Люби меня по-немецки (СИ) - Лель Агата

— Эм… вообще-то его принято есть десертной ложечкой, — вклинивается Олег, явно разочарованный, что ужин снова пошёл не по его плану. — Может, для начала выпьем вина? У меня есть тост… — разливает рубиновый напиток по фужерам и, прочистив горло, берёт свой в руку. — Э… Ульяна, я… давно хотел предложить тебе… Нет, не так, — поднимается и снова взволнованно покашливает.

Вдоль позвоночника пробегает холодок подозрения. Что это с ним?

Что он, чёрт возьми, собрался сделать?!

Со страхом обыскиваю взглядом его брюки в поисках выпуклости. Нет, не той, о которой вы подумали, а кармана, в котором он прячет обручальное кольцо. И, к своему священному ужасу, нахожу — справа карман ненормально раздут.

— Ульяночка, дорогая. Ты и я — мы вместе уже целых восемь месяцев, это довольно большой срок для людей нашего возраста… — Одариваю его тяжёлым взглядом исподлобья. — Вернее, я уже в таком возрасте, что пора бы уже завязывать с холостяцкой жизнью и…

— А где растёт этот фрукт? — выпаливаю, не дав ему договорить.

— Что, прости?..

— Ну, питахайя. Где она растёт? — обворожительно улыбаюсь, ощущая, что в стрессовой ситуации дуру разыгрывать не так уж и сложно.

— В Таиланде, — немного раздражённо просвещает Олег и поправляет свободной рукой узел галстука. — Ну так вот: мы давно вместе, а до сих пор…

— Ты знаешь, мне очень понравился. Такой… необычный вкус, правда? — хватаю ещё дольку и начинаю остервенело поедать мякоть. — О, прости, ложечка, — хватаю ложку и следом ещё кусочек.

— Ульяна, я, конечно, рад, что угодил твоим гастрономическим предпочтениям, но не могла бы ты вернуться к еде чуть позже, когда я договорю, — цедит он, и я вижу, что благоверный медленно, но верно теряет терпение.

Хорошо, очень хорошо, психованные предложение не делают.

— Прости, просто вкусно… очень… — проглатываю плохо пережёванные остатки фрукта и сцепляю пальцы на коленях. — Так кто ты говоришь тебе звонил? Гришаев? И что хотел?

— Ульяна!

— Всё, прости, прости. Я внимательно тебя слушаю, — для верности свожу к переносице брови.

Ааа! Он собрался сделать мне предложение! Прямо сейчас! Нет! Нет! Нет!!!

«Яйцеклетки! Каждый день их количество сокращается на несколько сотен!» — шипит внутренняя дьяволица, заставляя меня заткнуться.

Олег одёргивает надетый поверх рубашки шерстяной жакет, и небрежным жестом убирает со лба выпавшую из идеальной (видит Бог не обошлось без геля!) укладки невидимую волосинку.

— В общем, Ульяна, думаю, для тебя не секрет, что я питаю к тебе глубокие чувства и считаю, что ты — именно та женщина, с которой я хочу идти дальше по жизни. Я хотел сделать это вчера — собственно, это и должно было стать моим подарком, но так как…

Кривлю губы и, издав мучительный стон, прижимаю ладони к животу.

— Боже, что это с тобой? — Олег, озадаченно прерывает тираду и смотрит на мои симулянтские страдания.

— Прости, живот… Кажется, творожная запеканка в "Кофейнице" была несвежей. Я… сейчас… — поднимаюсь с дивана и пулей несусь в ванную.

Часть 12

Заперев дверь изнутри, включаю шумный напор воды и опираюсь ладонями о край раковины.

Что, чёрт побери, такое происходит?

Как поступают женщины, когда мужчины, с которыми у них довольно длительные отношения, решают сделать им предложение руки и сердца? Правильно — визжат от восторга. А что делаю я? Сбегаю с кульминации имитируя приступ диареи.

Я не хочу замуж. Я. Не. Хочу. Замуж. Не хочу, — трясу головой, глядя на своё отражение. Я и Олег вместе всю жизнь, во веки веков, аминь? Вообще всю, до самой старости?! Не-ет. Да я даже съехаться с ним никак не решусь, а тут брак.

Да и Ульяна Шмель… Звучит так, словно я не финансовый консультант из крупнейшей компании Москвы, а малолетний блоггер-пацифист.

И как теперь слиться? Может, сказать, что кишечнику совсем худо? Или отправить его в магазин за зефиром и в это время по-быстрому депортироваться в Мексику?

Олег хороший человек и достоин того, чтобы быть с ним до конца откровенной. Скажу честно, что к браку пока не готова, но это же не повод разрывать отношения, верно? Можно оставить всё как есть: встречаться, ходить на свидания, оставаться друг у друга на ночь без всяких обязательств. А к вопросу помолвки вернуться после нового года. Или летом. Или никогда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Решено. Просто буду с ним честной.

Брызгаю в лицо пригоршню воды, нажимаю кнопку сливного бочка и с видом, будто только что избежала вербовки в ИГИЛ, шагаю в гостиную.

— …одну секунду, не отключайтесь, Ульяна Дмитриевна уже подошла, — Олег прикрывает рукой динамик мобильного и шепчет: — Прости, твой телефон бесконечно трезвонил и я взял на себя смелость ответить. Какой-то мужчина, кажется, Оливер, говорит, что он из компании «Муж на час». Это что, ваши новые партнёры?

— Оливер? Вот наглец! — выхватив трубку ретируюсь в просторную кухню Олега, и как бы я не была сейчас ошарашена и зла, в груди отплясывает чечётку взбесившееся сердце.

Игнорируя тахикардию, подношу телефон к уху и на одном дыхании выпаливаю:

— Тебя не учили, что звонить после девяти вечера малознакомым людям это демонстрация плохого тона?

— Что? Реставрация глухого гнома? Прости, говори громче, тебя плохо слышно, — перекрикивая визжащую музыку рычит Ганс, и я против воли давлю фыркающий смешок в сжатый кулак.

Протяжно выдохнув, запрещаю себе подобные фривольности и даже приосаниваюсь:

— Зачем звонишь, спрашиваю?

— Вообще-то, ты первая мне позвонила, увидел пропущенный. Я уж решил, что хочешь обсудить воскресное меню. Если что, я всеяден, так тётушке Тамаре и передай.

— Шутить вздумал? Не будет никаких воскресных посиделок, вернее, они-то будут, но без тебя!

— Ну подожди ещё, до воскресенья уйма времени, передумаешь, — фальшивя гласными обещает он и отвлекается на писклявый женский голос. — Повиси, — бесцеремонно бросает мне, и я прямо-таки дар речи теряю.

Повиси?!

Чёрт знает почему, но я вишу. Не сбрасываю вызов, не посылаю его куда подальше, не заношу номер в чёрный список, а просто стою и послушно жду. И даже пытаюсь вычленить из гула голосов и музыки баритон Ганса, но вместо его фальшивого русско-немецкого рыка слышу писклявый хохот и уже заочно ненавижу эту бесцеремонную миссис Клювдию.

Знаю, не моё дело, но где это он ночами шляется и, главное, с кем?

— Так на чём мы остановились? — разрывает тишину кухни голос Курта, и я воровато оборачиваюсь на не запертую дверь.

— На том, что кое-кто слишком много на себя берёт, тебе так не кажется?

— Да ну брось, не берёшь ты на себя много, — издевается он, и только я набираю полную грудь воздуха чтобы разразиться гневной тирадой, как слышу: — Знаешь же ночной клуб «Сохо»?

— Ну так, примерно, — вру, пытаясь стереть из памяти воспоминания о том, как пару недель назад напилась там в дрезину.

— Сегодня здесь концерт, выступают мои друзья из Мюнхена, приезжай, тут весело, — приглашает он, и я снова оборачиваюсь на дверь ощущая себя пятнадцатилетний школьницей. Один в один то самое чувство, когда подружки зовут тусоваться, а тебя мама дома посадила готовиться к самостоятельной по искусствоведению.

— Ты приглашаешь меня в ночной клуб? Серьёзно? — шепчу, ощущая, как палю́ своё нездоровое возбуждение.

— Именно. Как я понял, ты дальше своей комфортабельной мышеловки и носа не кажешь.

— Может, потому что я много работаю, а не прохлаждаюсь, как некоторые.

— Вообще-то, я тоже сейчас работаю. Так во сколько тебя ждать?

— Ульяна-а, — слышу шаги Олега и выпаливаю в динамик:

— Спасибо за приглашение, но я пас. Желаю хорошо повеселиться, — сбрасываю вызов за секунду до того, как мой официальный парень входит в кухню. Щёлкнув выключателем, Олег словно фей оживляет десять точечных лампочек на потолке.

— Всё в порядке? — вопрошает мега-дорогой адвокат Шмель, искоса поглядывая на зажатый у меня в руках телефон.