Змеиная невеста (СИ) - Кариди Екатерина Руслановна

Чуть в стороне от аллеи в глубине среди зарослей была скамья. Лера присела туда и сказала, глядя на серый каменный бортик:

- Я хотела бы побыть одна.

И подняла на него взгляд. Саха нахмурился, тень пробежала по его красивому лицу.  Наконец он проговорил:

- Хорошо. Если что, я буду рядом.

Медленно и как бы нехотя отошел и скрылся среди буйных зарослей. Лера  осталась одна. Только прекрасный сад кругом. Прекрасная тюрьма.

Вдруг взгляд упал на каменный бортик скамьи, на которой она сидела. Там белел маленький листок бумаги. У Леры был шок, еще минуту назад ничего не было. Она быстро схватила записку и спрятала в кулаке.

Ситуация повторялась! Казалось, сердце сейчас выпрыгнет, а кровь грохотала в ушах. Казалось, сейчас ее схватят и... 

Но время шло, а ничего не происходило. Никто не появлялся. Лера осторожно развернула записку. Буквы прыгали перед глазами, но почерк она узнала сразу.

«Выход есть. Они лгут тебе».

***

Выход...

На миг показалось, что мир поплыл и смазался. Все замелькало перед глазами. В тот миг Лера ничего не слышала, кроме своего оглушительно колотящегося сердца.

И вдруг ее всю залило холодом, а потом обрушился жар.

Саха сказал, тут все оцеплено. Ее могут увидеть!

Быстро накрыла листочек рукой и огляделась, задерживая дыхание. Казалось, вот-вот из этой зелени появятся эти хвостатые с мечами. Или того хуже, вернется Саха и застанет ее с запиской.

Трудно было даже шевельнуться, она сидела, скованная напряжением, и ждала. Вот сейчас... Но секунды шли, а мгновенное возмездие не наступало, и ее немного отпустило. Вернулась способность мыслить нормально, а не трястись панически от страха.

Лера осторожно приоткрыла ладонь, в которой был зажата бумажка. И тут же снова огляделась по сторонам. Никого.

Глаза снова побежали по строчке.

«Выход есть. Они лгут тебе».

Лгут.

Почерк.

Она его узнала. А ситуация повторялась один в один. И тот, кто писал это, вряд ли ей друг. Слишком хорошо Лера помнила, чем все закончилось в прошлый раз.

Перечитала еще и еще раз.

«Выход есть. Они лгут тебе».

Чистой воды провокация. Но кто это мог быть? Камаль? Опять? Он что, совсем спятил, забыл, как они его чуть не выпотрошили? Дурачок наивный, вздумал мстить за сестру Умрановым. Но как он смог пробраться сюда? Если вокруг все оцеплено, да еще сад накрыт магической защитой?

Они. Лгут тебе...

А что если и не Камаль вовсе писал ей эти записки. Те же родители невесты, от которой Далгет так легко, играючи, отказался. У них был весомый мотив. Разве мало кому перешли дорогу братья Умрановы?

И тут она похолодела.

Немыслимо проникнуть сквозь такой кордон. Записку, скорее всего, подложил ей кто-то из своих. Прямо здесь, в доме Умрановых... враг?! Лера так и осела на скамье, зажав в руке этот клочок бумаги.

«Выход есть».

Она сглотнула, опуская взгляд. Кто бы ни писал записку, верить ему нельзя, ее просто используют. Но ведь это уже осело крючком где-то глубоко внутри.

Посули заключенному свободу...

Лера заставила себя успокоиться.

Записку надо уничтожить. Но как? Она заозиралась вокруг. Первая мысль была - выбросить. Потом подумала - если это найдут, ей могут запретить выходить в сад, запрут в комнате, с них станется. Может, засунуть ее в щель между камнями, и тогда...

Пока она раздумывала, в конце аллеи показался Саха.

глава 11

Она застыла, зажимая записку в ладони. Суетиться сейчас было поздно, Саха смотрел прямо на нее. Много чего разного Лера пережила, пока этот красивый светловолосый парень неспешной походкой направлялся к ней по аллее, а мысли летели вспугнутыми птицами.

Что будет, если он найдет у нее записку?

Об этом не хотелось даже думать, не обрадуется точно.

А если отдать? И пусть господа Умрановы сами разбираются. Это было бы проще всего. Положиться полностью на их защиту, отдать себя в их надежные руки...

И означало бы сдаться окончательно, обезличиться, покорно принять свою участь живого инкубатора для великого и ужасного Нага, невестой которого она называется. Она не готова была сдаться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вспомнился холод его равнодушно красивого лица. Сухой безапелляционный тон.

«Это исключено».

Мороз по коже. И доброжелательность, иногда мелькавшая в голубых глазах младшего красавчика, ничего не меняла. Он стережет ее, потому что она представляет для них какую-то ценность, но ему нет дела до ее интересов.

Кто она им? А они ей?

И так ли все надежно, если прямо у них дома орудует враг?

К тому же, провокация это или нет, писавший записку предлагал выход. Покупаться на это Лера больше не собиралась. Но, как говорит старая мудрая поговорка, враг моего врага...

Может оказаться полезным, если не убьет ее раньше. Ей нужно быть крайне осмотрительной и самой во всем разобраться.

А Саха подходил все ближе, и уже было видно, что он несет в руках какой-то округлый желтоватый фрукт, похожий на персик. Смотрела на него, и вдруг проскочила совершенно дикая мысль - а не он ли автор этой записки? Оба раза именно он был рядом, и именно он мог...

Это ведь полностью меняло дело.

Но времени вдумываться и пытаться понять не было. Теперь их разделяло всего несколько шагов, и надо было что-то делать. Ладони немедленно взмокли от волнения, захотелось вытереть их о юбку. Лера медленно выдохнула, выравнивая дыхание, и встала, опуская левую руку, в которой была зажата записка.

Теперь главное - держаться естественно. Но это было трудно, а ситуация могла бы показаться смешной, если б не опасность.

Наверное, потому она и выдавила приближавшемуся Сахе улыбку.

***

Стоило ему отойти, пришел вызов. С ним связался Далгет.

- Да, брат, - ответил Саха, прижимая руку к родовому артефакту, широким кольцом вживленному под кожу на груди.

Глава рода сейчас был далеко, ментальный сигнал шел глухо. Из чего Саха предположил, что старший брат находится в верхнем мире.

- Что она? - короткий вопрос, словно военная команда.

Саха невольно оглянулся в сторону аллеи, где оставил девушку, потому что буквально кожей чувствовал ее отчаяние. Что-то произошло вчера между ней и его старшим братом. Он не мог понять, что именно, но с затаенной радостью осознал, что она до сих пор не тронута.

- Обучение начато, как ты и приказал, - начал он. - Утром я проследил, чтобы она начала есть мясо ванша* с пикотой*. Но она пока смогла съесть всего один кусочек.

Далгет слушал очень внимательно, Саха чувствовал это. Наконец сказал:

- Продолжай. И следи, чтобы она съедала больше.

- Да. Я прослежу за этим, не волнуйся, брат. Отныне все приемы пищи будут в моем присутствии.

Оба понимали, что речь в том числе и о ее безопасности. Ее организм еще слаб, пока обряд не пройден, и она не приняла магию рода. Враги могут этим воспользоваться. Далгет беспокоился, что ее могут попытаться отравить. Потому Саха должен был лично пробовать все, что попадет к ней на стол. И да, приучить строптивицу к их традиционной пище.

- Береги ее, - жестко бросил Далгет.

Странно. Не вязалась мрачность тона с заботой, звучавшей в голосе. Саха ломал голову, что же между ними произошло, но, разумеется, задать брату такой вопрос никогда бы не решился. Он начал, осторожно подбирая слова:

- Брат, девушка была подавлена, я вывел ее в сад. После прогулки дадим ей немного отдохнуть, и до обеда с ней будет заниматься Захри. А потом снова я.

Несколько секунд молчания, потом Далгет уже другим тоном проговорил:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Хорошо.

Старший брат первым прервал связь. Саха замер, сам не зная, что чувствует. Разговор оставил осадок.

Чуть дальше в глубине сада росли очень редкие для их мира персиковые деревья. Саха сорвал один плод для девушки. Он дал ей несколько минут уединения, этого должно было хватить.