Иллюзия эпохи. или Попаданцы на рыбалке - Артемий Орвин

Дикарка развернулась и скрылась в густых зарослях, оставляя мужчин наедине для выяснения отношений. Илья покосился на сжимающего кулаки громилу, сплюнул и зашагал к большой хижине – не положено уги-уги с простыми смертными связываться, да ещё из-за свихнувшейся бабы.

Смеркалось. Оранжевый лик луны показался над верхушками деревьев, освещая лагерь. А в небе кружили смахивающие на огромных летучих мышей птицы, кровожадно парящие над посёлком, будто голодные вампиры. Судя по всему, они ждали остатков пиршества, не решаясь атаковать собак и играющих среди них чумазых ребятишек.

Искры от костра летели вверх и таяли во тьме, подобно светлячкам.

Глава 6

День пятый или испытание для настоящих воинов

«Никто не знает силы своих способностей,

пока он не испытал их»

Джон Локк

Ни свет, ни заря Илью снова принялись бесцеремонно расталкивать.

– Да задолбал ты, Воропаев! Сколько можно, в конце концов?! – разозлился Илья, пытаясь повернуться на другой бок. – Чтоб я с тобой ещё в отпуск поехал?! Да не в жизнь! – и на всякий случай пнул надоедливого друга ногой.

Но тормошения не прекратились. Хуже того – Илью наглым образом поволокли по шершавому полу, который больно впивался в плечи через тонкую ткань футболки. Открыв глаза, Илья с удивлением обнаружил, что никакого Воропаева рядом нет и в помине.

Первые солнечные лучи ещё едва пробивались сквозь узкие окошки, но в них уже отчётливо можно было рассмотреть толпу вооружённых копьями дикарей во главе с бородатым дружком Изольенты.

– Пацаны, да вы чё? – мигом прогнав остатки сна, Илья попытался вскочить на ноги. Сделать ему этого не позволили. Дикари дружно выволокли беднягу из хижины, подняли, словно рок-звезду, над головами и с радостными криками «Уги-уги!» потащили в сторону леса. Извиваясь и выкручиваясь, Илья понял, что вырваться из цепких мохнатых рук ему не удастся. Сдавшись, он обречённо повернул голову к бредущему рядом с процессией бородачу, который сегодня был раскрашен в триколор, подобно безумному шаману.

– Слышь, друг… Ты из-за бабы такой кипиш поднял? Не нужна мне твоя цыпа, даже и не собирался. У меня у самого дома такая же Изо-Ленка – всю плешь мне проела. Все они одинаковые.

В ответ бородач ещё больше нахмурился, но промолчал.

– Ну, чего молчишь? – не сдавался Илья. – Драться надумал? Так давай, один на один только… А то вон, созвал всё племя… Очкуешь, что ли?

Громила упорно молчал, нагло игнорируя светскую беседу. Выйдя за пределы посёлка, дикари уверенно направились к густому лесу. На его окраине виднелась огороженная неотёсанными заострёнными стволами деревьев, и от этого похожая на цирковую арену, площадка, вокруг которой шумела толпа.

Теперь Илья занервничал по-настоящему. Похоже, драки не будет… Похоже, будет костёр инквизиции по статье «Неуважение к бородатым», «Растление чужих Изольент» или «Распитие спиртных напитков на глазах у шамана».

Толпа приветствовала пленника довольно бодро и даже радостно, размахивая дубинами, руками и копьями, только это ничуть не успокаивало. Даже наоборот, Косте начинало казаться, что так племя радуется долгожданному обеду. Здесь же, надменно скрестив на груди руки, горой возвышался Ахтынкулук, с торчащими отовсюду яркими перьями и в полной боевой раскраске – его грудь, руки и ноги были изукрашены яркими красно-синими полосами. Среди толпы, то тут, то там мелькала и страшная маска шамана, то ли дающего некие наставления, то ли читающего проповеди.

С радостными воплями «Уги-уги!» Илью перебросили через острозаточенную ограду в центр импровизированной арены. Здесь, поджав ноги, уже сидел Костя, настороженно разглядывая толпу дикарей через широкие щели.

– Воропаев! Друг! – бросился к нему Илья. – А тебя за что?

– Да чёрт их разберёт, неандертальцев этих! – поднял опухшие глаза Костя. – Вчера ведь бухали вместе, всё нормально было… С Милкой зажимались…

– Не удовлетворил, короче, – сделал вывод Илья. – Вот и пожаловалась папику. Я вон тоже отказал Изольенте.

– Ну, ты и дебил, – поморщился Костя. – Во-первых, я и с дюжиной дикарок справлюсь, а во-вторых, нет такого закона, ни в одном диком племени и уж в отсталом прошлом тем более!

– Много ты знаешь! – плюхнулся рядом на смятую траву Илья. – Уже и о прошлом запел… А вчера, когда я предупреждал, что отсюда пора линять, тебе фиолетово было!

Ликующая толпа окружила маленькую площадку плотным кольцом. Дикари не переставали толкаться, заглядывая внутрь и засовывая в щели между брёвнами любопытные носы и руки. Разгоняя несмолкающим бубном народ, к арене приблизился шаман, повернулся к пастве передом, а к друзьям сморщенным обвисшим задом и заговорил. Из его речи можно было разобрать лишь отдельные, хорошо знакомые слова, такие как «небо», «хвала», «чужие», «хорошо-плохо» и «уги-уги».

– Короче, друган, давай думать, в чём мы провинились, – засуетился Илья. – Из-за какой фигни нас депутатской неприкосновенности лишили…

– Ну, если не из-за баб, то из-за водки, точно. Ага, Ахтынкулук вчера догнаться хотел, да я решил, что хватит с них – нам ещё на Волгу пилить.

– Ясно… Зажал тестю водяры. Ну, раз дело в этом, то легко откупимся. Сейчас скажем: «Ушла беда – есть огненная вода!», до машины доберёмся и на газ! Подальше от этой проклятой деревни!

– Попробуем, – Костя поднялся и направился к изгороди, над которой виднелись лохматые макушки. – Кхе-кхе, товарищи! – прижался он к дыре и заговорил громче, стараясь перекричать шамана. – Друзья! Коллеги и собратья!

– Ещё скажи дамы и господа! – возмутился Илья, и получил от Кости в бок локтем.

– Случилось чудо! – уверенно продолжал Костя. – Огненная вода снова есть! Много огненной воды! Там! В нашей колеснице! Уги-уги хорошо!

– Хорошо! Хорошо! Уги-уги! – раздался хор восторженных голосов.

– Уги-уги топ-топ в колесницу, – Костя зашевелил двумя пальцами, объясняя особо одарённым, как уги будут топать к машине, – брать огненная вода. И ура! Всем счастье!

– Уги-уги-и-и! – снова оживились дикари, швырнули друзьям под ноги копья и распахнули ворота.

– Вот бы сразу так, – перешагнув копья и отряхивая грязные штаны, Илья направился к выходу.

Да только выходом и не пахло. К воротам зачем-то примыкала плетёная из костей и прутьев клетка, в которой кто-то дико ревел и метался.

Илья сделал шаг назад, затем ещё один, наступая на ноги шедшему позади другу, и застыл на месте, как вкопанный. Из распахнутой клетки на арену вывалился пятнистый мохнатый бычок, совсем невысокого роста, едва достающий до груди взрослому человеку, но зато щедро украшенный аж двумя парами длиннющих рогов.

– Ё-моё! Воропаев, это что?! – поддавшись древнейшему инстинкту, Илья подхватил с земли оба копья.

– Это… не знаю… гладиаторские бои какие-то, – пробормотал Костя и попятился к изгороди, а затем развернулся и приподдал, стараясь запрыгнуть на неё.

Вооружённый двумя копьями Илья отступал за ним, стараясь не привлекать внимания невиданного животного.

Дикари вопили и улюлюкали, не оставляя друзьям никаких попыток перебраться через частокол и с завидным упорством сталкивая их вниз разукрашенными ручищами и копьями.

Повернув широкую голову на крики, бычок заметно занервничал: подпрыгнул на месте, задрав хвост, и принялся бить копытом о землю.

– Чё делать будем? – Костя в очередной раз был сброшен с частокола, на котором он совсем недавно, уже перевалившись почти наполовину, радостно болтал ногами, и вытолкан на поросшую редкой травой арену.

– Шашлык, – всучил ему одно из копий Илья, не сводя глаз с не на шутку обеспокоенного быка.

– А ещё варианты есть? – с надеждой шепнул Костя и выставил копьё вперёд, словно римский центурион.

Не успел Илья ответить, как будущий шашлык обиделся и пустился в атаку, яростно сверкая глазами и выставив вперёд все четыре рога. Забыв про своё оружие, друзья разбежались в разные стороны, едва успев увернуться от крутых рогов.

Сковырнув рогом бревно, бык развернулся и замотал головой. Оббежав по кругу и встретившись по другую сторону арены, друзья снова замерли на месте, как мыши под веником. Казалось бы, нет ничего сложного – взял да и метнул копьё в свирепое животное. Да, это было легко – для тех, кто с рождения обучался этому. Да что там про бычка говорить – никто из менеджеров даже ни разу не свернул голову курице или гусю, героическое отрубание головы щуке, линю и карасю в расчёт не бралось, и потому необходимым опытом не считалось.

Конец ознакомительного фрагмента.