Скитальцы - Марина и Сергей Дяченко

И Орвин вскочил. Я, наблюдавший эту сцену из-за прикрытой двери, опасливо подался назад.

— Зажги огонь, Легиар! — вдохновенно потребовал Орвин. — Я буду прорицать!

— Сейчас? — желчно осведомился мой хозяин.

— Сейчас! — твёрдо заявил наш гость.

Ларт сбросил скатерть с низкого круглого стола, помещавшегося в его кабинете. Под скатертью поверхность столешницы была покрыта резной вязью полуразличимых символов. В центре стола торжественно водружены были три толстых свечи.

Обо мне забыли. Я спрятался за Лартовым креслом.

Орвина трясло, как в лихорадке, и лихорадка эта усиливалась. Глаза его не могли, казалось, задержаться ни на одном предмете. Пальцы сплетались и расплетались самым причудливым образом.

Ларт искоса взглянул на свечи — и они вспыхнули, все три разом, причём пламя их через некоторое время странно изогнулось, и все три язычка встретились в одной точке над центром стола.

Орвин дрожащими руками извлёк нечто из-под рубашки — это был злосчастный медальон. Я глядел во все глаза, но разобрал только, что наполовину медальон золотой, а наполовину коричневый, ржавый.

Свечи пылали, как ритуальный костёр. На стенах плясали тени.

— Давай, — сказал мой хозяин.

Орвин, как бы через силу, поднял Амулет к своему лицу и посмотрел на пламя сквозь необычной формы прорезь. На его лицо упала изломанная полоска света. Ларт отрывисто каркнул заклинание. Свечи вспыхнули синим. Орвин издал низкий металлический звук, потом заговорил быстро, но чётко и внятно:

— Идут беды, о, идут! Вот зелёная равнина и путник на зелёной равнине. Огонь, загляни мне в глаза! Горе, ты обречён. Земля твоя присосётся, как клещ, к твоим подошвам и втянет во чрево своё… Чужой смотрит в твоё окно и стоит у твоей двери. Умоляю, не отпирай! Огонь, загляни мне в глаза! С неба содрали кожу… Где путник на зелёной равнине? Леса простирают корни к рваной дыре, где было солнце… Она на твоём пороге, её дыхание… Загляни в глаза. Я вижу. Я вижу! Среди нас её дыхание. Посмотри, вода загустела, как чёрная кровь… Посмотри, лезвие исходит слезами. Петля тумана на мёртвой шее. Дыхание среди нас. Среди нас. Она… Она… Грядёт!

Орвин запнулся, со свистом втянул воздух и выдохнул:

— Спроси.

— Кто она? — в ту же секунду подал голос мой хозяин.

— Третья сила, — почти сразу отозвался Орвин. Я похолодел.

— Чего она хочет? — продолжал спрашивать Ларт.

— Земля твоя… присосётся, как клещ, к твоим подошвам…

— Знаю, — раздражённо прервал его Легиар. — Чего она хочет сейчас, там, на пороге?

— Она ищет, — Орвин запнулся, — привратника…

— Для чего?

— Чтобы открыть дверь…

— Какую дверь?

— Открыть дверь… С неба содрали кожу… Посмотри, вода загустела, как чёрная…

Ларт решительно прервал эту череду ужасов:

— Кто — привратник?

Орвин хватал воздух ртом:

— Он между… Он не… Он маг, который не маг…

— Что это значит?

— Он… — начал было Орвин. И вдруг замолчал.

— Ну?! — выкрикнул Легиар.

В тот же момент свечи погасли. Комната погрузилась во тьму. Прорицание, по-видимому, закончилось.

На заднем дворе Регаларова трактира было солнечно и безлюдно. Руал Ильмарранен валялся на траве в тени забора. Прямо над ним в горячем полуденном небе неподвижно висел коршун.

Руал лежал, раскинув руки; временами на него накатывали волны сладкого дремотного головокружения, и тогда начинало казаться, что это он, Марран, парит неподвижно в зелёном небе, а коршун лежит, раскинув крылья, на голубой траве в тени забора.

— Тихо, ты! Разбудишь!

Руал вздрогнул и очнулся.

Тень, покрывавшая раньше его с ногами, укоротилась теперь до колен. Коршун исчез, зато за забором кипела, по-видимому, бурная жизнь — возбуждённо шептались тонкие голоса да мигали круглые глаза в дырочках на месте сучков.

— Да тихо же! — повторил голос, который, собственно, и разбудил Руала.

За верхний край забора уцепилась маленькая рука, и сразу же после этого прямо на грудь Руалу шлёпнулся небольшой тёмный предмет. Ильмарранен незаметно скосил глаза — на его рубашке лежал кверху лапами большой бронзовый жук, от изумления и ужаса прикинувшийся дохлым.

За забором послышался приглушённый ликующий визг.

«Ну-ка», — подумал Руал.

Он мысленно сосчитал до пяти, по-прежнему лёжа с прикрытыми глазами, потом медленно, чтобы не спугнуть зрителей, поднял голову и, будто спросонья, огляделся. За забором затаили дыхание.

— Кто меня звал? — громко и значительно спросил господин волшебник. Жук скатился с его груди и свалился в траву. Глаза в щёлках часто замигали.

Руал замер, будто прислушиваясь. Потом испустил вдруг негодующий вопль и, встав на колени, склонился над местом, куда упал жук.

— Отзовитесь! — бормотал он тревожно. — Отзовитесь, господин Жук!

Осторожно, двумя пальцами, он выловил наконец несчастное насекомое и усадил к себе на ладонь. Жук по-прежнему не желал подавать признаков жизни.

«Оживай, дружок», — весело подумал Руал. Он поднёс жука к самому уху:

— Что? Говорите громче!

— Ухх! — забыв об осторожности, громко сказали за забором. — Волшебник… Ух, волшебник!

Руал тем временем нахмурился:

— Как? Да это же возмутительно! Говорите, схватили вас и посадили в душный карман?!

С улицы донёсся перепуганный топот — видно, жук мог рассказать много чего нехорошего.

Еле сдерживая смех, Руал заглянул в щель со своей стороны забора. Ребятишки — с полдюжины — сгрудились на противоположной стороне улицы, прячась друг за друга и готовые в любую секунду снова задать стрекача.

— Идёмте! — громогласно предложил Ильмарранен зажатому в кулаке жуку.

— Я доставлю вас туда, куда вы сами пожелаете. Ведите же!

И Руал широкими шагами направился к калитке.

Он шагал по главной улице посёлка, держа перед собой жука на вытянутой ладони. Все живущие по соседству девчонки, девицы и даже солидные хозяйки ринулись поливать цветы в палисадниках или развешивать во дворах чистое бельё, а те, что были попроще или просто ничего не успели придумать, прилипли к окнам, грозя их выдавить.

Ребятишки трусили следом на порядочном расстоянии. Их стало почти вдвое больше.

На околице, где вдоль дороги лежало старое поваленное дерево, процессия остановилась. Жук, выпущенный на трухлявый ствол, тут же скрылся в какой-то щели. Руал проводил его напутственным словом. Маленькие свидетели этой сцены были до того потрясены, что потеряли осторожность и подошли совсем близко. Руал обернулся — зрители шарахнулись с воплями ужаса.