Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– A-а, ты мне написал про это, вспомни. Мы тогда под Джелалабадом стояли, – махнул Сергей рукой. – А из госпиталя я не знал, куда вам писать. Тебе же квартиру как раз давали. После госпиталя к другу заезжал. Что письма? Думал, приеду домой – все расскажу.
– Нет теперь нашего дома, – извиняющимся голосом проговорил брат. – Болото подперло улицу. У кого машины есть, те землю навозили, шлак насыпали. Я решил дом продать. Одна обуза с ним. А там Брюхины теплицу затеяли под цветы. В прошлом году они только на цветах десять тысяч заработали. Ты живи у меня. Ритка – баба с придурью, но должна понять. Квартира вон какая, на всех хватит.
Сергей смотрел в окно, ему было неловко за брата, за его виноватый голос.
– Тебе на работу надо устраиваться, – вновь заговорил Петька. – Может, к нам, бортпроводником? Ты на складе отработал, заявление в кадрах должно сохраниться. Конечно, это не профессия. Надо в летное попробовать или в штурманское.
– Петя, меня с дыркой в спине врачи к летному на пушечный выстрел не подпустят, здоровых полно, – заметил Сергей.
– Ничего, устроим, – бодрым голосом начал успокаивать его брат, – не в летное, так обратно в университет или какой-нибудь институт. Подо мной доцент живет. В этом году он председателем приемной комиссии был. Тебя должны без всяких конкурсов взять. Но нынче опоздал. Придется заглянуть к командиру, он на днях должен из отпуска выйти. Он у меня вот где, – брат показал сжатый кулак. – Пройдешь комиссию, выдадут форму и начнешь летать по всему Союзу. И девку тебе найдем. У нас в одном здании пятьсот стюардесс, на любой вкус.
– Ну, скажешь, жить я у тебя не буду, – подумав, сказал Сергей. – Чего доброго, еще по ночам кричать начну. Со мной это бывает. Поживу на Релке, в нашем доме, надеюсь, родня возражать не будет. А за то, что с работой похлопотать берешься, спасибо. Честно признаюсь, денег у меня по нулям.
– И чего тебе этот дом, не сегодня-завтра развалится. Вон комната свободная – живи. Квартира в центре, все рядом: магазины, рынок, кино – это тебе не Бараба.
Брат, испытующе поглядывая на Сергея, замолчал. Молчал и Сергей – что он мог ответить? Петр вроде бы предлагал ему выбор, хотя выбора, как такового, не было. Обижать брата не хотелось, Сергей видел, тот и сам понял, что попал в дурацкое положение.
– Как у тебя со временем? – неожиданно спросил Петр. – Я имею в виду ближайшие два дня.
– Свободен. Министру обороны я не нужен. Советской власти – тоже.
– Вот что, поехали на охоту, развеешься. Алексей Евсеевич Женьку женит. Решил мир удивить. Говорит, в Средней Азии и на Кавказе свадьбы делают на пятьсот человек. Ну а у моего тестя только около сотни набирается. В основном нужные люди, а нужные люди любят мясо, много мяса им подавай. На рынке – дорого.
Сергей вдруг почувствовал: внутри у него все напряглось, как бывало в армии, когда их поднимали по тревоге.
– А что, съездить можно, погода шепчет, – глянув в окно для того, чтобы скрыть лицо, ровным голосом проговорил он. И, выждав секунду-другую, как можно безразличнее спросил: – Кто невеста?
Ему показалось, мир висит на волоске, сейчас брат скажет, и оборвется то, ради чего он ехал, торопился домой.
– Да у них разве узнаешь! – махнул рукой Петр. – Я про свадьбу-то не знал, вчера сказали. Ну, так что, едешь?
Сергей отпустил дыхание. Съездить на охоту? А почему бы и нет?
– Что, у Брюхиных лицензия есть?
– Для нас всегда – сезон, а лицензия не проблема. У Алексея Евсеевича все повязано. Давай не кочевряжься, поехали. Часа за три-четыре доедем, помоемся и на боковую, а утром на охоту.
Глава 12
С Брюхиным встретились на заправке. Увидев его, из машины выскочил Гришка Дохлый – тощий, обросший, с усами. Черный кожаный пиджак болтался на нем, как на вешалке, глаза голодные, волчьи, на голове зеленый с хвостиком берет, ни дать ни взять – чистый душман. От заправочной с улыбкой подошел Женька, оценивающе оглядел Сергея.
– И ты с нами? – протянул потную, холодную руку, спросил он. – Вчера наши тебя, говорят, за беглого приняли. Ты чего это туда поперся? Мог бы и к нам – не чужие.
– А ты не в армии? – в свою очередь спросил Сергей.
– А я пацифист, – коротко хохотнул Женька. – Каждый должен делать то, что у него лучше получается.
В отличие от Дохлого, Женька одет был просто: джинсы, кроссовки, трикотажная с короткими рукавами рубашка. Но эта простота стоила дорого, рядом с ней в своих солдатских сапогах Сергей, наверное, выглядел как танк возле легковушки.
Гришка послушал разговор, пошевелил усами, потом нырнул в машину и достал фотоаппарат.
– Аркадий Аркадьевич, дядя Леня, вылазьте! Фото на память, – громко крикнул он.
Из машины выбрался Аркадий Аркадьевич. Был он чуть выше среднего роста, худощавый, в «энцефалитке» защитного цвета, в кожаных с высокой голяшкой ботинках, на шее шерстяной шарф, на голове, как у Гришки, берет. Встали вдоль борта, Дохлый руководил расстановкой, выскакивал то в одну, то в другую сторону, прицеливаясь объективом.
– Ты давай не мельтеши, снимай, – приказал Аркадий Аркадьевич, – а то прыгаешь, как блоха.
Дохлый угодливо рассмеялся, будто Аркадий Аркадьевич сказал невесть какую шутку, и, перемещаясь вдоль машины, стал щелкать затвором. Не дождавшись конца съемки, Аркадий Аркадьевич поправил свой берет и забрался в машину. Все, как по команде, полезли следом.
Дохлый пересел к Сергею, уже не стесняясь, облапил его, прижался к щеке рыжими усами.
– Ты поосторожней, – поморщившись, улыбнулся Сергей. – Раздавишь, черт.
– Извини, – отпустил его Гришка. – Ну, рассказывай, как там?
– Где? – не понял Сергей.
– Чего дурака валяешь, – обиделся Гришка. – Сам знаешь.
– Да ты лучше своих коллег порасспроси. Прилетят, пощелкают – и домой. А потом: мы, мол, в самом пекле были.
– Чего в пузырь лезешь? Я ведь серьезно, как товарища, спрашиваю. Не для газеты, для себя.
– А где ты сейчас?
– В партийной служу. В ТАСС бы уйти – вот там работа. По свету поколесить можно. Но лохматую руку надо, без нее бесполезно. Я ведь на заочный перевелся. А ты что думаешь делать?
– Работать, что же еще?
– Работа – не волк, сейчас надо мозгой маленько шевелить, – облизнув усы, заметил Гришка. – Давай, еще раз пробуй к нам в университет. У тебя сейчас преимущество – служба в Афганистане. Хочешь, с ректором поговорю?
– Прямо с ректором? – поднял брови Сергей. – Вот теперь верю – в газете.
– Тоже мне, нашел профессию, – поглядывая на дорогу, влез в разговор Петр. – Журналист. Сереге другую надо. Я ему советовал на штурмана. Три года в училище – и сразу четыре сотни. И техника порядочная, а для начала хорошо бы бортпроводником.
– Я гляжу, вы тут все за меня решили, – зевнул Сергей. – Как говорил мой друг Колька, пожуем – увидим.
Вдоль дороги на темно-серых, чем-то напоминающих верблюжьи одеяла, полях студенты убирали картошку, ссыпали ее в светлые, похожие на фисташки, мешки, которыми были утыканы склоны. Дальше на горизонте мягкими подушками желтел березовый лес.
Над дорогой, полями и перелесками, над дальними деревушками висело такое родное и знакомое, теплое осеннее небо.
– В позапрошлом году работали мы в колхозе, – поглядывая в окно, начал рассказывать Дохлый, – и тут узнаем, к нам девушек из мединститута поселили…
– Ты лучше расскажи, как наши релские, барабинские? – попросил Сергей. – Кто куда устроился?
– Сенька Лобан шоферит, Герка тоже крутит баранку на БАМе, – начал перечислять Дохлый, – Галька Глазкова замужем, уже успела родить двоих. Продавщица. Ну, в общем, кто где. Гошку Токмака с Барабы посадили: спер со склада две бензопилы. А вот Ахмета выпустили, недавно видел. Поливает вовсю. У меня, говорит, нет к водке иммунитета. Собрал вокруг себя малолеток. Погуляет немного и обратно сядет. Одна дорога. Жаль, конечно. Ну а поселок пропадает. Нам, можно сказать, повезло: в прошлом году, после наводнения, матери квартиру в Ново-Ленино дали. Прав был тогда Женька: Релка – дыра. Только мы этого не замечали, гордились даже.
Вынося приговор поселку, Гришка как бы приглашал согласиться с ним, но Сергей не поддержал.
В то время, когда топило поселок и Гришка развлекался с будущими врачами, он лазил по горам, сухим ртом хватал разряженный воздух и вспоминал Релку и Барабу, как самое лучшее и желанное на всей земле место. Пусть и дыра, но своя.
Как эта дорога не походила на те, по которым он ездил там. Сидишь спокойно, не сжимаешься, не ждешь выстрела из-за кустов. Там он думал только об одном: скорей бы все закончилось. Лишь бы уцелеть, лишь бы вернуться домой. Вспоминал и Ахмета. В том, что тот попал в колонию, была и его вина. Очень хотелось спросить про Аньку. Ради нее он затеял этот разговор, но, поколебавшись, остановил себя. Раз не вспоминает, значит, есть для этого причина. Можно будет спросить позже, когда останутся одни. Вообще, хорошо, что поехал, а то сидел бы один, как сыч, в доме. Он поглядывал на дорогу, на сидевшего рядом Гришку – нет, это не сон – они вновь вместе.
- Точка возврата (сборник) - Валерий Хайрюзов - Русская современная проза
- Настоящая любовь / Грязная морковь - Алексей Шепелёв - Русская современная проза
- Аутсайдер - Валерий Ланин - Русская современная проза
- Вера - Наталия Рай - Русская современная проза
- Страна оленей - Ольга Иженякова - Русская современная проза
- Солнце над лесом (сборник) - Леонид Васильев - Русская современная проза
- По дороге к Храму - Владимир Дурягин - Русская современная проза
- Бабьи подлянки - Надежда Нелидова - Русская современная проза
- Анна - Нина Еперина - Русская современная проза
- Пять минут прощания (сборник) - Денис Драгунский - Русская современная проза