Инквизиtor (СИ) - Домина Елизавета

― Пётр Сергеевич, не могу понять, вроде молодая девушка, а следов в соцсетях не обнаружено. Марсианка какая-то.

― Что, совсем ничего нет на неё?

― Нигде. А она не может быть сотрудницей другого ведомства?

― Нет, пробивали уже. Марсианка… ― Пётр задумался, Елена тоже назвала Анну инопланетянкой. ― Вадим, займёшься Объектом!

― Какой план?

― Из информации, которая есть у меня на неё, офис, где работает, но там в коллектив внедряться долго. Вопрос срочный. Любовь к классической музыке, съёмная квартира на набережной, ― Пётр перебирал возможные точки соприкосновения. ― Такая на улице не подпустит.

― Может, организовать билеты подарочные? ― Предложил Вадим.

― Продолжай!

― Изучим график работы, приобретём два билета в Дом Музыки на концерт из ближайших мероприятий. Отправим ей одинна почтовый ящик, уж это - то через фирму, где работает, выяснить можно.

― Можно, не проблема, ― Апостол вернулся в кресло, положил перед собой чистый лист бумаги.

― А дальше ‒ дело техники: она на концерте ‒ в настроении погружения в любимую атмосферу, я с портфельчиком и в очках, выдам себя за ценителя классической музыки. Попробую подобраться так.

― Посмотри список концертов через неделю: у неё травма ноги сейчас, не думаю, что она попрыгает на одной к своей мечте.

Через час совместных действий был готов план. Оставалось лишь приступить к его реализации.

После того, как Вадим покинул кабинет, Апостол отметил на схеме концертного зала три билета. Два рядом и один билет для себя, двумя рядами выше. Идея проследить за операцией и рассмотреть девушку в режиме наблюдателя пробудила в мужчине желание секса. Член твердел, приподнимая влажную ширинку. Похотливо улыбнулся, поправив набухший пенис. Нажал кнопку оплатить.

― Инна, зайди ко мне.

― Петр Сергеевич, ― девушка, уже успела обновить испорченный слезами макияж.

― Сюда иди! Извиняться будешь! ― Апостол поднялся из кресла.

Инна, за годы совместной работы, уже понимала, для чего вызвал начальник.

― На колени! ― вытаскивая ремень из джинсов, Пётр приближался к ней.

Подошёл близко, так, чтобы влажная ширинка коснулась смазливого лица секретарши. Взял за волосы, ткнул девушку лицом в пятно от кофе, вспомнил фотографию Анны.

― Раком встань, юбку задирай!

Девушка смяла юбку на пояснице, обнажив красные резинки чулок, пристёгнутые к металлическим зажимам пояса.

― К кому мне надо обратиться? ― грубо спросил Апостол.

― К врачу, ― испуганно ответила.

Ремень с размаха коснулся ягодиц девушки, оставляя полосу на белоснежной коже. Взвизгнула.

― Сколько ударов? ― оживлённый эмоциональной отдачей сотрудницы, Пётр входил в раж.

― Десять, ― девушка сжала бёдра, чтобы удары не зацепили нежные половые губы.

― Уверена, что сможешь выдержать?

― Смогу, ― прижалась к полу плечами, округлив зад.

Ремень со свистом скольжения по воздуху приземлился на ягодицы Инны ещё раз.

― Считай вслух и проси прощения! ― продолжил наказание.

― Десять… ― всхлипывая от обиды и боли, прошептала секретарь. ― Извините меня, я больше так не буду.

― Ртом отработаешь, безмозглая, ― Пётр Сергеевич сёл на диван, расставив широко ноги, расстегнул натянутую ширинку. ― Ползи сюда, не бойся!

Инна, оттопыривая круглые, пылающие жаром, ягодицы, медленно скользила капроном чулок по полу. Покорно села у ног мужчины. Начальник нежно погладил девушку по лицу, сжал щёки с двух сторон пальцами, губы рефлекторно распахнулись. Посмотрел надменно в глаза.

― Чего замерла, соси!

С радостью, что экзекуция закончится в этот раз быстро, секретарша старательно подняла свитер начальника, провела напряжённым языком по пупочной впадине. Опустившись ниже, поцеловала лобок мужчины. С усилием стянула влажные джинсы до колен. Скользнула расслабленным языком по внутренней поверхности бедра, оставляя мокрый след слюны. Нырнула глубже, вылизала мошонку, погружая поочерёдно в рот яички. Поднялась выше, лаская кончиком языка уздечку, венчик головки.

Мужчина наклонился, расстегнул блузку девушки, обнажил напряжённые от возбуждения соски. Сжал их пальцами, сминая упругую грудь в ладонях. Инна, застонав, погрузила в рот головку пениса, лаская её языком внутри полости рта. Насадилась горлом на ствол члена, коснувшись носом упругих лобковых волос. Пётр намотал на кулак собранные в хвост волосы Инны, прижал голову её ниже, чтобы член упёрся в нежные ткани горла. Глаза девушки наполнились слезами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

― Вот какие твои слёзы мне нравятся.

Монотонно повторял движением руки нужный ему такт и глубину оральных ласк. Почувствовав, как напряжение его, сползает с головы по телу к низу живота, отклонился на спинку дивана. Есть рот для слива, который поглотит его дурное настроение. Она старательно направила ствол за щеку. Пульсацией горячие струи наполняли ей рот. Громкий выдох облегчения. Мужчина расслабленно расположился на диване.

― Начисто вылизывай и иди, умойся! В следующий раз будешь думать, что говорить.

Инна старательно облизала оставшиеся вязкие капли с члена, наспех застёгивая гряду жемчужных пуговиц на шёлке блузки.

― Спасибо. ― Опустила юбку, протёрла губы ладонью. Медленно удалилась, покачивая соблазнительными бёдрами.

Апостола уже не напрягало пятно на джинсах, исчезло гнетущее состояние тоски.

Мысли об Анне и концерте вернулись спустя несколько минут:

― Навязчивая, какая девочка. Посмотрим, на что ты способна!

Детство Анны

Маленькая Анечка заворожённо смотрела на мигающие огни новогодней гирлянды. В комнате царил аромат хвойного дерева, вперемежку с запахом утки, доносившимся из духовки. На бронзовом подносе статуи ангелочков держали высокие столбики белых свечей. Огонь игриво подпрыгивал каждый раз, когда входная дверь на первом этаже открывалась, и взрослые гости с холодом метели входили в дом. Ещё совсем немного, и родители, вместе с друзьями поднимутся в гостиную. Анюта расправила пухлыми ладошками белые кружева нарядного платья, встала из удобного кресла, обошла кругом праздничный стол, подвигая старательно приборы, тарелки и хлопковые салфетки с вышитыми ветвями рябины. В пустых бокалах отражались огни свечей и разноцветные лучи от лампочек. Девочка знала, что всю ночь сидеть за столом со взрослыми ей не разрешат. Мама рассказала, что бой курантов поздно ночью, дети в такое время уже спят. Ей разрешили лишь недолго побыть, рассказать стишок, а потом уложат спать.

Раздались первые шаги по лестнице, в комнату вошла тётя Ани. Женщина демонстративно развела руками в стороны, после сложила ладони в области груди:

― Анечка, какая красота! ― рассматривая украшенную гостиную, стол и ель, произнесла она. ― А платьице, какое у тебя нарядное!

Аня любила свою тётю: раскрыв объятья, выбежала навстречу, семеня маленькими ножками в белых лаковых босоножках, стуча по дубовому паркету.

― Тётя Маша, здравствуйте.

― Это ты такую красоту навела тут? ― обняв ребенка, спросила женщина.

― Это мы с мамой.

― Кудряшки, какие у тебя и заколочки, ― Мария прошла в комнату, усадив девочку к себе на колени.

Гостиная постепенно наполнялась гостями, каждый ‒ со своим восторженным приветствием маленькой девочке. Тогда, в детстве, Анюте казалось, что огромный мир кружится вокруг неё. Ей дарили подарки, рассматривали её платье и туфельки, восторженно хвалили за то, что она так подросла. Мама с папой, сидящие во главе праздничного стола, вели радостные разговоры. Шампанское с хлопком вылетающей пробки. Анюта ждала, когда в центр стола, на красивом белом блюде с цветочными узорами, поставят румяную утку и папа, взяв специальную длинную двурогую вилку и нож, будет разделывать праздничное блюдо, ловко орудуя инструментами.

Папа редко бывал дома, у него было много работы, поэтому, когда ему удавалось провести вечер в кругу семьи, девочка увлечённо наблюдала за всеми действиями отца. Анюта ковыряла вилкой рассыпчатую гречку с грибами, которую выложили ей на тарелку вместе с утиной грудкой. Для девочки грудка была суховата, поэтому, запивая персиковым соком, она, подолгу пережёвывала кусочек, отрезанный сервировочным ножом. Мама всегда настаивала на том, что правила этикета девочка должна знать, вилка с ножом, для ребёнка были нормой. Взрослые поочерёдно обращали внимание на Аню, это не доставляло ей дискомфорта. Девочке было привычно, в кафе, куда они ходили с мамой, почему-то всегда удивляло других, что ребёнок пользуется, умело столовыми приборами. А ещё Анюта знала, что сегодня ей предстоит рассказывать праздничный стишок, который они выучили с мамой задолго до праздника. Девочка не волновалась, она была уверена, что читать будет с выражением и даже, в сопровождении с движениями рук, которые ей мама показала. Папа встал из-за стола, поставил табуретку, чтобы Анюту было видно всем гостям. Лёгким движением руки поднял дочь на импровизированный постамент. Гости притихли в ожидании.