив о своём намерении вернуть девичью фамилию, Юля выудила из-под подушки телефон, открыла «Госуслуги» и заполнила заявку. Оттуда она переключилась на мессенджер, решив, что пришла пора удалить все рабочие чаты. Верхней строкой висел диалог с Костровым. Юля сглотнула и нажала на него.

«Был в сети четыре часа назад», – гласила подпись рядом с его именем. Никакой особой ценности их переписка не представляла. Это были уведомления