Поклонник - Картер Браун

Ее бедра двигались свободно и легко, как в танце. Она вернулась с новыми порциями и опять уселась рядом со мной. Ее длинные ноги с превосходным загаром — лучшая реклама в пользу поклонения солнцу, какую я когда-либо видел.

— Ну, вот и все, — сказала она. — У вас есть еще вопросы, лейтенант? У меня, как вам известно, есть алиби на время убийства. Так случилось, что я, видите ли, провела ту ночь с мужчиной. Конечно, если вы будете настаивать, я могу назвать вам его имя, но уверена, что ему бы это не понравилось. Видите ли, я случайно узнала, что у него жена и восемь голодных детей; и если он потеряет свою работу уборщика в офисе шерифа, то он…

— Интересно, — прервал я ее, — у тебя есть еще что-нибудь под этой рубашкой?

— Никогда не вздыхай так выразительно, задавая подобные вопросы, — сказала она. — Ты напоминаешь мне моего усопшего супруга. Вот с таких вздохов и началась его сердечная болезнь, а потом…

— У меня нет никакой недвижимости, — сказал я. — Поэтому мне не о чем волноваться.

— Это легко поправить, — сказала она просто. — Женись на мне, а?

— Ну да, конечно, — сказал я. — И глазом не успеешь моргнуть, а у нас уже полон дом детворы под ногами.

— Я серьезно, Эл, — сказала она низким голосом. — Почему бы тебе не жениться на мне? Мне кажется, я снова хочу замуж. Ты как раз из тех, за кого бы я рискнула выйти во второй раз. Недвижимости осталось столько, что вполне хватит нам обоим. Ты бы бросил эту работу копа с ночными разъездами, а я бы могла…

— Впервые слышу от дамы высоконравственное предложение. Я потрясен. И даже не уверен, что мне это нравится. Но лучше скажи, а ты сама не бегала на свидания с Харри Вейсманом?

— Не пытайся увильнуть от ответа! — резко парировала она.

— Никто не любит Харри Вейсмана, — сказал я. — Судьба Джулии Грант тоже никого особенно не заботила. Но если сама Джулия никого не волновала, то почему все так переживали о том, с кем она встречается?

— Понятия не имею, — сказала Кэнди и зевнула. — Я не хочу играть с тобой в ?полисменов и разбойников?. Я хочу выйти замуж.

— Тебе надо зарегистрироваться в агентстве, — сказал я ей. — За двадцать пять баксов они выдадут тебе пачку из десяти фотографий с лицами десяти парней, которые выглядят по-разному, но на уме у них одно и то же.

Кэнди поднялась с кушетки и встала передо мной. Медленно стянула с себя белую рубашку, и та упала на пол. А Кэнди все стояла и смотрела на меня сверху вниз.

По крайней мере одно теперь можно было считать неоспоримым фактом: под этой рубашкой у нее точно ничего не было.

— Ты уверен, что не хочешь на мне жениться? — нежно проворковала она.

— Это, пожалуй, единственная вещь, в которой я уверен, — выдавил я. — И еще я сконфужен.

— Мы бы могли сейчас же оформить все необходимые документы, — продолжала она. — Неужели это такая трудная ноша — быть моим мужем?

— Ты, вероятно, серьезно относишься к этому солнцепоклонству, — сказал я. — У тебя везде такой ровный загар.

— Ты все еще уходишь от ответа, — сказала она. — Спрашиваю в последний раз, Эл Уилер. Ты женишься на мне?

— Не думаю, — сказал я.

Она нагнулась, подняла рубашку с пола и набросила ее на себя через голову, как обычно делают все женщины. Затем она змеевидными движениями вползла в нее, и белая ткань стала спадать с ее груди к бедрам. Такого рода представления и возродили в свое время интерес публики к водевилям.

— Жаль, что вам так рано надо уходить, — сказала она раздраженным тоном. — Что-то вы меня сильно утомили своим присутствием, Эл Уилер!

Я допил свое виски и встал. Затем медленно побрел к двери. Кэнди осталась стоять на месте, наблюдая за мной. Я подошел к двери и обернулся:

— Я могу тебе сказать, чего боится Ромэйр. Вейсман шантажирует его, а Эдгар не желает платить. Но еще больше он не желает обсуждать, что является предметом шантажа. Ты тоже не желаешь это обсуждать?

— Убирайся! — прошипела она сквозь зубы.

— Джулию Грант убили, — сказал я. — Может быть, тебе следует рассказать мне, чего ты боишься. Я быстро это улажу, а то ведь как бы не было слишком поздно.

— Убирайся! — Она схватила бутылку из бара и швырнула ее в меня.

Я убрался.

Этот ночной экскурсионный тур я проходил без экскурсовода. Последний визит — и тур, в любом случае, будет завершен. Я собирался заскочить к своему приятелю Харри Вейсману. Уже становилось поздно, и, несмотря на то, что у меня оставалось менее двадцати четырех часов до отпущенного мне шерифом срока, я подумал: все равно надо отправляться спать, каким бы жалким ни был итог этой бурной ночи.

Я припарковал свой ?хили? у многоквартирного дома без лифта и побрел наверх. Нажал кнопку звонка и, ожидая, пока откроют, закурил сигарету. Несколько секунд все было тихо. Я снова позвонил. Звонок вновь заиграл первые такты из увертюры к опере ?Вильгельм Телль?. Я подумал, ну уж если такой звонок не может разбудить Вейсмана, то он, должно быть, помер.

Оказалось, легок на помине. Я услышал за дверью слабый стон. Затем дверь медленно распахнулась, и в проеме я увидел Харри Вейсмана, в упор смотрящего на меня.

Его глаза едва не вылезли из орбит, а обе руки были плотно прижаты к животу. Между крепко стиснутыми пальцами торчала рукоятка ножа — то ли он пытался вытащить нож, то ли хотел не дать вывалиться внутренностям.

Он издал еще один стон, ноги его подкосились, и, подавшись вперед, он стал медленно валиться на пол. Судорожно вздрогнув, он ударился головой об пол и затих.

Я вытащил свой полицейский револьвер 38 — го калибра из кобуры и закрыл за собой дверь. Вейсману я все равно уже помочь не мог, но, если убийца еще находится в квартире, — мой 38 — й здорово мне пригодится.

За каких-то тридцать секунд я обыскал квартиру и убедился, что она пуста. Окно в ванной было распахнуто настежь, и легкий ветерок нежно колыхал занавески. Я выглянул в окно и увидел, что оно выходит на пожарную лестницу. Убийца, должно быть, уходил по этой лестнице, когда звонок проигрывал мне разные музыкальные фрагменты.

Я медленно вернулся в гостиную и проверил пульс Вейсмана. Тот был мертв. Рукоятка ножа показалась мне знакомой. Она была похожа на вторую из той пары, что висела на стене в столовой Стеллы Гибб.

Я переступил через тело Вейсмана и подошел к телефону. Сверившись с телефонной книгой, я набрал номер Стеллы. Я ждал около минуты. Никто не снял трубку. Я нашел номер Кэнди Логан и набрал его. На третьем гудке она сняла трубку.

— Кэнди? — Я говорил самым сиплым голосом, каким только мог.

— Да, — резко ответила она. — Кто это?

— Харри Вейсман.

— Что тебе надо?

— Этот легавый снова задает вопросы.

— А мне какое дело? — Ее тон был безразличным. — Это не моя забота, а твоя. Хочешь, чтобы тебя еще и никто не беспокоил, да?

— Так как насчет того дельца? — сказал я приглушенным голосом.

— Не наглей! Я плачу тебе более чем достаточно, не говорим уже об остальных. Ты, должно быть, становишься богатым человеком, Харри. Так будь любезен, попереживай там сам, ладно? Может, сдохнешь от переживаний? И, пожалуйста, не звони мне больше! — Она с треском бросила трубку.

Я повесил свою и закурил сигарету. Затем еще раз набрал номер Гиббов, но трубку так никто и не снял. Я нашел номер телефона Ромэйра и набрал его. Тот ответил почти сразу.

— Уилер, — сказал я. — Как там Пайнс? Все еще привязан к кухонному крану?

— Конечно, лейтенант, — ответил Ромэйр напряженным голосом. — Кажется, у него с минуты на минуту начнется истерика. Мне ему передать что-нибудь от вас?

— Ладно, — сказал я. — Можете передать ему от меня, что столь навязчивая привязанность к крану указывает на нездоровые наклонности. Спросите его, почему бы ему время от времени не переключаться в своих мыслях на девушек.

Я быстро повесил трубку и тут же набрал номер домашнего телефона Лейверса. Ждать пришлось секунд двадцать, пока там не сняли трубку.

— Але? — спросили сонным голосом.

— Никак, моя любимая жена? — спросил я. — Когда у вас будет все кончено с этим снеговиком, знайте, что вам достаточно лишь поманить мен пальчиком, дорогая.

— А это, никак, лейтенант Уилер, — терпеливо выслушав меня, произнесла миссис Лейверс. — И с ним, без сомнения, снова приключилась какая-то беда.

— Всего один маленький трупичок, — сказал я. — Я скорблю всей душой, что должен побеспокоить шерифа в столь неурочный час, но мне кажется, он захочет это знать.

— Пойду позову его, — сказала она. — Когда вас ждать на ужин?

— Как только шериф уедет из города, — снагличал я. — Надо только поставить капкан у черного хода на тот случай, если он забудет что-нибудь и захочет вернуться домой.

— С вами я снова чувствую себя молодой, — сказала она с тяжелым вздохом. — Вы серьезно об этом трупе?

— Я никогда не говорю серьезно о трупах, — сказал я холодно. — Я пока еще более или менее нормальный, более или менее молодой человек.