Шествие динозавров - Евгений Филенко

— Тем более что по зигганскому биоценозу у нас отдельный спецкурс, — соглашается Ратмир. — Продолжай, Нуна.

— Императорские покои вот здесь, — острый ноготок упирается в план первого этажа. — Охраняются полком специально обученных воинов-юруйагов, набранных из побочных ветвей правящей династии. Дети наложниц, внуки и правнуки предшественников Луолруйгюнра. Их казарма — в одном из обжитых помещений лабиринта.

— А ты поселишься тут, — говорит мне Ратмир. — По соседству с императором. Каждый день будешь первым встречать его и последним провожать. И стоять в изголовье, когда он сочтет удобным для своего величия снизойти до утех с наложницей. Должность императрицы в политической иерархии Опайлзигг не предусмотрена. Да и сам институт брака и семьи практически отсутствует.

— Что-то я смутно представляю свое положение в этой вашей иерархии, — бормочу я озадаченно.

— Оно будет высоким, — заверяет меня Ратмир. — Оч-чень высоким!

— Если рассматривать духовную и социальную иерархии раздельно, — говорит Нуна, — то в социальной вы будете вторым человеком в империи.

— А почему не в духовной? Всю жизнь мечтал быть верховным жрецом, и нате вам!

Нуна глядит на меня с укором. Она еще не привыкла к моим выкрутасам. Не понимает, глупышка, как можно так безалаберно относиться к делу всей ее жизни. Невдомек ей, дурешке, что не могу я воспринимать всерьез всю эту затею!

— Напрасно, — ухмыляется Ратмир. — Еще можно поспорить, чье влияние на императора сильнее. Он же старый вояка, сам в молодости водил полки на бунтовщиков. Нет для души его музыки милее, чем хруст разрубаемых костей. А зигганские мечи рубят не то что кость — пушинку на лету. К счастью для остального человечества секрет их изготовления канул в Лету.

— Вы хотите сказать, что мне придется кого-то рубить этими самыми зигганскими мечами?!

— И весьма часто. Из провинции беспрестанно шлют наемных убийц. Юруйаги ни с того ни с сего выставляют претензии на престол. Да мало ли… Было бы странно, если бы императорский телохранитель оказался чистоплюем и белоручкой…

9

Среди ночи я услышал шаги в императорских покоях и тотчас же проснулся. Бормоча под нос по-русски: «Лунатик чертов», накинул на голое тело панцирь из кожи бегемота, нашарил в изголовье меч и осторожно выглянул из своей ниши. Солнцеликий нагишом мотался по огромному пустынному помещению, шлепая босыми ступнями и обхватив себя длинными жилистыми конечностями. Седые космы стояли дыбом.

— Они здесь… — бормотал император. — Они рядом… входят…

— Змиулан тоже рядом, — отозвался я из закутка.

— Мне приснилось, что я обратился в безумного вургра, — зашелестел он. — Вургры не спят по ночам. Для них это время охоты. Видит Йунри, и из меня хотят сделать вургра…

— Императору ничто не грозит. Пока я жив.

— Знаю. Для начала они должны убить тебя. А может быть, им проще обратить тебя в вургра, и ты сам набросишься на меня во время сна?

— Император забыл. Мое тело можно уничтожить. Но меня нельзя убить. Потому что я не принадлежу этому миру. Душа моя осталась в Земле Теней. Эрруйем ждет меня на своем престоле. Я не могу быть вургром, потому что у меня нет души.

Это был предрассудок, и он хоть как-то выручал меня в наших полуночных дискуссиях о бренности существования. Считалось, что вургры — так здесь называли вампиров — сбывают свою душу в обмен на богатство или колдовское могущество гигантским подземным паукам вауу, а когда приходит время рассчитаться, те не всегда утаскивают жертву в логово. Иногда они обрекают ее на вечные муки голода, ибо вургр не насыщается ничем, кроме человечьей крови. Ниллгану, по понятной причине, торговать нечем, и для скупщиков душ он интереса не представляет. Такой вот «Фауст» по-зиггански. До Мефистофеля здесь еще не додумались, прочая же нечисть была вполне материальна. Все эти вауу, уэггды, эуйбуа и иже с ними даны были жителям империи в ощущениях, как правило — чрезвычайно неприятных.

Эуйбуа — та тварь, которую я уложил в ходе ритуала Воплощения. Переживший свою эпоху сухопутный трилобит-мутант. А третьего дня я видел, как из колодца вытаскивали дохлого вауу. Он уже начинал разлагаться и смердеть, а воду отравил своим ядом на вечные времена. Скрюченные мускулистые лапы. Брюхо — одрябший мохнатый мешок. Вроде тех, что доводилось мне, отбываючи непременную трудповинность на картофельных нивах подшефного совхоза, вдвоем с напарником с размаху, иной раз — со второй попытки, метать в кузов прицепа. В прежнем, потустороннем бытии…

Вургры тоже не были отвлеченным понятием, этакой страшноватой быличкой. Один из них, во плоти, с неделю бродил вокруг дворца, ускользая от ночных дозоров, устроенных юруйагами. И в напоминание о себе и словно бы в издевку над усердием доблестного Элмайенруда оставлял то в задней арке, то в сточной канаве обескровленные тела жертв. Допрошенные очевидцы клятвенно утверждали, что вургр был ростом со сторожевую башню, о двух головах и четырех руках, и что не будет ему успокоения, пока не насытится он из яремной вены Солнцеликого.

Император дрейфил. Он не верил, что я сумею защитить его своим мечом. Юруйагам же он не верил никогда.

— Пусть император прикажет… — сказал я угрюмо.

— Ты не можешь оставить меня одного в этом змеюшнике! — всхлипнул Луолруйгюнр. — Меня зарежут, как козу. И ты, не исполнивший обета, вечно будешь пить кипящую смолу в Земле Теней.

— Тогда пусть император спит до утра. Днем вургр ему не страшен. А ночью вургру страшен я.

— Это верно. Вургры боятся ниллганов. Почему? И вы, и они — бездушны. И вы, и они обречены служить своим хозяевам. Все же непонятно, клянусь чревом Мбиргга. Запах, что ли, у вас другой или кровь неживая?. Послушай, Змиулан, — император опрокинулся на просторное ложе и завернулся в грубое покрывало из волчьей шерсти. — Расскажи мне о своих войнах. Я люблю…

«Что ему здесь наплели мои предшественники?»

— Я не стану делать этого. Услышав о моих войнах, император навсегда утратит сон. Это будет пострашнее всех вургров империи, вместе взятых.

— Ничего. Меня уже не мучат кошмары от рассказов о жидком огне, который ничем не погасить, или железной гальке, выдирающей у человека внутренности.

«Вояка, — подумал я. — Ни черта-то ты не знаешь. Про Чернобыль, к примеру. Когда свои гробят своих, не врагов даже, а просто мирных жителей в округе, сотнями и тыщами, безо всякой там войны. Да что там, ты ведь паршивенького взрыва учебной гранаты ни разу не видал, вот что смешно! А посади тебя возле телевизора воскресным утречком, когда гонят военно-патриотическую туфту типа „Служу Советскому Союзу“, а крутани тебе какую-нибудь самодовольную, и оттого относительно безобидную залипуху вроде „Освобождения“ — при всем том, что правда о наших войнах еще ужаснее, настолько ужаснее, что ни один режиссер ее еще не отснял, ни один писатель не описал!. »

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});