Уроки Великой депрессии - Александр Шубин

Мастер остроумных фраз, Бухарин говорил: «Народное хозяйство не исполнительный секретарь. Ему не пригрозишь отдачей под суд, на него не накричишь»[63]. Но Сталин нашел способ отдать крестьянское хозяйство под суд. Под суд можно было отдать начальника деревни — председателя колхоза, или любого, кто ему не подчиняется. Близился страшный суд деревни. Ее победил город. Это значило, что в конечном итоге большинству крестьян предстояло стать горожанами.

*

При всей своей неустойчивости НЭП стал важным этапом в развитии не только нашей страны, но и человечества.

Россия стала опытным полигоном последующих реформ Рузвельта, Гитлера, Муссолини, Народного фронта и др. НЭП стал первой системой государственного регулирования индустриально-аграрной экономики в условиях мирного времени (до этого такое регулирование в Европе вводилось только в условиях войны). Однако варианты этого пути развития, как оказалось — магистрального в XX веке — могли быть разные (достаточно сравнить модели Гитлера и Рузвельта). Итоги Российской революции, победа в ней большевиков, во многом сузили спектр возможных альтернатив развития страны.

«Забежав вперед», опередив более развитые страны, нэповское общество неизбежно оказалось несовершенным, неустойчивым и противоречивым. Сохранение НЭПа не позволяло выйти за рамки периферийного капитализма. Перед страной стояла жестокая альтернатива: либо государственно-регулируемая индустриальная экономика должна была форсированно (а значит неорганично и разрушительно) преобразовать по своему подобию аграрный сектор общества, либо должен был произойти переход к более плюралистичной системе, в которой темпы индустриального развития определяются требованиями и возможностями аграрного развития.

Сталин добился движения по первому пути. Куда вел второй? В условиях нехватки у коммунистов грамотных кадров, эволюция промышленности за пределы роста НЭПа была возможна только при условии изменения самой социально-политической системы, монополии на власть компартии. В сложившихся условиях это означало переход власти к коалиции правых коммунистов и спецов (социал-демократов, эсеров, либералов), возможно — с последующим политическим сдвигом вправо. Это означало постепенное вовлечение страны в мировой капиталистический рынок на правах периферийной страны.

Условно путь, альтернативный сталинскому, можно назвать «латиноамериканским», учитывая, как в Западном полушарии развивались подобные НЭПу эксперименты. Во второй половине XX в. импортзамещающая индустриализация осуществлялась в Латинской Америке, Азии и Африке. С помощью более развитых государств создавалась индустрия, способная обеспечить лишь некоторые нужды страны и достойно конкурировать на мировом рынке лишь в узком секторе. В этом случае страна встраивалась в мировое разделение труда уже как индустриально-аграрная держава, а не сырьевой придаток. Для коммунистической партии эти варианты не подходили. Индустриализация должна была быть проведена с опорой исключительно на собственные ресурсы, поставки техники из-за рубежа должны были быть оплачены до копейки. СССР не мог позволить себе оказаться в «неоплатном долгу» перед Западом.

Но в условиях мирового экономического кризиса даже низкие темпы накопления, которые обеспечивал НЭП, стали бы невозможными. Бухаринская альтернатива не давала реальных оснований надеяться на преодоление отсталости сельского хозяйства и легкой промышленности. В условиях стагнации СССР эволюционировал бы к положению страны с отсталым сельским хозяйством и среднеразвитой промышленностью. Примеров такой модели было немало в Латинской Америке.

Впрочем, в начале XXI в. Россия оказалась в ситуации, вполне сопоставимой с латиноамериканской. Крупные, относительно успешные латиноамериканские страны (Мексика, Чили, Бразилия, Аргентина, Венесуэла) провели модернизацию медленнее, чем СССР, но с гораздо меньшими жертвами. Не будем забывать, что Латинская Америка развивалась в тепличных внешнеполитических условиях, вдали от военных бурь, потрясавших Старый Свет. И, что немаловажно, не Латинская Америка прорубила человечеству дорогу в космос. Мы вернулись на «латиноамериканскую» траекторию после краха СССР. Мы «упали» туда, куда другие карабкались.

В наше время деградация индустриальной системы, созданной в советские времена, привела к возникновению чего-то очень напоминающего НЭП: бюрократия руководит рыночной экономикой, «крышуя» бизнес, «отстегивая» в свою пользу коррупционную ренту. Только в отличие от коммунистического режима, у элиты нет стремления к выходу из этого положения. У нее нет перспективных идей, зато есть право на роскошь, которое не позволяла себе коммунистическая элита, «скованная» идеологией социальной справедливости. Вместо ушедшего в Лету крестьянского хозяйства теперь есть сырьевая труба и ВПК, позволяющий прикрываться ядерным зонтиком и торговать оружием. Вместо коммунистического будущего нам предлагают лозунг великой энергетической державы, то есть большого сырьевого придатка. Другой сценарий истории. В условиях глобального экономического кризиса — пожалуй, самый опасный сценарий.

*

Если на мировых рынках сложилась напряженная ситуация, то самое опасное для них — массовый вброс новой продукции. Плотина еле сдерживала массу товаров, и тут начались перемены в СССР. Сталин решился забрать продукцию у крестьян за бесценок и бросить ее на мировой рынок.

Уже в феврале 1929 г. советские плановики исходили из того, что выполнение плана развития экономики потребует «значительно более широкого, чем нынешний, размаха отношений с мировым хозяйством… в силу наличия больших экспортных ресурсов в стране»[64]. В мае 1929 г. V съездом советов СССР был принят план индустриального рывка, превосходивший прежние планы и по срокам, и по объемам. Если за предыдущее десятилетие капиталовложения составили 26,5 млрд. руб., то теперь планировалось 64,6 млрд., при этом вложения в промышленность повышались значительно быстрее — с 4,4 млрд. до 16,4 млрд. руб. 78 % вложений в промышленность направлялись на производство средств производства, а не потребительской продукции. Это означало изъятие огромных средств из хозяйства, которые могли дать отдачу через несколько лет. Промышленная продукция должна была вырасти за пятилетку на 180 %, а производство средств производства — на 230 %. В результате, как обещала резолюция конференции, «по чугуну СССР с шестого места передвинется на третье место (после Германии и Соединенных Штатов), по каменному углю — с пятого места на четвертое (после Соединенных Штатов, Англии и Германии)»[65]. Делегатов завораживали цифры валовых показателей.

Такие обещания производили противоречивое воздействие на мировой рынок. Планы Сталина казались невероятными, но если им суждено хотя бы отчасти осуществиться, это означало бы и гигантские заказы на оборудование, и рост советского экспорта. Что случится прежде?

Прежде всего началось стремительное обнищание населения. Россия исчезла как рынок потребительских товаров. Затем на мировые рынки стали изливаться массы сырья: зерна, леса, нефти и др. Мировые производители сырья были неприятно удивлены масштабами «советского демпинга».

В 1930 г. СССР выбросил на рынок 4,8 млн. т. хлеба. В это же время, при подготовке к «большому скачку» индустриализации стал резко возрастать экспорт других сырьевых товаров. Если за хлеб удалось выручить 883 млн. рублей в год, то пушнина и лен дали почти 500 млн., а нефтепродукты и лесоматериалы — 1430 млн. Благодаря «трудовому энтузиазму», особенно заключенных ГУЛАГа, экспорт древесины вырос с 1 млн. кубометров до 6 млн. кубометров в год в начале 30-х гг.

Огромный выброс сырья на рынок переполнил чашу. Цены «обваливались», ожидаемые прибыли траснациональных компаний исчезали, как дым. Конечно, рост советского экспорта и сокращение массового потребления в СССР не могли быть главным фактором, обвалившим рынок осенью 1929 г. Но в ряду таких факторов они сыграли свою роль. В следующие два года значение советского демпинга будет возрастать, что вызовет серьезное трения с обеспокоенными правительствами США, Франции, Великобритании, Канады и др. стран.

Советский демпинг был долгосрочным фактором, оказывавшим влияние на мировой рынок. Также как вытеснение западных товаров из Индии. Советский хлеб бил по американским и канадским фермерам, нефтепродукты — по траснациональным нефтяным компаниям, продукция советских лесоповалов наносила удары по экономике Скандинавии и Канады. Все вместе — по равновесию мирового рынка, и без того неустойчивого. Когда начнется кризис, эти же факторы не дадут выровнять положение — именно в 1930 г. сырьевой экспорт СССР резко увеличится, а кампания гражданского неповиновения в Индии достигнет своего пика.