Тарен странник - Ллойд Александер

Тарен обнаружил, что Ффлевддур все еще ездит на Ллиан, той самой огромной темно-золотистой кошке, которая спасла им жизнь на острове Мона.

– Да, я решил держать ее… или лучше сказать, она решила держать меня при себе, – улыбнулся бард, когда Ллиан, узнав Тарена, потянулась к нему и принялась счастливо тереться головой об его плечо. – Она любит мою арфу еще больше прежнего, – продолжал Ффлевддур. – И все ей мало…

Не успел он договорить, как Ллиан пошевелила длинными своими усами и легонько толкнула лапой барда в бок. От этого нежного толчка тот чуть не кувырнулся и поскорей снял с плеча арфу. Как только бард взял несколько аккордов, Ллиан зажмурилась и громко замурлыкала. Из-под полуопущенных век с любовью глядели на барда томные желтые глаза.

– Прощайте! – прокричал им вслед владетельный князь, когда путники направили коней к воротам. – Во владениях лорда Гаста вы всегда найдете щедрый и достойный прием!

– Щедрость, которая могла уморить нас голодом! – засмеялся Тарен, оборачиваясь к барду, – Гаст считает себя необыкновенно щедрым, точно так же как Горион полагает себя доблестным. Насколько я могу судить, доблесть одного стоит щедрости другого. Хотя, –добавил он, поразмыслив, – оба они, кажется, довольны собой. Что ж, разве человек не таков, каким он видит сам себя?

– Только в том случае, если то, что он видит, есть на самом деле, – откликнулся Ффлевддур. Иначе он будет не больше, чем призрачные великаны лорда Гориона. Так-то, мой друг.

Некоторое время он ехал молча, глядя перед собой.

Потом заговорил:

– Не суди, однако же, их слишком строго. Эти князья и князьки так похожи друг на друга! То он колюч, как дикобраз, а то в одно мгновение может стать дружелюбным, словно щенок. Они скупы, но могут вдруг стать щедрыми до расточительности. Что же касается доблести, то можешь поверить мне, они не трусы. Смерть зачастую едет в седле рядом с ними, но они мало обращают на нее внимания. Я видел, как в битве они с радостью отдавали жизнь за товарища. – он вздохнул. – Да-а, немало им подобных я встречал за время моих странствий. Они не хвастуны. Но, пойми чем дальше отодвигается в прошлое битва, тем значительнее и грандиознее она кажется, а твои поступки, если их нечего стыдиться, вырастают в подлинные подвиги. Вот почему так много великих героев мы встречаем на своем пути.

Ффлевддур поправил на плече арфу.

– Если бы у каждого из них была такая арфа, как у меня, – усмехнулся он, –представляю, какой бы звон и грохот несся из каждой крепости на просторах Прайдена!

Глава четвертая

КОРОВИЙ СПОР

Уже к вечеру путешественники увидели темно-красное знамя Дома Смойта. Украшенное эмблемой короля – черным медведем, оно гордо развевалось над башнями Каер Кадарн. В отличие от обнесенных деревянным частоколом крепостей князьков замок Смойта стоял за прочными стенами, сложенными из тесаного камня. Эти стены и обитые железом ворота были достаточно прочными, чтобы выдержать любой напор и осаду. Выщербленные камни и вмятины на створках ворот свидетельствовали о том, что замок и впрямь пережил и отразил немало нападений. Закрытые наглухо ворота вдруг распахнулись, и гостей встретил почетный караул из копьеносцев.

Рыжебородый король сидел за обеденным столом в Большом зале. Перед ним стояла гора мисок, деревянных тарелок, рогов для питья, полных, пустых и полупустых, из чего Тарен понял, что Смойт не переставал есть с самого утра. Завидев входящих в зал путников, Смойт вскочил со своего дубового трона, изображающего громадного медведя, так похожего на самого хозяина.

– Клянусь кровью в моих жилах! – взревел Смойт так громко, что задребезжали миски на столе. – Увидеть вас всех – да это стоит самого знатного пира! – его грубо вытесанное лицо сияло от удовольствия. Гигант обнял своими здоровенными ручищами всех троих разом так, что у них затрещали ребра. – Ну-ка, настрой свою старушку, – гаркнул он Ффлевддуру, – да попиликай нам что-нибудь веселенькое по случаю радостной встречи! А ты, мой мальчик, – гудел он, прижимая к себе Тарена громадной, покрытой рыжей шерстью ручищей, – когда мы встречались в последний раз, ты выглядел тощеньким, как ощипанный цыпленок. А твой лохматый друг? Он что, всю дорогу от Каер Даллбен катался и валялся в кустах? Ишь как облеплен всяким мусором!

Смойт хлопнул в ладоши, прокричал, чтобы принесли еще еды и питья, и не хотел ничего слушать, пока путники не насытились. Он и сам с ними за компанию еще раз умял полный обед.

– Зеркало Ллюнет? – переспросил Смойт, когда Тарен наконец смог все ему рассказать. – Я никогда не слыхал о такой штуке. По-моему, легче найти иглу в стоге сена, чем отыскать это твое зеркало в горах Ллавгадарн. – Низкий тяжелый лоб короля Смойта собрался морщинами, он с сомнением покачал головой. – Ллавгадарны высятся в земле Свободных Коммотов, и если тамошний народ захочет помочь тебе…

– Свободные Коммоты? – спросил Тарен. – Я что-то слышал, но ничего о них не знаю.

– Они живут в маленьких деревушках, – вступил в разговор Ффлевддур. – Земли их начинаются к востоку от Княжеских холмов и простираются до Великой Аврен. Сам я никогда не забредал туда. Это далековато даже для такого путешественника, как я. Но их страна, слыхал я, самая приятная в Прайдене. Прекрасные долины, пологие зеленые холмы, плодородная земля и сладкая трава, на которой тучнеют стада коров. Там есть железо для крепких клинков, золото и серебро для дорогих украшений. Говорят, что волшебный гончар Аннло Велико-Лепный живет среди Коммотов, как, впрочем, и другие мастера – ткачи, кузнецы, каменщики. С незапамятных времен Коммоты славились и гордились своим искусством и ремеслами.

– Да, это гордый народ, – подтвердил Смойт, – но упрямый, они не сгибаются ни под одним из князей или королей и готовы подчиняться только Верховному королю Матху.

– Ни единому князю? – удивился Тарен. – Но кто же тогда правит ими?

– Ну, они правят сами, – пояснил Смойт, – Они сильные и, повторяю, упрямые. Но, клянусь бородой, нигде в Прайдене не найти такого спокойного уголка, как селения этих Свободных Коммотов. Они живут в мире и согласии, так к чему им короли и лорды? Королевская воля, как ни крути, – добавил он, – а все же ложится тяжким грузом на свободную волю подданных.

Тарен, который внимательно слушал короля Смойта, при последних его словах согласно кивнул.

– Я раньше не задумывался над этим, – тихо сказал он, – но в самом деле, только свободная воля и желание рождают настоящую верность и преданность.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});