Гражданская лирика и поэмы - Семен Кирсанов

ТАНК «МАЯКОВСКИЙ»

Танки,          танки,                    танки…Здравствуй,                  наша сталь!Под шатром знамен             по мостовой московскойгрохотал,               и шел,                       и прогибал асфальтгрузом многих тонн                         «Владимир Маяковский».Баса           грозный тонпод броневою грудью.Чувствую,                что он, —по взгляду,                 по орудью.Рев         сложился в речь:                                 «Товарищи!                                               Я с вами!Жив        и горд —                  Советской родины поэт,что, неся на башне                                боевое знамя,двигаюсь,                  как танк,                                  по улицам побед.Гвардия стихов                      теперь в гвардейской части,в ста боях прошла                            тяжелая броня.Мой читатель                     броневые частиотливал в Магнитогорске                                     для меня.Рифмами                детали мне выковывая,по эстрадам                    месяц напролетмой читатель                         собирал целковыемне          на сталетвердый переплет…Тыща километров.                       Фронтовым зарницамни конца, ни края.                          Орудийный гром.Здесь я ездил прежде.                            Знаю заграницу.Приходилось глазом                              меряться с врагом.Разве мне в новинку?                              Не встречался развес воем их газет,                           со звоном прусских шпор?..Значит, буду бить                              по гитлеровской мрази,как по белой прежде,                                 рифмами в упор!»Четверо читателей                                      присягуповторили про себя.                                   И вот —сам Владим Владимыч                                    по рейхстагув свисте пуль                           осколочными бьет.Поднят флаг победы.                               Враг обрушен…«Рад я,             что моя поэзия                                       былабезотказным                      партии оружьем,воплотившись                       в танки,                                  строчки                               и другие долгие дела…Расскажите это                           всем поэтам,чтобы шибче ход                          и чтобы тверже ствол!Чтоб работой,                        мыслью,                                    песней спетойпраздновать                   на улице вот этойкоммунизма торжество…»Под шатром знамен                            пронесся голос строгий.И когда отгрохотал                                     знакомый бас,мы с волненьем                           повторили строки,поднимавшие                       в атаки                                       нас:«Слово —                  полководец                                     человечьей силы.Марш!           Чтоб время                                сзади                                          ядрами рвалось.К старым дням                     чтоб ветром                                             относилотолько путаницу волос…»Здравствуй,                       танк,                             советской мощи образ!В день победы                          и в другие днинаша гордость —                          это наша бодростьи непробиваемая                           твердостьвыкованной                     родиной                                    брони!

СУД

Бейте, часы, на башнях!В трепет, убийцы, в трепет!Пусть на изрытых пашняхмертвые встанут в цепи.

Пусть от ударов мерныхсгорбится Герман Геринг,пусть он услышит рокот:«Проклят, навеки проклят!»

Пусть упадет завесас мрачной усмешки Гесса,пусть наведет уликаогненный перст на Фрика.

Все их дела отметим,вспомним о всех страданьях!Это они — Освенцим,это они — Майданек.

Пусть уличает Круппакровь на затылке трупа,пусть уличают Шахтадети в залитых шахтах.

Пальцем — на Риббентропа,пальцем — на Розенберга!В самую злую пропастьсмерть чтобы их низвергла!

Чтоб не дышали в миреэти двадцать четыре.Чтобы о каждом рокот:«Проклят, навеки проклят!»

Нюрнберг

ПОСЛЕ ВОЙНЫ

После войны на земле,жившей пять лет в непогоде,новое — в новой зиме —вновь настает Новогодье.

Новая — в новом — земляскинула пыльную каску,с чистых рубинов Кремлясмыли защитную каску.

Слово! Скорее родисьрифмой к рассветному миру,будь как полярный радист,ищущий юг по эфиру.

Жажду бродить по тропепоисков и раскопок,глазом ползти по трубек капле под микроскопом.

К черновику на столе,к мысли, открытой однажды.После войны на земленового — новая жажда!

КОЛОС

          Шоссе                      промывая,проносится дождь навесной.         О, Первое                           мая,шумящее нам новизной!

            От юга                       на северв термометре тянется спирт.           Земля                      после севауже ни секунды не спит.

            Из глины                            воронок,сквозь след орудийных колес,           прозрачен                            и тонокмладенческий стебель пророс.

            Зерно его                              былопросмотрено в микроскоп,            и в цвет                          хлорофиллаоделись мильоны ростков.

            Землею                         нагретой,азотом и майским ручьем            и химией                              светаон в колос почти превращен.

            На облик                           растеньяс любовью глядит агроном.            Как много                             терпеньялегло между ним и зерном!

            От солнца                           Кубанирасплавлена синька небес,            и парни                           комбайныобхаживают, как невест.

            А девушкам                                  снитсятакое, что не рассказать!            Как просит                           пшеницаподнять ее вновь и связать!

            Мечтаешь,                               подруга,чтоб около колкой тропы,            упершись                            друг в друга,схватились бороться снопы?

            И мысль                              бригадира —о счастье труда на земле,            о колосе                             мира,о рукопожатье в Кремле.

            О, первенец —                                    колос!Крылатые мельницы ждут,            чтоб тонко                                смололосьзерно, обретенное тут.

            И дрожжи                        стремятсяраздвинуть мучное тепло —            в буханку                           с румянцем,что солнце само навело.

            Тот колос,                           которыймы так кропотливо растим,            и в хлеб,                        и в моторы,и в здания мы превратим;

            и в клумбы                             живые,в резные ограды садов,            в листы                     броневыедля наших линейных судов;

            в ракетную                                скоростьдвукрылых гонцов новизны,            и заново                          в колосна бороздах новой весны!

            Пусть грозы                                Кубанисалю́туют маю с высот,            пусть гром                             в барабанеотборные зерна трясет!

            И дождь                    во всю скоростьпусть ринется в зелень полос!            Да здравствует                                     ко́лос —усатый колхозный коло́сс!

ОЧЕРЕДЬ