Так начиналась легенда - Юрий Нагибин

И жадно приникла к телевизору с круглой линзой большая деревенская семья. Толкают друг дружку смеются и шепчутся веснушчатые дети; их четверо — старшей лет двенадцать, младшему и трех нету. Надувается, играет бровями, гордясь земляком, слегка выпивший на радостях глава семьи с широко обветренным лицом пахаря. Почти до слез взволнована хозяйка, в которой сквозь напластования лет, трудов, усталости, лишений легко узнать хотя бы по конопатой седловине носа бывшую девочку Настю.

Настя вглядывается в прекрасное лицо Гагарина, видит его серьезные и радостные глаза, его сжатые, но готовые к улыбке губы, и былое сладко и больно щемит сердце женщины.

— Господи, — шепчет она, — ведь сказать кому — не поверят…

— Ты о чем? — рассеянно осведомляется супруг.

— Ведь я знала Юру Гагарина, дружила с ним… Надо же!.. — И чувствуется, что она сама этому не верит…

…Далеко за горизонт протянулась мокрая грустная дорога, по которой, еще не ведая своей судьбы, бредет за возком чудесный мальчик.

Осенним днем двое охотников в комбинезонах, плащ-палатках, резиновых сапогах, с ружьями в твердых чехлах и дичью в ягдташах подошли к речному перевозу и попросили древнего деда-перевозчика доставить их на ту сторону.

— Сидайте! — сказал дед, и охотники быстро погрузились в лодку.

— До Гжатска далеко, отец?

— До какого Гжатска?

— Вот те раз! По Гжати возишь, а Гжатска не знаешь!

— Я город Гагарин знаю, — веско сказал старик.

Охотники переглянулись.

— Прости, отец, не в привычку еще… Далеко до Гагарина?

— На бугор подымитесь, и станцию видать.

Перевозчик дернул шнур, затарахтел слабенький мотор, лодка поползла по тихой воде.

— Вы местный? — спросил пожилой охотник.

— Здесь родился, здесь и в землю лягу.

— А Юрия Гагарина встречали?

— Мы с его отцом Алексеем Ивановичем по корешам. А Юра завсегда меня проведывал.

— Небось сильно тут переживали его гибель?

Старик вздохнул, насупился.

— Вынули наше сердце…

— Такая блистательная жизнь, такая меленая смерть! будто про себя произнес молодой охотник.

Старик вскинулся, как боевой конь при звуке трубы.

— Это чем же нелепая? Такая жизнь, такая смерть — самая лепая!..

— А ты, отец, знаешь, как он погиб? — чуть удивленно спросил молодой охотник.

— Я-то знаю, мы все тут знаем!.. Вот вы, похоже, не больно знаете! — с горечью сказал старик.

— Ну, расскажи, — попросил молодой охотник.

— Они с задания шли, а им в мотор иногороднее тело попалось…

— Инородное, — поправил пожилой охотник.

— Ежели ты лучше моего сведом, так и рассказывай, а я послушаю. Или молчи и не перебивай. Какое еще инородное тело? Летающая тарелочка, что ли? Так их и в заводе мету. А иногороднее тело — пузырь, каким погоду измеряют. Он гдей-то оборвался, ветром его принесло и в мотор засосало. Самолет сразу клюнул и на лес пошел Товарищ Серегин — он за командира был — говорит: «Приготовиться сигать с парашютом!» Это, конечно, не зонтик, а цельная машина, она летчика вместе с сиденьем выбрасывает. Нажал кнопку, пружина тебе под зад как даст, и ты со всеми удобствами высигиваешь. Ну, Юра, конечно, отвечает по военной краткости: «Есть приготовиться!» Товарищ Серегин другую команду дает: «Пошел!». И тут у него заедает кнопка. И понимает командир корабля, товарищ полковник Серегин, что ему не спастись. И еще видит он, что Юрий Гагарин сидит на своем месте и палец на кнопке держит. «Почему не выполняешь приказа?» А Юра ему: «Приказ для нас обоих, один не буду». — «Отставить разговорчики! Я твой командир и приказываю!» — «Нет, товарищ командир, только с вами вместе!» — Голос старика дрожит, он шумно сморкается, утирает глаза. — А лес уже вот он, вот он, под самым брюхом самолета!..

Мощный, оглушительный вой и надсадный грохот заполняют тишину простора, и сидящие в лодке видят, как погнулся темный лес на берегу, как пошло срезать незримой бритвой верхушки сосен, елей, берез, вязов. Белесым частоколом выстроился обезглавленный лес.

И раздался взрыв…

Потом все исчезло, остался лишь большой серый камень на том месте, где погиб Юрий Гагарин…