Сердце мексиканца (СИ) - Хаан Ашира

Он был неугомонным и ненасытным, каким можно быть лишь в двадцать. Когда она начала ныть, жалуясь на то, что он натер ей все внутри, он принес какой-то прохладный крем и сам намазал ее везде, где дотянулся, — а у него были длинные пальцы. Сразу после холодка пришло желанное облегчение.

Смазал заодно и задницу, растянул колечко мышц, погладил изнутри стенки, но Аля так напряженно лежала и терпела, не сопротивляясь, но и не наслаждаясь, что он быстро потерял интерес.

Почти все между ними происходило в молчании. Аля уверилась, что английский бесполезен, а Хесус даже не пытался говорить с ней по-испански. Кажется, он вообще был весьма молчалив.

Она иногда стонала, но из-за невероятной слышимости громко это делать было нельзя и приходилось утыкаться лицом в подушку.

Он только хрипел — редко, очень редко, только после того как кончал на излете марафона в пару часов и только когда Аля впивалась в его плечи ногтями и кончала вместе с ним.

Когда Хесус снимал футболку, Аля видела, как располосована его спина, — свидетельство ее несдержанности. Он обязательно подходил к зеркалу, чтобы полюбоваться на эти следы и еле заметно изгибал в улыбке всегда сжатые губы.

Ей же доставались лиловые засосы на тонкой коже шеи и груди, которые уже не поддавались никаким мазям и маскировались только плотным слоем тональника. Его вкус Хесусу не нравился, а вот сами засосы — очень. Он запрещал Але замазывать их и с удовольствием обводил пальцами, а потом оставлял еще парочку — на животе или внутренней стороне бедер.

* * *

Но прошли и эти дни.

Она не предупреждала его, а он мог бы спросить, когда она должна выезжать, у своего отца — ответственного за сдачу этой квартиры на Airbnb, но почему-то не сделал этого.

В последнюю ночь Аля не спала. Она упаковала почти все вещи накануне днем, оставалось только засунуть в рюкзак несколько флаконов из ванной. Хесус заснул рядом, положив руку ей на живот.

Она тихонько убрала ее, быстро оделась, последний раз взъерошила его волосы, неслышно спустила тяжелый чемодан по деревянной лестнице, ни разу не стукнув о ступеньки, и пошла по ночному Паленке к автобусной станции.

19

Одиннадцать часов на комфортабельном автобусе до тусовочной Плайи-дель-Кармен, неделя отдыха на Карибском море — и домой. Таков был план.

Он превратился в бегство.

Налегке Аля добиралась до автовокзала минут за пятнадцать, сейчас, с гремящим чемоданом на привязи, весящим килограмм тридцать, по разбитым или вовсе никогда не асфальтированным улицам, с горки на горку, мимо запертых на ночь отелей, спящих домов и едва светящихся аптек дошла за двадцать.

Чисто на адреналине.

В зале ожидания почти никого не было. В ночной тишине едва слышно, как комары, звенели тусклые лампы в магазинчике, где Аля купила бутылку кока-колы. Тикали часы над пустыми кассами, зевали у входа полицейские, лениво переговариваясь с таким же сонным таксистом.

Она хотела сразу попросить у них защиты, но задумалась. Откуда Хесусу знать, куда она делась? Могла заселиться в другой отель или заказать такси до аэропорта Паленке. Даже автовокзалов было два — Аля купила билет первого класса, а можно было уехать и в автобусе попроще за цену в три раза ниже. Если он будет искать ее, то наверняка сначала там.

Но все равно было страшновато, и Аля, вопреки разуму, только чтобы преодолеть этот страх, в наглую вышла покурить на улицу, подальше от освещенного зала. Стояла, ежась, под деревом, нашептывающим шелестом листьев что-то на незнакомом языке. Опять небось испанский. Или майянский, отчего бы деревьям его не знать. Шершавый дым смешивался с теплым ночным воздухом, нервы натягивались так сильно, что в конце концов катушку сорвало, и Аля физически почувствовала лопнувшее внутри напряжение — растекшееся горячим облегчением.

Ну и черт с ним. Черт, черт.

Никто не пришел.

Постепенно собирались другие пассажиры. Она так боялась опоздать, что прибежала за два с лишним часа до отбытия. Может быть, неразумно было оставлять Хесусу столько времени ее найти, а может, наоборот — ей бы не удалось сбежать, к утру он бы легче проснулся. Не угадаешь.

В кассе появилась заспанная девушка, и Аля подошла к ней с просьбой распечатать электронный билет. Та отмахнулась и что-то быстро стала объяснять по-испански. Аля понадеялась, что она говорит, что водитель примет и штрих-код с экрана телефона.

Но, увы, все оказалось не так.

Водитель тоже не говорил по-английски, к этому Аля привыкла, и кое-как, на пальцах, объяснил ей, что нужна именно бумажка. Надо было еще дома, в Москве, распечатать купленный билет, теперь уже никак.

До отбытия оставалось пять минут, другие пассажиры загружались в белый, похожий на океанский лайнер роскошный автобус. На горизонте постепенно светлело.

Носильщик, который уже приготовился тащить ее чемодан в толстое чрево автобуса, выпустил его и лениво направился запирать багажное отделение.

Аля вдруг испугалась.

Все выглядело так, что она сейчас останется на этом вокзале. В Паленке.

Тягучая тьма притянет ее обратно к Хесусу, словно злое колдовство. Она оплатит комнату еще на месяц и останется жить там, в безвременье, как безотказная живая секс-кукла для жестокого молодого бога.

Нет!

Тут уж и полутора зарплат было не жалко! Слово «аэропорт» таксист точно поймет, она улетит куда угодно, куда будут билеты!

Видимо, отчаяние на ее лице было достаточно убедительным. Водитель вздохнул, затушил сигарету и поманил ее за собой к кассе, где очень быстро и очень эмоционально принялся что-то объяснять сонной девушке. Та взбодрилась и принялась так же эмоционально ему отвечать. Они с наслаждением ругались те самые пять минут до времени отбытия по расписанию, но в конце концов девушка забрала у Али телефон с открытым на экране билетом и скрылась в недрах вокзала.

Водитель тоже ушел — к автобусу. Завел мотор. Стало очень нервно.

Аля вертела головой, то высматривая девушку, то оглядываясь на автобус. В своей тревоге она забыла даже про Хесуса. В голову лезли схемы развода из интернета. Почему бы кассирше и водителю не сговориться обмануть белую дурочку, забрав дорогой телефон? Он сейчас уедет, девушка просто сбежит через другую дверь, и куда Аля пойдет? К полицейским, которые вдруг куда-то испарились, отменно накормив тем самым ее паранойю?

20

Глоток кока-колы на вкус был как ледяная кислота.

Але на какой-то муторный, замороченный миг показалось, что она умерла и попала в ад, где ее мучают худшими ее кошмарами. И следующий уже на подходе — шум машины, подъезжающей к дверям автостанции, показался ей дурным знаком. Предвестником беды.

Но шелест шин прокатился вдоль дверей и растворился в предутренней тишине.

Водитель докурил очередную сигарету, закатил глаза, глядя на психующую Алю, и направился в служебные помещения. Буквально через секунду оттуда выпорхнула девушка, отдала Але телефон и распечатанный билет, кликнула носильщика, и чрево автобуса снова распахнулось, чтобы заглотить розовый Алин чемодан.

Водитель появился немногим позже, успев заставить ее снова понервничать, но это были уже легкие нервы, все уже было хорошо. И ее место было на пустом ряду, можно лечь на кресла и подремать еще пару часов, поджав ноги, пока автобус, неуклюже раскачиваясь, пробирается по холмистым улицам Паленке и выруливает на трассу, где он сразу пошел быстрее и ровнее.

Первые полчаса Аля все еще боялась и даже не смотрела в окна, будто опасаясь случайно встретиться взглядом с поджидающим ее Хесусом. Но чем дальше к морю мчался автобус, тем быстрее развеивался липкий морок, окутавший ее в этом городе. Вдруг захотелось есть, и хорошо, что она купила пачку шоколадного печенья вместе с колой. Потом в туалет — и в задней части автобуса обнаружилась вполне чистая работающая кабинка.