Львиное Сердце - Кейн Бен

Даже среди оруженосцев шла яростная борьба за право прислуживать за столом. Я занимал слишком низкое положение, чтобы меня подпустили к герцогу, – и, проглотив разочарование, решил не упускать случая. Я твердо вознамерился изучить английский уклад, чтобы научиться бить серых чужеземцев и Ирландии. Если я хочу постичь рыцарское дело, я должен уметь сражаться в поединке, а мне редко выпадала возможность получить тренировочный снаряд в свое полное распоряжение. Оседлав любимого жеребца, крепкого гнедого, который принадлежал моему другу Уолтеру, я велел недовольно ворчавшему Рису идти со мной.

Он был слишком маленького роста, чтобы достать до перекладины столба, и поэтому пользовался небольшим бочонком, подвешивая на крюк сплетенное из тростника кольцо после того, как я в очередной раз проносился мимо снаряда и нанизывал на копье еще одно кольцо. Их было уже четыре, но на последнее потребовалось несколько попыток, так как каждое кольцо, по моему указанию, было меньше предыдущего.

Заменив кольцо, Рис махнул. Уверенный, что зрителей нет, раздосадованный неудачами, я стиснул ногами бока гнедого, как только малец соскочил с бочонка. Выученный конь сразу пошел в галоп. Неотрывно наблюдая за плетеным кольцом, я приблизился и нацелил на него острие копья. Попытка не удалась: то ли пот залил глаза, то ли расчет оказался неточным, уже не помню. Я пролетел мимо, а кольцо осталось висеть на перекладине.

– Вы почти попали, господин, – пропищал Рис, когда я вернулся.

– Чуть-чуть корову не покроет, – отозвался я раздраженно, вспомнив старинную пастушью поговорку.

Доехав до границы ристалища, я прошептал короткую молитву и развернул коня мордой к столбу. Верный друг, гнедой подчинился с охотой и помчался к цели, взбивая копытами пыль.

Снова промах.

Огорченный, но не обескураженный, я продолжил упражнение. И с четвертой попытки достиг успеха. Ликуя, я вскинул копье, чтобы кольцо соскользнуло по древку, присоединившись к остальным.

– Подвесить еще одно, сэр? – спросил Рис, уже подкатывавший бочонок к месту.

– Давай передохнем.

Мысли мои устремились к меху с водой, лежащему у составленных в козлы копий. Нагревшаяся на солнце вода отдавала кожей и салом сильнее обычного, но мне слишком хотелось пить, чтобы обращать на это внимание.

Подбежавший Рис подхватил поводья с ловкостью заправского оруженосца, и я соскользнул со спины гнедого. Поставив копье рядом со всем прочим, я потрепал парня по голове.

– В горле пересохло небось?

– Ага, господин.

Как верный пес, он ждал, пока я не утолю жажду, потом, запрокинув простроченный двойным швом мех, принялся жадно пить: я даже испугался, что он лопнет.

Почуяв воду, гнедой тихонько заржал.

Ощутив укол совести – наверное, мы упражнялись добрых два часа, – я сказал:

– Давай отведем коня к реке. И ты, должно быть, проголодался.

Глаза у Риса заблестели.

– До смерти, сэр!

– Ты прямо как бездонная яма, – беззлобно укорил его я.

Признаться, я привязался к мальцу, а заодно научился ценить его. Достаточно неприметный, чтобы не привлекать к себе внимания, остроглазый, он был еще и смышлен. Благодаря ему я узнавал все замковые сплетни раньше большинства других.

– Сначала окунемся в Уай, потом возвратимся в донжон. Раз герцог приехал, во вкусных яствах недостатка не будет, так ведь?

Рис не ответил.

Удивившись, я заметил, что взгляд его устремлен мне за спину, и повернулся.

– Что это у нас тут? – процедил знакомый голос.

– Фиц-Алдельм, – сказал я, стараясь сохранять вежливый тон. – Упражняюсь со столбом, только и всего.

– Лошадь украл, так?

Беспочвенное обвинение разозлило меня, но я спокойно ответил:

– Я не крал. Уолтер разрешает мне брать коня.

– Уолтер? Ты хотел сказать, Толстобрюх?

Он издал ехидный смешок.

Мой приятель был не дурак поесть, но будь я проклят, если бы согласился с Фиц-Алдельмом. Я промолчал.

– Как понимаю, ты упражняешься в это время, чтобы никто не увидел, как ты плох?

Сапоги-Кулаки оглянулся на своих спутников, кучку придворных рыцарей, и те послушно загоготали.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Вроде того, – сказал я, стараясь избежать неприятностей. Но я подозревал, что, вопреки всем стараниям, мне от них не уйти. Решив, что гнедой с таким же успехом напьется в замковом дворе, как из реки, я взял поводья. – Пойдем, Рис.

– Нет нужды прекращать упражнение из-за нас, – сказал Фиц-Алдельм, подъезжая к нам. Он был облачен в гамбезон и длинную кольчугу, а под правой рукой держал шлем. За спиной болтался на длинном ремне маленький круглый щит, а меч служил окончательным доказательством того, что Сапоги-Кулаки, Фиц-Варин и остальные его спутники, вооруженные так же, приехали сюда попрактиковаться.

В голове у меня звенел тревожный набат, помешавший отметить это важное обстоятельство. Мне для занятий доспех не требовался, поэтому я был в одной тунике и в штанах.

– С вашего позволения, – сказал я, стараясь провести гнедого мимо Фиц-Алдельма.

Рыцарь с ухмылкой преградил мне путь. С волосами черными, как вороново крыло, резкими чертами лица, он выглядел весьма внушительно по сравнению со мной.

– С вашего позволения, – повторил я.

Он не удостоил мою просьбу ответом.

– Со столбом, я уверен, ты уже сладил, – произнес он. – Теперь тебе стоит поупражняться с мечом и щитом.

Усталый и проголодавшийся, я прозевал ловушку. Указав на покрытую пятнами пота одежду, я брякнул, не подумав:

– У меня снаряжения нет.

– Это мы быстро исправим, – проворковал Фиц-Алдельм.

Сердце у меня екнуло при виде того, как один из его ухмыляющихся дружков, коренастый детина пяди на две ниже меня, расстегнул пояс, снял кольчугу и гамбезон.

Я не сделал ни шага по направлению к доспеху, а также положенным поверх него шлему, щиту и мечу.

– Облачайся, – приказал Фиц-Алдельм, указав носком ноги.

Я колебался, прекрасно понимая: моего умения не хватит, чтобы побить его.

Спутники рыцаря тут же стали отпускать замечания.

– Трус, – бросил Фиц-Варин.

– Мокрые штанишки, – добавил другой.

Эти слова били, как пощечина. «Не слушай!» – твердил я себе, но кулаки сами собой сжимались.

Рис потянул меня за рукав.

– Пойдемте отсюда, сэр, – прошептал он.

– Ставлю десять серебряных пенни, – объявил Фиц-Алдельм, – что, если мы вскроем этого ирландского пса, печень у него окажется пожелтевшей от испуга.

От грубого смеха, которым встретили эту шутку, глаза мне застил кровавый туман. Вырвавшись из хватки Риса, я оказался на полпути к доспехам коротышки прежде, чем Фиц-Алдельм успел сообразить, что происходит.

– Ага, кое-какой задор в нем есть.

Фиц-Алдельм наблюдал, как я натягиваю через голову потный, вонючий гамбезон, и хохотнул, увидев, что он доходит мне только до пояса.

Заметив ехидные усмешки рыцарей, я сообразил, что таково было их намерение с самого начала. Кольчуга тоже оказалась чересчур короткой, только шлем с надетой под него шапочкой из овчины пришелся впору. Щит был подходящим, меч – вполне пригодным: длинный, прямой, с обоюдоострым клинком и рукоятью, обмотанной ремнем. Поглядев на суровые лица Фиц-Алдельма и его спутников, я решил не спрашивать насчет кожаных чехлов, которые надевали иногда на клинки во время тренировок. Не стыжусь признаться, что внутри у меня все сжалось от страха – я понимал, что едва ли выйду невредимым из этой переделки. Быть может, Господь желает, чтобы я погиб здесь, подумал я, сожалея о том, что не сдержался.

– Готов? – спросил Фиц-Алдельм.

Не глядя на него, я сказал по-валлийски Рису:

– Возвращайся в донжон. Накорми и напои коня, потом иди в кухню. Я сказал повару, чтобы он тебя покормил.

Фиц-Алдельм впервые обратил внимание на Риса. Он явно узнал мальчишку, но и только, слава богу. Не зная о нашей встрече в сенном сарае, рыцарь не мог заподозрить, что наше знакомство началось в то утро, когда он подрезал подпругу на седле де Лиля.