Операция "Немыслимое". - Дмитрий Бондарь

— Не буду отрицать, в последнее время несколько обострились те противоречия, которые мы считали окончательно изжитыми. Однако, поверьте мне, Зак, мы не опускаем руки и скоро все эти национальные выступления, о которых так много пишут в западной прессе, будут окончательно изжиты. Ведь советский народ вместе, всем Союзом, победил в самой кровавой войне! Нам нечего делить. А политические игрища узких кругов со временем будут прекращены, потому что не добьются они никакого результата. Вы понимаете?

Я делал вид, что его речь произвела на меня неизгладимое впечатление, привычно улыбался и вставлял частое "Да, конечно".

— Мы уже сейчас готовы интегрироваться в мировую экономическую систему. На прошедшей партийной конференции приняты важные решения — о демократизации, по национальному вопросу, о правовой реформе, много всего. Со следующего года у нас появится свой Президент, избранный Съездом народных депутатов! Так что мы тоже стараемся идти в ногу со временем!

Вот в чем главный порок "тоталитаризма" — после смерти вождей он приводит к власти исполнителей, всего лишь имитирующих понимание исторических, экономических и политических процессов, и при этом не имеющих даже плохонькой, но четкой и понятной народу, программы действий хотя бы на пять лет вперед. Они же вообще ни черта не понимают, что происходит в мире! Спрятались за широкими спинами Маркса, Ленина и Госплана и думают, что выполнение криво составленного плана принесет им какие-то дивиденды? Стоит этим прекраснодушным мечтателям попасть в малейшую зависимость от трезвомыслящих прагматиков, как всем их построениям придет быстрый конец и, сами того не заметив, они начнут исполнять тот танец, что закажут их новые хозяева. Их самостоятельность сожрут так быстро, что они не заметят процесса поедания и будут до последнего мига пребывать в уверенности, что руководят процессом "интеграции в мировую экономику".

И если такое происходит на самом верху, то что творится ниже, на уровнях директоров предприятий, районных начальников? Должно быть, в головах у них полнейшая фрустрация. И разрыв между ожиданиями и действительностью становится все глубже с каждым новым вывертом центральных властей, превративших внутреннюю политику в нескончаемый балаган благоглупостей.

— А за последние годы мы изыскали резервы, отправили много наших самых лучших граждан обучаться за границу в лучших мировых университетах! Мой собственный сын нынче где-то в Гарварде грызет гранит науки! Когда приезжает, мы, бывает, спорим с ним до хрипоты! Мальчишка помешан на самолетах, но здоровья бог не дал, — в голосе Владимира Петровича не слышалось ни капли сожаления, — поэтому в авиацию путь ему заказан, а вот в управление авиабизнесом он влез уже основательно. Думаю, будет из парня толк!

Знал бы ты, Владимир Петрович, за чей счет учится твой сынулька на самом деле. И как долго после такого обучения он будет мириться с "руководящей и направляющей" ролью партии в своей жизни?

— Однако, удивляет, Зак, что с вами так немного людей. Обычно ваш брат-капиталист прибывает в сопровождении не менее чем дюжины юристов, бухгалтеров, советников и экспертов, — видя, что я не очень активно реагирую, вдруг сменил тему Владимир Петрович. — А вы вот так, запросто?

— Они слишком дорого мне обходятся. Когда следуешь их советам, потом непременно наступает расплата. Ведь ответственность за принятые решения лежит только на мне. И в дураках поэтому оказываюсь только я. Поэтому сначала я предпочитаю посмотреть на все своими глазами, без оглядки на мнение помощников, а вот уже потом, выработав отношение к предмету, натравлю на вас свою банду юристов, консультантов и экспертов, — я старался попадать в его тон, но не был уверен, что мы друг друга понимали. — Так что пока я здесь практически инкогнито.

В обещанный санаторий мы приехали уже глубокой ночью, когда высокое и прозрачное узбекское небо зажглось тысячами очень ярких звезд. Последний раз такое я видел на ферме Сэма, а потом бывал только там, где огни огромных городов прятали от людей в своем сиянии это бесконечное великолепие Вселенной.

Нас встретили две улыбчивые узбечки — дежурные, и чуть позже подошел солидный дядечка в костюме и галстуке — заведующий местным хозяйством. Вся троица отчаянно лебезила перед Вторым секретарем и все они из кожи вон лезли, чтобы быть заметно-полезными. Мне такое преувеличенное внимание показалось лживым и наигранным, унижающим, прежде всего, самих служащих. Впрочем, мне никогда не приходилось бывать в их шкуре — и я понятия не имел, как бы вел себя сам в подобных обстоятельствах. Если верить Серому, то примерно так же, как они. И это было самым противным — то, что я ничем от них не отличаюсь. Владимир Петрович снисходительно пожал заведующему руку и нас повели в отделанное мраморной плиткой здание. По красной ковровой дорожке (дожил-таки!) нас сопроводили прямо в трехкомнатный номер, несказанно удививший своим неожиданным убранством. Я едва показательно не перекрестился — совсем не ожидал увидеть в какой-то чимганской глуши такого показного модерна.

С Анищевым попрощались до утра, я пообещал ему лечь спать и выспаться, но занялся обследованием предоставленного жилища, которое и в самом деле разительно отличалось в лучшую сторону от того, что мог предложить любой люкс в советских гостиницах.

Огромный телевизор Sharp с диагональю дюймов в тридцать пять, с обязательным пультом дистанционного управления, похожим на миниатюрную командную панель знаменитого "Энтерпрайза" из Star track, внушал уважение. К нему прилагался видеомагнитофон — почему-то отечественный "Электроника ВМ-12". Здоровенный музыкальный центр Panasonic, оснащенный CD-проигрывателем, кондиционеры White Westinghaus в каждом окне, двухметровый холодильник Bosch с чешским пивом из Пльзеня, сауна в номере, бильярд (почему-то в предбаннике), бар с разными напитками и сигаретами Kent, велотренажер перед двуспальной кроватью, и зеркальный потолок над нею. Весь набор — просто недостижимая мечта рядового партийного функционера. Вот только музыкальный репертуар вызвал добрую усмешку: ни одного диска, но десяток кассет с Бисером Кировым, Карелом Готтом, Далидой, АББА и к ним в довесок какое-то убогое творение местных эстрадных дарований с попсовым названием "Ласковый май", криво выведенным на стикере под эмблемкой TDK. Разумеется, я сразу пожелал ознакомиться с новинкой, но услышав одну-единственную песню, поклялся себе более никогда не интересоваться творчеством этого славного коллектива. Потому что как любой капиталист, сильно переживал за состояние своего душевного равновесия.

Включил телевизор, где помимо двух общесоюзных каналов нашелся еще и местный, передающий, несмотря на ночное время, фильм-сказку "Буратино" на узбекском языке. Шел смешной диалог между лукавым деревянным мальчиком с длинным носом и главным злыднем кукольного мира:

— Буратын, Буратын, клучик борма?

— Клучик йок!

— И-э! Мана синга, мана синга! — Так темпераментно выражал Карабас-Барабас свое негодование по обсуждаемому поводу.

Дальше слушать я не смог, потому что стал ржать в голос. Никогда не думал, что простой перевод фильма на другой язык может быть настолько смешным!

Среди видеокассет нашелся брутальный Рэмбо в двух фильмах, он же, но в образе Рокки и опять он же, но в непереведенной на русский язык "Кобре". Клинт Иствуд угонял советский секретный истребитель в "Огненном лисе", а Шон Коннери боролся с "русской диктатурой" в очередном Джеймсе Бонде. Просто не представляю, каким нужно быть советским человеком, чтобы хранить откровенный антисоветский пасквиль? Я внутренне возмутился, но заодно внезапно понял, увидев все эти фильмы в одной куче, в чем разница между советской и американской пропагандой. Все для меня стало просто: советские режиссеры могли снимать фильмы о врагах своего государства ничуть не унижая их достоинства, изображая их такими, какими хотели бы быть сами — хитрыми, умными, не лишенными человечности. Буквально перед нашим отъездом из Союза вышел фильм "ТАСС уполномочен заявить", так сколько обаяния, ума и энергии было в американском резиденте Глэббе? Не человек, а икона, хотя и враг. Или боссы Жженова в "Резидентах"? Разве не были они достойными людьми? Черт! Да даже фашистов — настоящих варваров и троглодитов наши режиссеры умудрялись показывать живыми, чувствующими людьми, а не бездушными исполнителями маниакальных желаний Гитлера.

Но у американских режиссеров все обстояло иначе: русские (читай — советские, но на самом деле русские) почти всегда были для них зверями, лишенными морали, обиженные умом, наделенные только одной способностью — исполнять приказы своих еще более тупоголовых начальников. Никогда ни у одного зрителя не может родиться добрых чувств к носителям таких качеств. Чистой воды геббельсовщина. Иван Драго, полковник Подовский — это не люди, это бешенные животные, дикари, за малым не каннибалы. Даже писатели-генералы Гоголь с Пушкиным из "Бондианы" — всего лишь недалекие идиоты, пекущиеся только о своих задницах, желающие всех обмануть и поработить. Откровенная игра на самых низменных инстинктах и страхах — фирменное оружие американских киностудий.