Прятки с Солнцем - Егор Кобелев

  Когда? Кто? Как? У меня в голове появилось сразу с десяток вопросов. Я подошел к Алексею и всмотрелся в его лицо. На лице застыла гримаса ужаса, но глаза уже были полны мертвецкого спокойствия. Я закрыл их, хотя бы отдав дань традициям. Шея у костра была прокушена чуть ли не в двадцати-тридцати местах мелкими острыми зубами. У меня в голове одно за другим всплывали воспоминания о Алеше– все-таки какой он был парень! На Площади Ильича таскал в лазарет заболевших чумой. Когда шли через туннели, он, хоть и был еще совсем ребенком, прикрывал нас от мутантов. На Бауманской упирался до последнего. А уж как его любили на Партизанской… я больше не мог смотреть на мертвого товарища и отвернулся к человеку, стоящему у окна.

  Я уже подошел достаточно близко, чтобы увидеть его лицо. Борода лопатой, густые брови, усы как у Тараса Бульбы в старой книжке. Хотя седины не было и в помине – все волосы у человека были угольно-черными. Занят человек был тем, что пытался втащить через окно тачку с Кукуцаплем, который пребывал в обморочном состоянии. Мешали колеса. Я снова сдернул противогаз и со всей силы ударил по обрубку оконной рамы. Обрубок с противным хрустом вылетел наружу, а Кукуцапль ввалился внутрь. Человек в берете высунулся в окно еще дальше, огляделся и резким движением втащил Власа внутрь, порвав его шикарный плащ об угол окна. Все мы находились внутри.

  Человек сел на нечто оплавленное, непонятной формы и снял берет. На макушке у него была шикарная плешь, которая немного не вписывалась в образ этакого Бирюка.

  -Будем знакомы, – пробасил громогласно человек и протянул нам руку-лопату, - Дубинин Аркадий Петрович. Можете звать как все – Спасатель.

  Влас встрепенулся:

  -Спасатель, а меня не узнаешь?

  Аркадий Петрович присмотрелся к наемнику и тоже просиял:

  -Влас! Куда путь держишь, добрый молодец?

  Эти двое разговаривали так, будто не лились на улице реки крови.

  -Вот эти трое… двое из Московской подземки. Я их до туда веду, через парочку мест, потом с ними останусь. Сейчас в Тэц идем.

  -А ты в подземку ради…

  -Да-да, Спасатель, ради! Я так понимаю, до Тэца ты довести согласен?

  Дубинин нахмурился.

  -Я то согласен. Вот только по улице вы не пройдете.

  -Да это я и сам понимаю, чай не дурак. Только как тогда?

  -Только через Тухляк.

  -Ой, е мое… ну да ладно, выбора у нас все равно нет.

  И Спасатель двинулся к выходу из квартиры. Мы пошли за ним, а я снова взял в руки тачку с Кукуцаплем. Я чувствовал, что кровь из раны, оставленной бесом, не идет. Странно, конечно, но не об этом сейчас думать надо.

  Тем временем Спасатель спустился по лестничке к выходу из подъезда и свернул под ступеньки. Мы пошли за ним. В стене, прямо под самой лестницей оказалась впечатляющая дыра, из которой торчали обрубки мелких труб и одна большая – развернутая к нам своей темной пастью. На дне трубы плавала застоявшаяся вода, отдающая тухлятиной. Н-да, название Тухляк как нельзя кстати подходит этому местечку.

  Влас и Спасатель принялись раздавать указания практически хором, и из двух речей я уловил только один общий приказ – старик ползет по-пластунски за нами, противогазы не одеваем, дабы не испортить.

  Наемник вошел первым, на корточках. За ним Аркадий, потом я, а в конце шествия полз старик с самым возмущенным выражением лица. Я впервые радовался, что ему тяжело говорить, а то колонна шла бы под непрерываемый аккомпанемент отборных ругательств.

  Труба явно сломалась в нескольких местах. Кое-где она вздыбился холмом (в таких местах мне приходилось затаскивать Кукуцапля наверх самому), кое-где провалилась, а кое-где прохудилась до дыр. Трубы разветвлялись много раз, но на развилках ни Спасатель, ни Влас, ни разу не задумавшись, ползли в нужном направлении. В итоге вонь и ползание на карачках меня порядком достали, и я спросил:

  -Влас, Аркадий Петрович, скоро уже Тухляк-то кончится?

  Наемник и Спасатель переглянулись. Ответил мне Аркадий:

  -Слушай, мужик, он еще и не начинался. Вот это все – канализация, куча вонючих труб. А Тухляк… в общем, скоро сам увидишь, один поворот остался.

  Мы проползли еще чуток, у меня уже заболели ноги, меня затошнило. Преодолев поворот, мы прошли еще метров двадцать по трубе и вышли в это место.

  Труба резко обрывалась, как там – под лестницей.  Вокруг было какое-то длинное узкое помещение с довольно высоким потолком. Никаких ламп не было, лишь кое-где висело нечто вроде грязных факелов – сучковатое полено, прикрученное к стене проволокой и обмотанное промасленной тряпкой. Так что помещение было практически полностью погружено в противный тягучий мрак, разгоняемый тусклым рыжим отсветом огней.  Металлические стены покрылись ржавчиной и выглядели, по меньшей мере, жутко. С потолка капала тягучая жижа. Из коридора выходило несколько дверей. Но главное было не это. Главное – здесь явно жили люди.

  Коридор был завален спальными мешками, старыми подушками или просто постеленными на землю дорожными плащами. В конце коридора стояли небольшие торговые лотки – поставленные в ряд несколько стульев, составляющие прилавок и скатерть, поставленная на четыре палки, образуя нечто вроде навеса, на котором скапливалась вонючая субстанция с потолка. Торговцы не пытались завлекать своих посетителей или хотя бы как-то пытаться всучить им свой товар. В одном лотке лежала парочка ржавых инструментов, во втором – бутылки с жидкостями наподобие тех, что мы видели в бункере наемников, в третьем – нечто съедобное (по крайней мере так уверяла табличка на палатке – «Еда»), но явно очень, очень неаппетитное. На дверях висели таблички, заляпанные разнообразной нелицеприятной грязью:  «Помещения управляющего», «Гостиница», «Жилые комнаты», «Выход наверх».

Наша процессия направилась через Тухляк. В поселке и правда пахло еще хуже, чем в канализации, весь пол был залит зеленоватой водой. И в некоторых местах люди, сидя на спальных мешках, пили эту воду! Выглядело отвратительно. Грязная девочка возле палатки с инструментами выбирала что-то. Я ненадолго отделился от колонны и подошел к ней, с твердым намерением сделать хоть какое, а доброе дело. Она  с серьезным видом рассматривала гаечный ключ.

  -Девочка, зачем тебе инструменты? Может что-нибудь вкусное купить тебе?

  Девочка повернула ко мне голову. У нее был взрослый, обреченный взгляд, но когда она взглянула на меня, он сменился на что-то в духе «Вот козел».

  -Мужчина, вы что? – тонким голоском спросила девочка, и у меня мороз пошел по коже. – Какая еда, мы сегодня уже ели. А у мамы костыль сломался. И вообще, не приставайте ко мне, а то я Администрацию позову! – грозно закончила она и вернулась к выбору. Я, ошарашенный, отошел, а затем побыстрей вернулся к группе, чтобы не потерять их.

  Люди вокруг были грязные, пропахшие тухлой водой, почти поголовно пьяные – и женщины, и старики, а иногда и дети. Дверь «Гостиница» была покрыта толстым слоем пыли и проржавела практически полностью. Мне стало искренне жаль владельца этого заведения.

Влас увидел, что я совсем уж скис и толкнул меня плечом:

  -Хочешь развеселю?

  Я поднял на него взгляд. Наемник развернулся к самому людному месту в коридоре и громко спросил:

  -Эй, кто-нибудь! Почем сейчас опиум для народа?!

  Мрачный мужик в конце коридора буркнул:

  -По деньгам.

  Я смерил его презрительным взглядом.

  -Не смешно.

  Влас хмыкнул:

  -Кто бы сомневался.

  Мы подошли к двери «Выход наверх», когда ко мне подбежала девочка, с которой я только что разговаривал и буквально прыгнула на меня с объятиями. Я чуть не упал на пол.

  -Дядя, дядя, вы такой хороший! – Пролепетала она, спрыгнула обратно и убежала куда-то в сторону «Жилых комнат». Влас заорал на меня:

  -Беги за ней, она ж карманы чистит!!! – я побежал за девочкой, хлопая себя по карманам. И правда – ни «Гамлета», ни пулек, ни паспорта. Даже картечь на медведя сперла, маленькая стерва! Девочка влетела в дверь, открыла ее и попыталась захлопнуть перед моим носом. Я ногой остановил полет двери и побежал по другому коридору. Здесь из стен торчали разные вентили и погасшие экраны мониторов. Что же это за место такое? Я почти настиг девочку, когда она спрыгнула в какой-то люк, расположенный в конце коридора, прямо между двумя спальными мешками. Я спрыгнул за ней. Внизу оказался самодельный туннель, вырытый и закрепленный кое-как. Люди здесь лежали все поголовно пьяные, а в конце стояла пьяная в доску женщина с одним костылем. Девочка перед ней раскладывала награбленное. Я подошел и взял девочку за ухо, откинув прядь слипшихся сальных волос. Она заверещала:

  -Я Администрацию позову!

  Я вышел из себя и рявкнул:

  -Заткнись, соплячка!!! Это я Администрацию позову!!! А ну вернула вещи, сволочь!!!