Фамильяр и ночница (СИ) - Семенова Людмила

— Сейчас такая мода в больших городах — нелюбовь к простому, понятному и близкому, а также тяга к унынию, хотя церковь всегда считала его грехом. Видишь ли, Дана, люди находятся на распутье между верой в высшие силы и верой в себя — той, которая благоволит науке, торговле, росту городов. Они оторвались от своих корней, но еще не окрепли в ипостаси хозяев и распорядителей мироздания: этакие подростки, которые не желают слушать старших, но в трудный момент все равно бегут к ним. Вот и искусство теперь такое, пропитанное этой подростковой зыбкостью, неприкаянностью, страхом перед миром и перед собственными слабостями.

— Это называется «декадентство», милый юноша, — строго произнес торговец, который прислушивался к их беседе. — Но в общем вы все прекрасно объяснили вашей спутнице. Имеете дело с искусством?

— О нет, сударь, хотя порой я искренне им любуюсь, — признался северянин. — Я приезжий из Маа-Лумен, а эта прекрасная местная барышня — настоящая художница, которая показывает мне интересные места.

Дана слегка удивилась, но после его короткого выразительного взгляда поняла, что стоит поддержать игру. Пожилой мужчина с бакенбардами и густыми седыми бровями, из-под которых смотрели пронзительные глаза, охотно пожал Рикхарду руку и улыбнулся девушке.

— Увы, сейчас все это пользуется куда большим спросом, чем книги, — вздохнул торговец, обводя магазин взглядом. — Люди охотно покупают открытки, календари и даже конфетные коробки с мрачными картинками, и надеются таким образом добавить в жизнь перца. А ведь все это неспроста, мы сами через них притягиваем тьму в свои дома. Вы не дадите соврать, барышня: все, что нарисовано людской рукой, несет определенный заряд, душевное послание. Верно?

— Да, сударь, вы правы, — робко улыбнулась Дана, подумав, как правдиво он все изложил, даже не зная о ее истинном ремесле. Тут ее внимание привлек плакат на стене, изображающий мужчину и женщину, — он стоял в горделивой уверенной позе, а она сидела на оттоманке, возле столика, украшенного вазочкой с букетом белых тюльпанов. Портрет был написан в неброских пастельных тонах. Мужчине на вид было под пятьдесят, но он отличался крепким и ладным сложением, а черный сюртук подчеркивал его выправку. На шее у него висела серебряная цепь с должностным знаком. Волосы тронула легкая седина, зато лихо подкрученные усы сохранили смоляной цвет и пышность. Темные изогнутые брови, прищуренные черные глаза и сжатые губы придавали ему какой-то зловещий вид.

Сидящая рядом женщина казалась моложе его лет на двадцать, но, как сразу подумала Дана, явно не приходилась ему дочерью. Ее золотистые волосы смело рассыпались по плечам, она была одета в темно-синее платье строгого покроя, с черной пелеринкой. В красивом бледном лице с высокими скулами Дане виделось что-то неуловимо знакомое, хотя в поселке она ее определенно никогда не встречала. Женщина сложила руки на коленях и безучастно смотрела вперед большими глазами песочного оттенка.

Рядом с этим плакатом красовался герб Усвагорска в виде короны и скалы, над которой парила чайка, раскинув крылья. Заметив пристальный взгляд девушки, торговец книгами пояснил:

— Это местный городской голова, Глеб Демьянович Бураков, с супругой Силви — она ваша землячка, сударь. Он взял ее в жены, чтобы пуще сплотить два народа, сделать город дружным и мирным.

— И как же, это ему удалось?

— Ну, об этом пока рано судить, — замялся пожилой мужчина, протирая испарину со лба, — но он мужик упорный, старательный, известный меценат и большой любитель всяких искусств. С его подачи в нашем краю состоялось немало передвижных выставок, и даже местное товарищество зародилось. А на День города он устраивает большое празднество для всех желающих. Кстати, он совсем скоро, и вам, пожалуй, стоит на это посмотреть, молодые люди!

— Местное товарищество? Это интересно, — задумчиво сказала Дана. — Я тоже состою в таком, хотя мы пока создаем лишь прикладные украшения.

— Тогда вы особенно должны прийти на праздник, сударыня! Быть может, именно здесь ваш дар расцветет всеми красками, — заверил торговец.

— Пусть небо услышит ваши слова, — улыбнулся Рикхард и осторожно коснулся руки Даны. — Ты хочешь еще что-нибудь посмотреть или отправимся дальше?

— Пожалуй, куплю хоть что-нибудь на память, — смущенно отозвалась девушка, — все-таки я не каждый день оказываюсь в другом городе!

— Тогда позволь мне самому сделать тебе подарок, чтобы ты могла вспомнить не только прогулку по Усвагорску, но и меня, — заявил северянин. Дана хотела отказаться, но не могла скрыть радость от его предложения, и он купил альбом для эскизов и набор мягких цветных карандашей в серебряной оправе.

Попрощавшись со словоохотливым лавочником, пара вышла на улицу, и та неожиданно встретила их дождем. Холодные капли забарабанили по булыжной мостовой и черепичным крышам, очень скоро стали превращаться в бурлящие потоки.

Едва успев юркнуть под ближайший навес и крепко прижимая к груди сверток с покупками, Дана воскликнула с улыбкой:

— Знаешь, Рикко, я дома всегда терпеть не могла дожди! А уж когда земля дрожит и грохочет, молнии сверкают… бррр! Но здесь дождь какой-то красивый и даже сладостный.

— Так и есть, Дана, — кивнул Рикхард, тряхнув влажными белокурыми прядями. — Но мне кажется, что дома ты просто всего боялась, а теперь стала раскрываться. Надеюсь, ты здесь увидишь еще много прекрасного, а тревожные дни рано или поздно закончатся.

Тем не менее из-за непогоды он не смог показать девушке все, что намеревался, и купив зонтик в ближайшей галантерейной лавке, отвел ее в гостиницу. Когда они обсохли, горничная угостила их горячими пухлыми оладьями со сметаной, которые после холодного дождя сразу насытили и придали сил.

— Слушай, у меня и вправду давно не было так легко на душе. Какой-то целебный дождь, — поделилась Дана. — Жаль только, что сегодня мы больше ничего не успеем узнать…

— Один вечер ничего не решит, а отдыхать тоже нужно. К тому же, я еще с поезда хотел тебя попросить что-нибудь нарисовать, — признался Рикхард. — Что же, воспользуешься моим подарком?

— Ах вот ты какой хитрец! — улыбнулась девушка. — Вообще-то о таком меня и не надо просить… А что бы ты хотел?

— На твое усмотрение, — заявил парень, — с такой фантазией, как у тебя, мне не тягаться!

— Знаешь, а меня сейчас как-то не тянет фантазировать и сочинять, — призналась Дана, — хочу тебя нарисовать, таким, какой ты есть. Ты ведь не будешь возражать?

— Я только рад, — заверил Рикхард. Обдумывая композицию, Дана невольно вспомнила плакат в книжной лавке и поежилась — ей совсем не хотелось, чтобы рисунок хоть чем-то напоминал портрет знатной четы. Поэтому она предложила Рикхарду встать у окна в гостиной, чтобы за ним был немного виден город. Он охотно согласился и за все время, пока она рисовала, не жаловался на усталость, словно и не ведал этого чувства.

— Вот, взгляни! — наконец воскликнула она. За окном уже зажигали фонари, и на рисунке вышло плавное перетекание туманного дня в сумерки.

Рикхард посмотрел и улыбнулся так, что у Даны совсем потеплело на душе, а недавний страшный сон казался чем-то далеким. Рисунок передавал все его черты, но северянин выглядел на нем мягче и даже моложе, без той неуловимой странности, которую Дана в нем смутно чувствовала.

— Нравится? — тихо спросила девушка.

— Просто замечательно, Дана, — отозвался Рикхард и чуть коснулся ее пальцев, державших бумагу. — Тебя не слишком смутило, что я немного приврал лавочнику?

— Нет, что ты, поступай как считаешь нужным. Я догадываюсь, что здесь не стоит кричать на всех углах, кто я и откуда, — отозвалась Дана, — хотя и не знаю причин…

— Спасибо тебе за доверие, и обещаю, что оно не останется без награды, а со временем ты все узнаешь, — заверил Рикхард. И девушке вдруг стало хорошо и легко от этого чувства свободы, без принятия решений и страха за них, как бывает только в детстве.

Глава 6