Итоги № 51 (2012) - Итоги Итоги

«К 15 октября мы вывезли всех больных, — рассказал «Итогам» Сергей Епифанов, начмед 442-го госпиталя. — Медикаменты распределили в лечебные учреждения в Кронштадте и в Военно-медицинскую академию. Оборудование тоже передали в оставшиеся подразделения». Из госпиталя вывезли фактически все — вплоть до цветочных горшков. В процессе реорганизации вынуждены были даже утилизировать 700 литров плазмы крови! Начальник госпиталя Владимир Лютов говорит, что военные обращались в различные медучреждения Петербурга, но плазму в таком количестве никто не взял, и ее пришлось уничтожать. По самым скромным оценкам, один литр плазмы крови стоит от 3,5 до 4 тысяч рублей, так что фактически в трубу улетело около трех миллионов рублей бюджетных средств.

Наверняка не стали бы церемониться и со зданиями. Хотя, конечно, вряд ли все пустили бы на слом. Объект-то наполовину исторический. Создан был госпиталь по указу императора Николая I приказом военного министра № 4481 от 24 июня 1835 года, а уже в августе 1840 года принял первых больных на свои 1340 коек. В том же году он получил название Первого военно-сухопутного санкт-петербургского госпиталя, а с 1869 по 1917 год носил имя Николаевского. Здесь работали выдающиеся врачи и ученые — Роман Вреден, Петр Куприянов, Владимир Бехтерев, Михаил Аствацатуров. Во время Великой Отечественной это учреждение не закрывалось ни на день, почти половина врачей и медсестер побывали на фронте.

К настоящему времени из десятка с лишним расположенных здесь строений пять имеют статус охраняемых объектов культурного наследия: аптечный флигель, главный, прачечный и сушильный корпуса, а также здание бывшей клиники для душевнобольных. Здесь, кстати, лечился композитор Модест Мусоргский. В этом же здании находится и действующая госпитальная церковь.

Что дальше?

По данным госпитального архива, за 25 последних лет через него прошло 800 тысяч больных. Он рассчитан на 1260 коек, в нем работало более 400 медиков. Можно ли найти равноценную замену?

Сейчас в кафедральные клиники Военно-медицинской академии из 442-го госпиталя отправили долечивать сотни больных. В результате 1-я кафедра (терапии усовершенствования врачей) вынуждена была приспособить под палаты зал лечебной физкультуры. «Но мы не можем существовать в режиме госпиталя, — говорит Сергей Шустов, завкафедрой. — Мы в первую очередь учебное заведение!» Одно крыло казармы для курсантов ВМА используют теперь как изолятор для больных ОРЗ. Битком забиты палаты в госпиталях Кронштадта и в Военно-морском госпитале.

Самый главный актив военной медицины — опытные врачи. Кому-то удалось попасть в штат сохранившихся госпиталей, кто-то уже перешел в гражданскую медицину, но большинство пока остается на прежних местах — и в подвешенном состоянии.

— У нас даже стулья из кабинетов вывезли, — жалуется Али Магомедов, лор бывшего филиала 442-го госпиталя в Выборге. — Мы продолжаем приходить на работу, ухитряемся проводить прием — лечить-то людей надо! Но что будет дальше, не знает никто. На нашей базе можно было бы сделать клинику не только для военных, но и для всех силовых структур. У нас и прежде больничные койки не пустовали, а если еще и силовиков лечить — да мы под завязку будем заполнены! Не говоря уже о ветеранах, о членах их семей — они вообще оказались никому не нужны. Этот вопрос надо решать, пока опытные врачи еще не разбежались. Я хоть самому Сергею Шойгу готов это сказать — наш госпиталь может служить людям, если это организовать с умом!

Новому министру обороны и самому есть что сказать по этому поводу. Правда, на совещании по проблемам военной медицины, проходившем 5 декабря в Министерстве обороны на базе госпиталя имени Вишневского, речь шла главным образом о ситуации с Военно-медицинской академией. Ее решено оставить на исторической родине — в Петербурге. В следующем году ВМА, по словам министра, выделят дополнительное финансирование не только для решения текущих проблем, но и для «ресурсного обеспечения проводимых клинических и фундаментальных исследований, реконструкции корпусов и помещений, а также оснащения ее самым современным оборудованием».

Что же касается общей ситуации с госпиталями, то Сергей Шойгу видит такое решение проблемы: «Все районы дислокации войск должны иметь самодостаточную систему медицинского обслуживания, способную эффективно обеспечить весь спектр предоставляемых услуг — от диагностики до стационарного лечения. Бездумного сокращения госпиталей не будет. Особенно это касается удаленных гарнизонов, где они являются фактически единственными медучреждениями, оказывающими высококвалифицированную медицинскую помощь военнослужащим и населению». Но как это обеспечить, пока непонятно никому.

— Министр видит будущее военной медицины за разворачиванием так называемых мобильных группировок. Но без среднего госпитального звена вместимостью от 150 до 300 коек, расположенных в различных регионах страны, военная медицина не вытянет, — уверен Александр Редкокаша, руководитель общественной организации «Спасем наследие ВМА», врач, выпускник академии. — Я в свое время служил начальником медслужбы отдельного танкового батальона, ко мне первому обращались служащие. Дальше — в зависимости от случая — можно было направить в ближайшую военную больницу, и это было доступно по расстоянию. А теперь солдат с высокой температурой вынужден мотаться из Петербурга в Кронштадт или Пушкин, там нет мест, посылают снова в Питер, в госпиталь на Обводном канале, приемный покой которого находится на другом конце города. Такой маршрут здоровый человек за один день не выдержит, а солдат с высокой температурой заработает тяжелую пневмонию или вообще не доедет.

По данным, озвученным на недавних слушаниях в Общественной палате, сейчас военных госпиталей и поликлиник в 47 регионах страны вообще нет. В более чем 30 регионах удаленность госпиталей достигает 80 километров от воинской части. В результате реформирующаяся российская военная медицина бросила на произвол судьбы целые дивизии офицеров запаса, ветеранов, членов их семей, различных категорий льготников. Общее число их по стране составляет, по примерным оценкам, около 4,5 миллиона человек. Это то, чего удалось добиться благодаря «реорганизации путем присоединения». Пришло время рассоединения?

Санкт-Петербург

Шутить изволите / Общество и наука / Телеграф

Шутить изволите

/  Общество и наука /  Телеграф

 

Еще Салтыков-Щедрин подметил: «Начальник может совершать всякие мероприятия, он может даже никаких мероприятий не совершать, но ежели он не будет при этом калякать, то имя его никогда не сделается популярным». А ведь популярность — это смысл бытия любого политика, будь ты партбосс районного масштаба или лидер правящей партии. Дмитрий Медведев после своего телеинтервью оную теорему доказал еще раз. Сам по себе разговор в прямом эфире не слишком взбудоражил широкую общественность. Разве что самую ее политизированную часть. Зато уже без микрофона на лацкане пиджака, но при включенных телекамерах Дмитрий Анатольевич «накалякал» именно то, чего и ждут от популярного политика широкие массы.

Пункт первый, он же главный: Дмитрий Медведев резко высказался по поводу следователей, проводивших обыск у известного теледокументалиста: «Козлы они, конечно, что приходят в семь утра». Услышать из уст недавно еще президента то, о чем все давно догадывались, но вслух сказать боялись, дорогого стоит. Дескать, есть среди правоохранителей козлы... Нет, не все и даже не многие. Исключительно те, что приходят к вам в семь утра добывать свидетельства чьей-то там противоправной деятельности. Ну и еще те (это уже навеянная телеэфиром отсебятина), что вымогают взятки, возбуждают липовые уголовные дела, крышуют проституток и игровые притоны, и прочее, и прочее... А остальные, вне всякого сомнения, люди приличные и достойные...

Следственный комитет разместил на своем сайте суровую отповедь: «Очень странно было услышать комментарии, не только оскорбляющие следователей СК России, но и подрывающие авторитет всех правоохранительных органов страны». Перебранка юристов живо напомнила эпизод из «Ширли-мырли», когда Кроликов перечил родительнице: «В тех кругах, которым я близок, мама, слово «козел» очень обидное. Постарайтесь поэтому в разговоре его не употреблять».

Но с председателем правительства шутки плохи. Ответ «униженных и оскорбленных» очень скоро исчез с сайта СК ввиду, как было заявлено, «формулировок, допускающих неоднозначное толкование».

Кстати, о неоднозначных формулировках... Дмитрий Анатольевич в кулуарах телестудии подтвердил еще одно всеобщее подозрение: «Президенту страны вместе с ядерным чемоданчиком приносят специальную папку. На ней написано «Совершенно секретно». И она целиком посвящена пришельцам, которые посетили нашу планету». Доказательства, мол, ищите в «документальном фильме «Люди в черном». Шутка, конечно. А удачная шутка, работающая на личный рейтинг, это та, что произносится стальным голосом и с абсолютно невозмутимым лицом профессионального политика, коим глава российского правительства несомненно является.