Газета Завтра 361 (44 2000) - Газета Завтра Газета

Историю грозной войны мы писать еще не начинали. Словом, десантникам несказанно повезло с Маргеловым. При исключительных личных воинских качествах Василий Филиппович был из той редчайшей породы людей, что создают новые братства, рыцарские ордена, религиозные движения, старообрядческие согласия, новые школы в науке — словом, самая редкая порода на земле, по которой повсюду сегодня тоскует русская земля.

Повезло десантникам, но не повезло морякам и летчикам. Моряки отправили на фронт пятьсот тысяч грозной Морской пехоты, которая сказала свое слово в решающие часы войны. Ни адмирал Кузнецов, ни его преемник, создатель нашего океанского флота, не искали людей маргеловского типа...

После войны морские пехотинцы имели даже свое офицерское командное училище в Выборге. Но хрущевцы уничтожили его, и ни один адмирал не встрепенулся и не принял боевой стойки, несмотря на "оттепель". Видимо, по узости кругозора военных технарей они даже не поняли, что произошло. Маршал Сергеев оказался первым военным министром после 1917 года, кто посетил Военную академию, которая до недавнего времени носила имя Фрунзе. Страшно даже вдуматься в этот факт. Речь о ведущей академии державы, первой открывавшей парады на Красной площади. Маршал Сергеев посетил ее даже четыре раза за два года своего министерства. За ним зачастили бездумно-испуганно другие высшие военные чины.

Летчики дали затоптать недавно на виду у всей страны прославленное Качинское авиационное училище, основанное Святым Государем Николаем Александровичем. До этого никто из них не подал в отставку, когда хрущевцы давили наши бомбардировщики танками на Тацинском аэродроме. Но зато какую цепкость и упорство проявили, когда дело коснулось их личных должностей при слиянии ВВС и ПВО, душили друг друга под ковром, пока не родился новый вид — чудовищный симбиоз с уродливым навзванием "ВВС и ПВО". А Качи нет…

У летчиков нет больше головного училища. Летчики совершили во время войны выдающиеся подвиги, выделили из своих рядов одиночных героев, мужественных испытателей, космонавтов, а вот Маргелова не дали России.

Ни один из главкомов в авиации и Сухопутных войсках после войны не лег костьми за свой вид и не искал учителей маргеловского типа, а без этого любое главкомство — пустоцвет. Теперь они считают, что реформа — это не создание офицера нового типа, а сокращение коек, стволов, портянок, упразднение прославленных соединений, переименование училищ в дурацкие "институты" и разрешение сутулым и семенящим офицерам накинуть кожанку и трусливо затеряться в толпе.

ЗА ПОСЛЕДНИЕ ДВАДЦАТЬ ЛЕТ ни одно училище не оказало такого непосредственного влияния на судьбу страны и армии, как Рязанское воздушно-десантное училище. Двадцать лет во всех локальных войнах и так называемых "горячих точках" десантникам выпадает роль ударной силы. Один из выпускников училища — генерал Александр Лебедь, едва не стал главой государства. Другой — Павел Грачев — руководил Министерством обороны. Бывший главком ВДВ генерал Ачалов играл одну из ключевых ролей в "Белом доме" в октябре 1993 года.

Другой бывший главком ВДВ генерал-полковник Калинин командовал Московским округом в августе 1991 года и не подвел своего министра маршала Язова. Генералы Александр Солуянов, Валерий Востротин, Юрий Попов, Герой России Вячеслав Сивко — хрестоматийные герои десанта. Из этого же орлиного гнезда генерал Шаманов — командарм в Чечне, и комендант Чечни генерал Иван Бабичев. С бессмертной Шестой ротой из Псковской дивизии в Аргунском ущелье в неравном бою погибли тринадцать офицеров. Восемь из них — выпускники Рязанского десантного училища. Дерзкий бросок в Косово — тоже дело рук десантников-рязанцев.

Теперь даже трудно себе представить, что Рязань когда-то могла жить без десантников. Они — неотъемлемая часть будней и праздников города, производящие ежегодно опустошение в рядах рязанских невест.

Ни одно военное училище в России не имеет такого удачного расположения, несмотря на зажатость городскими кварталами. Высокий берег над рекой Трубеж, несущей в своем имени отголосок былинной Киевской Руси. Недалеко и река Лыбедь. Через ограду — красивый храм Бориса и Глеба, заложенный в 1152 году при жизни Ильи Муромца и князя Игоря из "Слова о полку Игореве".

Этот храм можно назвать главной десантной церковью. Справа, если стоять лицом к реке Трубеж, видны купола Успенского собора Кремля и золотой шпиль колокольни. Все учебные корпуса и казармы подобием боевого каре окаймляют плац, на котором идет служба с первого предрассветного сигнала трубача и до отбоя.

Плац запрещено переступать праздно. Здесь ходят только строевым шагом.

Плац буквально место священнодействия, где курсанты — будущее священство державы — чеканят шаг, вырабатывают стать, проводят зарядку, трижды в день после столовой собираются сюда с песнями. На плацу под звуки оркестра проходит развод караула и здесь же отмечают все праздники — Присягу, Выпуск, 9 мая, которые проходят, как военная литургия.

Офицер — сердце армии. Это он, офицер, готовит и прапорщиков, и сержантов, и солдат. Царь, в отличие от военных партократов, это понимал и в училища начальниками лично отправлял самых благородных, образованных и отважных генералов. Государь посещал кадетские корпуса и знал все, что происходит в военно-учебных заведениях. Училища — силовые узлы державы — здесь готовят опору страны.

Депутаты с обрезанной комбедовской памятью, утверждая памятные воинские даты, удушили русскую историю на 300 лет, начав ее с Александра Невского. В первые века христианства самых стойких подвижников веры давали военные. Георгий Победоносец — только один из тысячи. Чем крепче христианская вера, тем лучше сражаются войска. Самые элитные части — обычно самые религиозные. Внедрение веры в войска — вопрос победоносности войск и безопасности государства. Десантники и здесь эталон. В Рязани четыре высших военных училища (института). Кроме десантников, связисты, автомобилисты, чей институт — ведущий в своем роде и уже отметил 60-летие, и Университет права юстиции.

Из них десантники, по признанию священников, более других чтут Церковь. Видимо, потому что чаще других рискуют жизнью. Пробуждение религиозности отмечалось в войну в американских десантных дивизиях. Вопрос веры в армии — сегодня это вопрос офицерской чести. Каждый приходит к этому своим путем. Вне Церкви нет у России спасения, потому миссионерство, как и во времена Святого князя Владимира, — дело офицерское. Маргелов, со свойственной ему искренностью и приверженностью к правде, сегодня отстаивал бы все литургии в храме Бориса и Глеба вместе со своими десантниками.

Одна сторона каре, ограждающая Плац десантников, состоит из старинных трехэтажных зданий, где до 1917 года в семинарии готовили священников. Эту семинарию закончил великий физиолог Иван Павлов — сын священника и генерал медицинской службы. Сейчас в этих корпусах готовят офицеров — священство государства.

Сегодня в России ни в школах, ни в вузах не учат подвижничеству и самоотверженности. Этим добродетелям, без которых нет жизни общества, учат только в военных училищах и духовных учебных заведениях. Это страшная трещина в государстве, которым должен заняться Совет безопасности, ибо, как учит Писание, "царство само в себе разделившееся не устоит".

На службе государству за последние двадцать лет Героями Советского Союза стали 25 выпускников и 50 — Героями России. Сейчас почти все детективные романы полны выпускниками Рязанского десантного училища. Причем одни из них — сверхположительные герои-спасители, другие — отъявленные злодеи.

Курсант и кадет должны привыкать к запретам и чтить символы. Культура — есть самоограничение. Павлов на свой лад это выразил: "Культура — есть торможение". Десять заповедей — фундамент культуры. Там десять непреклонных императивов, которые начинаются, по сути, с приказа: "Не смей!" Только самоограничение рождает офицера, монаха и порядочного человека.

Сорок лет на Плац выбегают десантники в синих беретах, напоминающих васильки. Они и есть "васильки", как дети "дяди Васи" Маргелова. Без всякой оглядки на двусмысленности, связанные со словом "голубой", уверяю вас, что ни один десантник никогда не носил голубого берета, как бы это ни звучало неожиданно.

Погоны и береты десанта синие, только несколько высветленные. Вопрос цвета как носителя символа — вопрос принципиальный, как и цвет флага. Голубой цвет навязали Маргелову в Главпуре, чтобы не пугать супостата новым и могущественным родом войск. Тогда у всех были на слуху миролюбивые "голубые каски" войск ООН. Мы тогда решили не отставать от духа времени. Говорят, "слабые народы миролюбивы". Дабы скрыть свирепые мускулы самой мощной армии в мире, мы позволили себе голубую слабину. Цвета бывают холодные, теплые, ярые, нейтрально-серые, отрешенно-черные, но и слабые. Голубой цвет мил, но по-житейски он несет в себе некоторую слабость в коленках.