Госпожа - Л. Хилтон

Он догнал меня уже у дверей моей комнаты. Я даже вещи толком не успела распаковать, поэтому на сборы мне нужно было пару минут.

– Дорогая, мне казалось, что вчера мы отлично провели время! Ты не можешь просто взять и уехать!

– Еще как могу!

Шталь попытался сделать страшное лицо, но из-за МДМА смог лишь глупо улыбнуться, и вот тогда мне действительно стало не по себе. Он был на сто процентов уверен в том, что весь этот ужас, который он там устроил, и есть настоящее удовольствие. Смотреть на это было совершенно невыносимо.

– Не люблю неблагодарных девочек!

– А мне по хрен, что ты любишь! Скажи шкиперу, чтобы готовил лодку, иначе я позвоню в полицию Ибицы и скажу, что ты вот-вот взорвешь, к чертям собачьим, свой жалкий маленький рай, так что о пенсионных накоплениях в ближайшие пять лет они смогут вообще не беспокоиться!

– Да ладно, дорогая… – растерялся он. – Элвин же говорил, что ты…

Что такого мог ему рассказать Элвин? И с кем еще трепался этот идиот? Больше всего на свете мне сейчас хотелось врезать Таге в нос, чтобы он уже наконец заткнулся и в ближайшую неделю вообще не смог разговаривать, тем более про Элвина! Но на это времени не было, надо было срочно убираться отсюда. Изо всех сил пытаясь справиться с напряжением и скрывая предательскую дрожь в голосе, я сдержанно ответила:

– Мы с Элвином не знакомы. Просто приготовь мне катер. Спасибо за гостеприимство.

Чемодан лежал на кровати, я потянулась к молнии, и тут Таге схватил меня за плечи и прижал так, что лицо оказалось зажатым между чемоданом и пухлой кожаной сумкой «Боттега Венета». Хихикая, этот извращенец стал лизать меня в ухо и приговаривать:

– Расслабься, детка! Ну же, давай! Просто отдайся!

Прикрыв глаза, я расслабила мышцы, он почувствовал это, прижался ко мне теснее и просунул ладонь между ног:

– Вот так, милая, вот так! Да, да…

Его сложно было в чем-то винить. Честно говоря, в прошлый раз я была не против. Но звуки композиции «Knights of the Jaguar» все еще заглушали обезумевшие, инфантильные завывания и хрюканья. Шталь начал задирать мне платье, я раздвинула ноги пошире, а сама тем временем нащупала в сумке щетку для волос. Воодушевленный таким успехом, Шталь зажал меня между коленей и начал шарить в полах расшитого блестками кафтана. Я сделала глубокий вдох и изо всех сил двинула щеткой «Мейсон Пирсон» ему прямо между ног. Нет ничего лучше настоящей щетины, уж поверьте мне! Он удивленно ахнул, повалился на бок, упал с кровати и скорчился на полу, издавая дикие стоны, но не прекращая хихикать. На этот раз я решила обойтись без поцелуев на прощание.

Спустя два часа я сидела в баре в порту Ибицы, спиной к белому конусу обнесенного стеной старого города, и пила один коктейль за другим, поставив сумку под столик. Времени было еще всего лишь два часа ночи, для Ибицы время детское. Мимо продефилировали девушки в силиконовых костюмах муравьев, раздававшие флаеры какого-то клуба, за ними команда садо-мазо рабов, соединенных между собой цепями, кнутами и подвязками из латекса. Один из них, высокий красавец с иссиня-черной кожей, выдававшей в нем уроженца Сахары, и снежно-белыми волосами, послал мне воздушный поцелуй. Во время поездки на катере Шталя я успела сменить платье на джинсы и рубашку. Капитан сначала немного растерялся, но розовая суперкупюра убедила его в том, что мне срочно нужно попасть в город. Надеюсь, Стефании все-таки удалось получить вожделенную награду.

Я подумывала выпить четвертый коктейль и отправиться на поиски отеля на эту ночь, и тут за соседний столик завалилась целая компания парней. «Парни» – самое подходящее для них слово. Коки, татуировки, мышцы, идеальный загар. Я расправила плечи, что заняло у меня чуть больше времени, чем я ожидала. Они поглядывали на меня, и мне вдруг от души захотелось ответить им взаимностью. К столику подошла официантка с дредами, и они очень вежливо заказали пиво, несмотря на то что джинсовые шортики едва прикрывали ей попу. Это мне понравилось.

– Спросите, пожалуйста, у дамы, можно ли ее угостить.

– Спасибо! Мне – бурбон, неразбавленный, – ответила я, думая, что парни нравятся мне все больше и больше.

Они развернули стулья ко мне, и мы выпили за знакомство.

– Как тебя зовут?

– Лиз.

– Здорово, Лиз! Ну, за знакомство!

– Первый раз на острове? – спросила я с таким видом, как будто всю жизнь сюда езжу, а не провела на Ибице всего тридцать шесть часов.

– Ага. В прошлом году ездили в Грецию, но там было скучно. Слишком много детей.

Ребята оказались сами из Ньюкасла, и я почему-то рассказала им, что и сама тоже с севера, – уже несколько лет я никому об этом не говорила. Мы немножко поболтали, следующий раунд выпили за мой счет, они выкурили косяк, а потом один из них взял меня за руку и повел прогуляться по набережной, его друзья помахали нам, подмигнув ему на прощание. И вот мы уже в такси, целуемся, и его губы нежные и приятные, и пахнет от него приятно. Их квартира на возвышении над Плайя-ден-Босса пропахла табачным дымом и юношеским потом. Он достал откуда-то наполовину пустую бутылку сладкого белого вина, и мы сделали по глотку прямо из горла, пока он снимал одежду с меня, а потом с себя, не переставая целоваться со мной. У него на запястье была татуировка – алая змея обвивалась вокруг руки, а на лопатке виднелась голова с раскрытым ртом и устрашающими клыками. Мы упали на его незастеленную кровать, я с наслаждением растянулась на простынях, и он тут же оказался поперек меня, одной рукой придерживая меня за запястья, и начал ласкать меня языком. Я подсказала, что язык надо держать плоским, а движения должны быть уверенными и нежными, и он в точности выполнил мои инструкции, почти доведя меня до оргазма, но я отпихнула его от себя и села:

– Дай-ка на тебя посмотреть.

Он встал у кровати, провел рукой по волосам и смущенно опустил глаза. Под головой змеи на груди были вытатуированы игральные кости в сине-черных тонах, узкая, потрясающая талия, идеальные гладкие мышцы над бедрами делали его похожим на античную статую.

– Ты похож на куроса.

– На кого?

– Да не важно. Сколько тебе лет?

– Девятнадцать.

– Повернись. Подними руки и сцепи их на затылке. Да, вот так.

Я подползла к нему по несвежим простыням и принялась гладить его лопатки, такие нежные и как будто бы хрупкие. Ямочки на пояснице покрывал светлый пушок. Наклонив голову, я стала вылизывать его ягодицы, пробуя его на вкус, едва касаясь кончиком языка, впитывая естественный запах его тела до тех пор, пока он тихонько не застонал и не нагнулся, подставляя мне анус. Увидев некоторое количество юношеских прыщиков снизу на ягодицах, я едва не влюбилась в него. Я вылизывала его до тех пор, пока яйца не стали совсем влажными от слюны, потом повернулась, легла на спину и раздвинула половые губы двумя пальцами, глядя ему в глаза.

– Иди сюда!

– Ты этого хочешь?

– Да! Да, хочу!

Он нежно вошел в меня, и мы оба рассмеялись – то ли от травки, то ли оттого, что все происходило так легко и приятно. Некоторое время я заставила его не двигаться, прислушиваясь к пульсации его члена внутри меня, а потом крепко обвила его талию ногами, привлекая к себе, и стала медленно вращать бедрами, подаваясь ему навстречу, раз, два, три, пока он не застонал, и я уже решила, что вот-вот упущу его, но тут он резко приподнял меня, придерживая за щиколотки, и я практически встала на лопатки, а он вошел в меня целиком одним резким движением и продолжал ритмично двигаться, пока я не кончила еще раз и не сказала ему ускорить темп, и мне показалось, что клитор начинается глубоко, у самой шейки матки, а он держал меня так крепко, что двигался только его член, и я кончила так, как притворялась, занимаясь сексом со Шталем, – откинув голову назад и громко крича.

– Куда ты хочешь?

– На грудь, прямо сейчас!

Первый толчок пришелся мне под ребра, а потом я сразу же ощутила, как его горячая сперма стекает по моим соскам. Окунув в нее пальцы, я облизала их, потом провела по липкой груди ладонью и втерла сперму в клитор.

– Вкусняшка!

– Твоя киска просто создана для моего члена!

– Обсудим, когда ты трахнешь меня еще раз!

Надо сказать, так он и сделал.

6

Венеция – город изысканных наслаждений, но таких выдающихся любовников столь юного возраста у меня там как-то не случалось. К тому времени как я вернулась на площадь Санта-Маргерита, сладкие воспоминания о моем безымянном малыше почти стерли из памяти отвращение, которое я испытывала по отношению к Шталю и самой себе. Почти. Во всей истории сквозило что-то неконтролируемое и бессмысленное, и это ощущение лишь усугубилось во время долгой дороги домой: паром до Барселоны, потом еще один до Генуи, а затем на поезде через всю Италию. Дело в том, что я до сих пор побаивалась паспортного контроля в аэропортах. После Рима я ни разу не летала на обычных рейсах, потому что так вышло, что в Тибре остался труп арт-дилера Кэмерона Фицпатрика, а у меня появилась краденая картина-подделка. После поездки на Ибицу я стала напряженной и раздражительной, пыталась отвлечься подготовкой к новому показу, но продолжала пребывать в дурном расположении духа после неудачной встречи с Ермоловым. Молодая датская художница Лив Ульсен согласилась продать мне все десять картин из серии «Невероятные свертки», и теперь я искала какие-нибудь работы для контраста – или «диалога» – с работами датчанки. В нашей области необходимо учитывать семантический аспект, хотя на данный момент я пребывала в таком состоянии, что меня воротило от всех этих разговоров «за искусство». Занятия, которые обычно успокаивали меня, перестали приносить удовольствие. Я стала какой-то дерганой и беспокойной, хотя только что вернулась. Стала чаще заходить в «Фейсбук», с одной стороны боясь увидеть сообщение от Анджелики Бельвуар, с другой – испытывая совершенно необъяснимое разочарование, когда обнаруживала, что френдлента выглядит, как всегда, скучно. У меня даже было искушение написать ей самой, представившись Элизабет, но надо было умерить свое любопытство и не забывать о том, как опасно привлекать к себе внимание. Ситуация, конечно, меня изрядно подбешивала, но пока я ничего не могла с этим сделать.