На краю земли - Николай Дубов

Я только начал спускаться с увала, как впереди раздался треск, и прямо на меня из темноты выдвинулась Звездочка. По бокам, держа ее под уздцы, шли Генька и дядя Миша.

— Ты куда собрался? — спросил дядя Миша.

— По воду.

— Не время… Вон посмотри…

На западе в сизо-черных тучах трепетал багровый отсвет, а в глубине его зиял провал, словно в небе вдруг образовалась дыра в бесконечную пустоту.

Мы поспешно поднялись к гроту — и как раз вовремя. Небо вспыхнуло слепящим пламенем и с ревущим стоном раскололось пополам. Почти сейчас же один за другим налетели яростные порывы ветра. Мешок с молниями лопнул опять, и в голубом дрожащем свете мы увидели, как летят по воздуху какие-то клочья, обломанные ветки, валятся друг на друга деревья. Потом сразу все стихло. Но это была непродолжительная тишина. Издалека донесся ровный, монотонный шум.

— Вот начинается самое опасное, — сказал дядя Миша.

Шум быстро нарастал, пахнуло холодом, и на землю обрушилась стена дождя. В нем нельзя было различить ни капель, ни струй. Это был непрерывный водяной поток, настоящий водопад.

— Представляете, — сказал дядя Миша, — если бы такая штука застала нас возле реки?.. Так-то, уважаемые путешественники! Экспедиция — это вам не прогулочка… Ну хорошо. Есть мы сегодня будем? Кто как, а я отчаянно проголодался.

Я выставил чайник под дождь, и он почти сразу наполнился до краев. Распорядок дня был бесповоротно нарушен: мы обедали и ужинали сразу.

Дождь уже не падал сплошной водяной стеной, а перешел в сильный ливень. Всюду по увалу, куда достигал свет костра, виднелись бегущие вниз бурные потоки.

— Как всемирный потоп, — заметил Пашка.

— А ты там был? — спросила Катеринка.

— Я не был, а бабка рассказывала.

— Всемирного потопа не было, — солидно сказал я, — это опиум и выдумки.

— Нет, потоп был, — возразил дядя Миша, — только совсем не тогда и не такой, как описывали в церковных книгах. Потоп был тогда, когда ничего живого на Земле не существовало. И продолжался он не сорок дней и ночей, а миллионы лет… Вы знаете, что когда-то на Земле не существовало ни камней, ни металлов — все было расплавлено в одну сплошную массу. Воды в то время не было совсем, потому что вода кипит при ста градусах, а на Земле температура достигала нескольких тысяч градусов. Водяные пары поднимались в верхние слои атмосферы, и там непрерывно шли грозы, куда более страшные, чем теперь. Но дождь не доходил до Земли: он превращался в пар, прежде чем достигал поверхности земного шара. Мало-помалу образовалась твердая кора. И вот тогда на Землю хлынули потоки воды. Это был настоящий потоп, потому что все сплошь покрыла вода, и это был страшный потоп, так как вода падала на все еще горячую кору и, мгновенно закипая, взлетала вверх, а сверху падала уже охладившаяся вода, и так этот кипящий водоворот продолжался до тех пор, пока земная кора не покрылась сплошным океаном…

— А потом?

— Потом началось горообразование, или, как говорят геологи, орогенез. Земной шар остывал и становился меньше. Затвердевшая кора ломалась, сжималась в складки, как собирается в складки кожура на печеном картофеле. Складки были тяжелее, чем ровные пространства, и погружались вниз, в расплавленную массу, которая называется магмой. Один участок опускался, другой вспучивался, приподнимался, образовывались новые изломы и складки, новые горы. Так продолжалось очень долго. Горы разрушались, вода смывала обломки в океан, и на дне его образовывались новые породы — осадочные. Их накапливалось так много, что под их тяжестью морское дно прогибалось, опускалось, а сверху нарастали новые и новые слои осадочных пород. Потом дно моря оказывалось сушей, а горы скрывались под водой. Магма, вырываясь через трещины в коре, заливала сушу, образовывала новые горы. Море и суша не раз менялись местами, и один участок земной коры иногда несколько раз оказывался то под водой, то на поверхности. Потом появились животные и растения. Они тоже приняли участие в образовании земной коры. Многие земные пласты — это результат жизнедеятельности животных и растений.

— А человек где был?

— Человека тогда не было. Он появился сравнительно совсем недавно.

— А мы, то есть наши места, тоже были под морем?

— В очень отдаленные времена, конечно, были. Но потом уже под воду не опускались…

Дождь все шел и шел, и под его монотонный шум я заснул.

ГЕНЬКИНО УРОЧИЩЕ

Мне часто снится увиденное или услышанное накануне. Вот и теперь мне приснилось, что я сам наблюдаю, как происходит остывание Земли и на ней образуется бескрайнее кипящее море. Море клокочет и взрывается паром, который тут же превращается в дождь. Но странное дело — ни земля, ни море не остывают, а становятся все горячее. Под конец мне делается так жарко, что я не выдерживаю и просыпаюсь.

Свет бьет мне прямо в лицо. Небо безоблачно, и воздух такой чистый и свежий, будто и его вымыла гроза. Солнце только что вышло из-за восточной гривы, и она лежит в тени, но наш берег озарен яркими лучами, и промытая дождем зелень так сверкает, словно весь склон усыпан изумрудами. Над Тыжей клубится молочный туман. Он ползет вверх по увалу, но едва достигает солнечных лучей — становится золотистым и сейчас же тает. На юге в голубоватой дымке громоздятся горы, ослепительно поблескивают белки.

Сверкание солнца и ярких красок наполняет меня звонкой радостью, и я не могу усидеть спокойно.

— Подъем! — заорал я что было силы. — Вставайте, сони!

Пока мы завтракали и собирались, солнце залило весь распадок и туман стремительно растаял. Снарядившись, мы прежде всего спустились посмотреть на речку.

Тыжа словно взбесилась. Она поднялась метра на полтора и с ревом и клокотаньем неслась между берегами. В мутной, вспененной воде то и дело мелькали пучки травы, ветки, всякий мусор.

— Вот бы сюда плотину да электростанцию поставить! — сказал Пашка. — Смотрите, какое течение…

Он поднял ветку и бросил в воду. Дружок, должно быть подумав, что Пашка бросил ее для него и он обязан принести ее обратно, вскочил и кинулся следом. Течение подхватило его и сразу отнесло метра на два от берега. Дружок испугался, принялся судорожно перебирать лапами, чтобы выбиться на берег, и заскулил. Волна накрыла его с головой, он захлебнулся, однако через мгновение, отфыркиваясь, вынырнул.

Щенка несло прямо на скалу, о которую с шумом разбивался поток и неизбежно разбился бы и он. Катеринка испуганно ойкнула, а Пашка заметался по берегу. Он очень любил Дружка и, кроме того, собирался завести собачью упряжку, как в Заполярье, а в этой упряжке Дружок должен был стать вожаком… Не растерялся один Геннадий. Он побежал вперед по берегу, на бегу распуская веревку, которую забыл привязать к вьюку и захватил с собой; размахнулся и бросил ее, да так ловко, что кольцо веревки упало почти на Дружка.

Дружок вцепился зубами в веревку, и Геннадий потянул ее к себе. Щенок сразу же скрылся под водой, но, должно быть, он понимал, что это — единственное его спасение, и веревки не выпускал. Генька так быстро тащил веревку, что едва не расшиб Дружка, выбросив его на берег.

С минуту, опустив хвост и покачиваясь, щенок надсадно кашлял и фыркал, потом встряхнулся, обдав нас фонтаном брызг, опять поднял хвост кренделем, запрыгал, пытаясь облизать каждого из нас, подбежал к берегу, ощетинился, зарычал и яростно залаял на мутный поток. И несколько раз, когда мы уже уходили, он оборачивался назад и принимался сердито и обиженно лаять в сторону шумевшей реки…

Пройдя по течению Тыжи семь километров, мы устроили привал у ее излучины. Когда все расположились после обеда отдыхать, я отошел подальше от лагеря, взобрался на скалу, возвышавшуюся над Тыжей, и улегся на нагретой солнцем площадке.

Прямо от скалы убегали вдаль темно-зеленые волны тайги, расплескивались по горам, сбегали в распадки и ущелья. Кое-где выше леса пламенели ковры лугов, вздымались бурые, сиреневые скалы гольцов. Над ними в знойных струях парил беркут. Он был единственным живым существом во всем неоглядном просторе вздыбившихся гор и безмолвной тайги.

Я задумался о том, почему всегда тихо и глухо в тайге и как далеко отсюда большие города, где так много людей и всего интересного. И Федор Елизарович, и Захар Васильевич, и все говорят, что край у нас богатый. А дядя Миша сказал, что Алтай — это прямо сундук с сокровищами… Ну да, сундук и есть, только наглухо заколоченный. Вот если дядя Миша, а может, и мы найдем что-нибудь такое, тогда… Тогда начнется жизнь! Понастроят разные заводы, пустят всякие машины. И не надо будет ходить в Колтубы пешком, а сел в машину — р-раз! — и там…

Беркут камнем упал вниз — единственное живое существо исчезло с горизонта. Кругом безлюдная, неподвижная тайга. И все мои видения сразу погасли… Вспомнилось, что в Колтубах уже строят электростанцию, там будет свет, а у нас нет, потому что — Иван Потапович говорил — для этого надо много людей и денег…