Новик (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

- Думаешь, я не думал, что делать? – усмехнулся Андрей. – На текущий момент у нас есть только один продуктивный сценарий. Сидеть на попе ровно и укреплять свои позиции.

- Но как?! На этих тридцати трех квадратных метрах? Ты серьезно? Под угрозой постоянного нападения в любой момент с любой стороны?

- Земля – это не так важно. Намного важнее – люди. Люди, которые за нами будут стоять. На текущий момент мы с тобой члены рода моего отца. Младшие члены рода, которых прикрывают минимально. Просто ради того, чтобы дурные слухи не пошли. Мы балласт. Обуза. И единственный путь – это положение изменить, сделать так, чтобы род был заинтересован в нас. Кровно заинтересован.

- А потом?

- А потом подтягивать три других рода. Моей матери, и твоих родителей. Чтобы сформировать как можно более крепкий конгломерат за своей спиной.

- И что это даст?

- Возможность через какое-то время жить тихо и спокойно. И сытно. Ты ведь этого хочешь? Вот. Я тоже. Или ты думаешь, что вся эта «котовасия» меня радует? Да в гробу я видал и службу, и все эти долбанные интриги в отдельно взятом болоте. Я хочу сытой, спокойной жизни.

- Ты планируешь тут сидеть до самой старости? Просто обрастая связями? Я правильно поняла?

- Милая, грядет Ливонская война. И она несет большие возможности. Вот я и хочу к ней подготовится. Чтобы, когда она началась, я был уже готов. И люди, который пойдут за мной, тоже были готовы.

- Ты же знаешь, что царь ее проиграет.

- Главное, чтобы ее выиграли мы, - усмехнулся Андрей и лукаво прищурился…

Спустя полчаса к кузнецу Илье подошел старший сын – Семка с самым, что ни на есть испуганным лицом.

- Бать, а бать… - дернул он его за рукав.

- Ты чего?

- Хозяин… он… он…

- Что он?

- Не человек он! – выпалил малец.

- Т-с-с-с… - прошипел кузнец. – Тише!

- Батя. Так…

- Ты хочешь, чтобы он услышал твои слова?

- И хозяйка…

- А то я не догадался? – фыркнул Илья. – Ты сам то как это узнал?

- Так они на речке сидели, на берегу, и болтали. А я случайно заметил их и решил послушать.

- Подслушивал? – нахмурился кузнец.

- Они на каком-то дивном языке говорили. Вроде наш, а такой непонятный. Я едва несколько слов разобрал. Он там сказал что-то о том, хорошо ли хозяйке в новом теле. Я как услышал это, так и бежать.

- Прям бежать?

- Тайком отполз и дальше тишком…

- А они тебя заметили?

- Не, - помотал он головой. – Они на берегу сидели. На самом виду. Там, где лодки пристают. Издали их видать было. Я хотел вершу проверить. Ну пошел. А ветер с их стороны был. Поэтому мои шаги они не услышали. Он же и слова их доносил.

- Ясно, - задумчиво произнес Илья и вспомнил слова Устинки, о том, что Андрей сказывал волколаку: «мы с тобой одной крови». И в его голове все встало на свои места.

Он и раньше подозревал, что с Андреем что-то не так. Как и с Марфой. Другие они. Чужие. Вроде и по-нашему говорят и ликом понятны, но чужие. Как будто иноземцы далекие. Теперь же выходило… - Ты только молчи. Понимаешь? Просто молчи. И никому не рассказывай.

- Батя…

- Они хорошие. Если бы не они – нам бы голодать.

- Но они же нелюди!

- Это не так… тебе просто показалось.

- Батя!

- Скажешь кому – и мы снова окажемся на улице. И снова будет лебеду да крапиву есть. Хочешь?

- Но отец Афанасий…

- А что отец Афанасий? Они крест носят и причастие принимают. Люди они. Дивные, но люди. Молчи! Никому не говори то, что сказал мне. Понял меня?

- Понял, батя.

- И не подсматривай больше за ними. А то бог знает, что тебе еще померещиться.

- Но он сказал это! Я слышал!

- Он на нашем языке это сказал?

- Нет.

- Вот! Ты тот язык не ведаешь, оттого и глупости всякие чудятся.

- Но…

- Хочешь нас всех сгубить?

- Нет… прости, батя.

- Вот. То-то же. Лучше иди еще угля мне принеси. Дел много, а ты непонятно где шляешься.

Сын споро убежал, а Илья напряженно уставился ему в след. Сзади же подошла его супруга и осторожно обняла за плечи.

- Может вернемся в Тулу?

- Ты с ума спятила?

- Так может сыну не почудилось? Марфа то, когда с матерью браниться, то чуть не рычит. А Андрей, видел, как он озверел тогда? Зенки кровью налились. Ей-ей бросится и растерзает. Да еще и Устинка болтал, что Андрей хотел с волколаком договориться. Сказывал, будто они одной крови.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Волки заботятся о своей стае, - чуть подумав ответил жене Илья. – Пока они нас считают в своей стаи – мы в безопасности. Поэтому не болтай. И за сыном приглядывай. Поняла?

- Ты уверен?

- Уверен.

[1] Среднепольский язык – вариант польского языка, бытовавшего в XVI-XVIII веках.

[2] Среднефранцузский язык – вариант французского языка, бытовавшего между 1340 и 1611 годами.

Часть 1. Глава 6

Глава 6

29 июня, Москва, кремль

Иван свет Васильевич сидел за небольшим столиком, на котором лежала книга. Разместившись у настежь распахнутого окна. Чтобы и воздух свежий, и света больше. И читал, водя небольшой резной палочкой по строкам. Медленно, едва заметно шевеля губами, словно бы пытаясь вокализировать текст. Но, воздерживаясь от этого…

Его детство было очень непростым. Отец умер, когда ему стукнуло всего три годика. Очень скоро у руля встала его мама. Однако ее регентство не продлилось и четырех лет. Отравили. Бояре не хотели, чтобы ими правили Глинские. То есть, те, кто равен им по статусу. Так что остался он в свои неполные семь лет круглой сиротой под присмотром ряда аристократов, не сильно жаждущих, прямо скажем, его воцарения и успешного правления.

Сначала они держали в черном теле, ограничивая даже питание, не говоря уже про образование. Потом всячески старались отвлечь его от процесса познания, стремясь «утопить» в развлечениях самого разного характера. Дабы он не дай Бог не оказался достаточно подготовлен для самостоятельного правления и оставался марионеткой в их руках.

Так что, на престол Иван Васильевич вступил, умея едва-едва читать-писать-считать. И, как окружающие говорили, ему более и не требовалось. Ведь есть помощники. Но он сам так не думал. И столкнувшись с реальными проблемами государственного управления, начал учиться. Как мог. Прежде всего – читать все, что под руку попадется. К сожалению, в силу обстоятельств, попадались прежде всего книги духовного содержания, которые не сильно помогали Ивану Васильевичу развиться в нужном для правителя ключе. Но даже их чтение было намного лучше, чем ничего. Во всяком случае, к 1553 году он уже настолько продвинулся в чтение, что начал мало-мало читать тексты про себя и знал наизусть многие фрагменты Святого писания и Святого предания…

- Государь, - тихо произнес вошедший слуга, глубоко поклонившись.

Царь мельком глянул на него и ответил:

- Зови.

После чего положил палочку на книгу и потер руками лицо.

Минуту спустя к царю в помещение вошло трое человек. Которые тут же заломили шапки и поклонились.

- Рассказывайте.

- Государь, - осторожно начал первый докладчик, - интерес митрополита не связан с Сильвестром и князем Григорием Ивановичем. Они все сами по себе.

- И Сильвестр, - заметил второй докладчик, - просто интересовался.

- Добре. Тогда давайте по порядку. Какой интерес у Макария?

- Андрейка сын Прохора сначала откуда-то достал ляпис-лазури с гривенку. Да не камня, а краски. Говорят – наследство отца, которое тот хранил на черный день. Из числа трофеев. А потом удумал лампу добрую. - произнес первый докладчик, кивнул на ту, что стояла у царя на столике, - Вот эту. И печь, что греть греет, а дым на улицу сразу отводит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Он из мастеровых?

- Он сын поместного дворянина.

Поместные дворяне были епархией царя и интерес митрополита к столь головастому пареньку из поместных вызвал в Иоанне Васильевиче некоторое раздражение. Как и то, что лампу ему презентовали как божью благодать, полученную через церковь, а не как выдумку царева слуги.