Рейтинговые книги
Читем онлайн Пакт. Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии. 1938-1939 - Ингеборг Фляйшхауэр

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 156

Настроение в министерстве иностранных дел

Среди руководства «старого» министерства иностранных дел, кото­рое американский военный следователь Де Витт Пул в 1946 г. после продолжительных опросов назвал «рациональной элитой»[125], уже ко времени так называемого судетского кризиса царило подавленное настроение, вызванное главным образом тревогой за дальнейшее раз­витие. Отношение этих кругов к предшествовавшим внешнеполитиче­ским акциям Гитлера, возвестившим о его разрыве с европейским мирным устройством, еще подробно не освещалось. Здесь имеются в ви­ду: выход Германии из Лиги Наций и отказ от участия в работе Конфе­ренции по сокращению и ограничению вооружений (14.10.1933); нарушение Версальского мирного договора с опубликованием декрета о всеобщей воинской повинности (16.3.1935); аннулирование Локарнского соглашения и оккупация демилитаризованной Рейнской зоны (7.3.1936); подписание секретного германо-итальянского протокола (25.10.1936); заключение антикоминтерновского пакта с Японией (25.11.1936) и, наконец, аншлюс Австрии (13.3.1938). Существует предположение, что настроение в министерстве иностранных дел и его представительствах за рубежом наряду с соответствующими социаль­ными и интеллектуальными предпосылками носило также отпечаток специфических переживаний отдельных поколений. Так, более стар­шие из представителей этих кругов явно или скрытно проводили или одобряли «политику мирной ревизии»[126] «версальского диктата» и поэ­тому до известной степени закрывали глаза на вызывающие тревогу пе­ремены. В то же время более молодые силы, получившие профессиональную подготовку и влившиеся в министерство иностран­ных дел в период Веймарской республики, уже при первых признаках отхода Гитлера от установившегося в Европе мирного устройства стали выражать свое недовольство. Должно быть, в эти годы в обеих группи­ровках, хотя и с различной мерой интенсивности, усилились сомнения относительно допустимости политики Гитлера. Трудно сказать, обна­ружится ли в результате тщательного изучения, что политическая по­зиция во многом неоднородного высшего служебного персонала МИДа была все же более единодушной. Есть некоторые основания полагать, что, исходя из политических взглядов и симпатий ведущих профессиональных дипломатов министерства иностранных дел, их весьма ус­ловно можно отнести к «национал-консервативной элите»[127] (пребывающей в общем потоке германской оппозиции по отношению к Гитлеру) и к «знати»[128] (относящейся к кругам активного сопротивле­ния национал-социализму). Помимо возросшего после реформы Шюлера различия в социальном происхождении и социальной ориентации, определявшими их позиции в отношении внутригерманского развития, на их внешнеполитические взгляды не в последнюю очередь влияла ра­бота за границей. Именно здесь в зависимости от условий и духовного уровня конкретного лица происходила более или менее устойчивая на­циональная и культурная ассимиляция с образом мышления в других странах, возникали личные привязанности, сохранявшиеся до извест­ной степени и после перехода на работу в министерство. В целом можно с полным основанием предположить, что данный контингент, как пра­вило, благодаря длительному пребыванию за границей, знакомству с культурой этих стран и знанию иностранных языков обладал более ши­роким политическим кругозором и был менее восприимчив к выросшей из специфических национальных тревог гомогенизации массового со­знания, подчиненного направляющей воле одного человека.

В эти недели кризиса настроение глубокой озабоченности царило не только среди руководящих работников центра в Берлине, но и в крупных представительствах за границей. Причем специального ис­следования требует вопрос, почему тревога этой «рациональной эли­ты» не трансформировалась непосредственно в политическую практику. Типичной для их стремления традиционными средствами достичь изменения в сознании германского руководства явилась за­фиксированная Фрицем Видеманом попытка глав трех дипломатических миссий разъяснить Гитлеру всю серьезность ситуации. Присутствовавшие в приказном порядке на партийном съезде в Нюрн­берге (4 — 6 сентября 1938 г.) германские послы: в Париже — граф Иоханнес фон Вельчек, Лондоне — Герберт фон Дирксен и Вашингто­не — Ганс Дикхоф, — прослушав провокационную речь Гитлера, стали добиваться аудиенции, чтобы объяснить ему положение в каждой из этих стран. Гитлер же не захотел с ними встречаться. По словам его дав­него адъютанта, Гитлер считал профессиональных дипломатов про­фессиональными «пораженцами, которых не стоит к себе и близко подпускать. Послы оказались в недостойной ситуации». Наконец в по­следний день съезда Гитлер, осыпая их проклятиями, велел пригласить к себе послов, несколько дней унизительно ожидавших в приемной. Он «принял всех трех вместе, уделив им примерно 10 минут»[129]

Пренебрежительное отношение Гитлера к дипломатии «старого» ведомства было общеизвестно. Как писал впоследствии Риббентроп, «к министерству иностранных дел и его личному составу Адольф Гитлер относился с недоверием»[130]. Он «видел в этом министерстве закоснелый чиновничий аппарат, которого национал-социализм по-настоящему так и не коснулся... и часто издевался над ним. Министерство иностранных дел он считал оплотом реакции и пораженчества»[131]. Гит­лер, находясь под воздействием сознания собственной неполноценно­сти, обусловленного образованием и социальным происхождением, с одной стороны, и псевдореволюционной тяги к разрушению — с дру­гой, считал большинство немецких кадровых дипломатов в социальном плане аристократическими реакционерами, в политическом — «дале­кими от реальной действительности» пораженцами «с кругозором поч­тальонов»[132]. Это основанное на пренебрежении предубеждение переросло во время войны в глубочайшее презрение, принявшее прямо-таки гротескные формы. «Старое» министерство иностранных дел стало представляться ему «подлинной свалкой интеллигентов». По сло­вам Гитлера, из зарубежных представительств поступали «даже по сво­ему стилю... никудышние доклады» этих «опереточных дипломатов», не рекомендовавшие ничего, кроме пассивности.

Из всех сообщений германских представителей за рубежом самыми недостоверными Гитлер считал опять же доклады из Москвы. Как впос­ледствии показал Риббентроп на Нюрнбергском процессе, отчеты германского посольства в Москве он Гитлеру «представлял... неодно­кратно, то есть непрерывно, однако фюрер каждый раз заявлял, что дипломаты и военные атташе в Москве информированы хуже всех на свете. Таков был его ответ»[133].

Германское посольство в Москве

С момента образования национал-социалистской Германии ее по­сольство в Москве[134] занимало особое место среди крупных германских представительств за границей. Оно находилось вне непосредственных политических интересов Гитлера и благодаря этому пользовалось по­началу известной свободой. В подобных условиях в посольстве сошлись личности и позиции, во многом не согласные с притязаниями нацио­нал-социалистского руководства.

Посол граф Фридрих Вернер фон Шуленбург (1875 — 1944), заняв­ший этот пост в Москве 1 октября 1934 г., служил на Вильгельмштрассе при трех формах государственного правления[135]. Положение посла на­ционал-социалистской Германии в сталинской России было во многих отношениях значительно труднее положения его коллег в западных столицах. Не говоря уже о серьезных внешнеполитических трениях и осложнениях, сглаживать и улаживать которые приходилось послу, он столкнулся с советским государством, выходившим из голода гигант­ских масштабов и переживающим экономическую разруху, с впавшим в летаргию населением, перенесшим тяжелые испытания и огромные человеческие потери. И вот в ходе насильственного стимулирования развития экономики в начальный период форсированной сталинской индустриализации от населения потребовались новые великие жертвы. С середины 30-х годов этот процесс сопровождался террором чисток, от которого страдали и ведущие германские дипломаты. Посольство наци­онал-социалистской Германии, в этом отношении ничем принципи­ально не отличавшееся от посольств других западных государств, опоя­сал непроницаемый кордон службы безопасности, сильно сковавший свободу передвижения его сотрудников. Служащие посольства неодно­кратно оказывались втянутыми в показательные судебные процессы, их обвиняли в шпионской деятельности, как, например, журналиста и пресс-атташе Вильгельма Баумана (прибалтийского немца) и военного атташе Эрнста Кёстринга. Послу приходилось вызволять своих сотруд­ников из сетей сталинского правосудия и одновременно по возможно­сти защищать от выдворения в Германию, где некоторых из них ожидали аналогичные преследования. Все это тяжело отражалось на настроении в посольстве и в отдельные периоды парализовало работо­способность посла.

1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 156
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Пакт. Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии. 1938-1939 - Ингеборг Фляйшхауэр бесплатно.

Оставить комментарий