Ангелотворец - Харкуэй Ник

Эрвин сглатывает ком в горле.

– Н-да… Нехорошо.

– Угу.

– То есть, очень плохо. Хуже не придумаешь. В Шэрроу-хаусе есть некий… аппарат. Мы поставляли для него разные материалы и прочее. Он якобы позволяет держать пчел в узде. Приструнить их, если понадобится.

– Засунуть джина обратно в бутылку.

– Точно. И обеспечить нам доступ к источнику энергии, а также контролировать общую степень… правдивости. И, разумеется, скрыть от мира нашу причастность к весьма досадному международному инциденту. Трудно будет шельмовать русских за то, что они неспособны управиться с постсоветским ядерным потенциалом, когда у самих рыльце… Ну, вы поняли.

– Да.

– Теперь, – признает Эрвин Каммербанд, – я начинаю сомневаться в истинном предназначении аппарата. Если Шеймус – это Перри, а Перри – Сим Сим Цянь, если калибровочный барабан у него, и если у него иные планы… Хм, что ж… В этой сфере иные планы категорически не приветствуются.

Минутой позже всем становится ясно: Эрвин Каммербанд окончательно переобулся. Мысль о том, что Сим Сим Цянь может завладеть Постигателем, настолько чудовищна, что его доброе начало вырывается из хватки профессиональной привычки. Полли подозревает, что случившаяся с ним трансформация – ускоренная версия той, которая несколько месяцев назад произошла с Эди Банистер. Вскоре Эрвин начинает с жаром рассказывать новым друзьям о различных преступлениях Совета наследия и даже расстраивается, когда узнает, что Спорк сотоварищи в обозримом будущем не планирует подавать на них в суд. Позвонив кому-то, он приказывает немедленно доставить курьером в клуб «Паблум» планы внутренних помещений Шэрроу-хауса, после чего заявляет, что готов и дальше оказывать компании Джо всяческое содействие. Если уж Каммербанд задумал что-то сделать, то доведет задуманное до конца, поясняет он.

В придачу ко всему этому он падает к ногам Эбби Уотсон и предлагает ей собственную шкуру для пересадки Гриффу, и лишь своевременное вмешательство Полли останавливает его от демонстрации той части брюха, где кожа, на его взгляд, хорошо увлажнена и может быть представлена на суд зрителей. Эбби, вытаращив глаза, заверяет его, что в столь радикальном раскаянии нет необходимости: доктор Берген сообщил ей, что все хорошо и Грифф не нуждается в донорской дерме.

Судя по названию «Шэрроу-хаус» и адресу в фешенебельном квартале на юго-западе Лондона, штаб-квартира рескианцев должна быть эдакой адвокатской конторой из диккенсовского романа: элегантный серо-белый неоклассический особняк с пуленепробиваемыми стеклами, бронированными дверями и прочими охранными параферналиями, какие положено иметь иностранному посольству во враждебной стране. Джо Спорк рассудил, что его будет встречать полиция (и даже с нетерпением этого ждал), что это по сути своей жилой дом, впоследствии переоборудованный хозяевами в логово или секретную базу. Ключевое слово: переоборудованный. Именно в результатах переделки Джо надеялся отыскать изъяны. В щель между плинтусом и стеной человек, лишенный моральных предрассудков, без труда может всунуть фомку. Даже когда с легкой руки Эрвина Каммербанда у него оказались планы помещений, и Джо увидел, что придется иметь с чем-то совершенно иным, он не оставил надежды найти какую-нибудь лазейку, недоработку в принятых рескианцами мерах предосторожности. Он не сомневался, что сумеет проникнуть в здание через оставшийся без надзора чердак, или, быть может, подкупит недовольного жалованьем полицейского, а то и подвергнет шантажу недобросовестного чиновника. В крайнем случае – взорвет к чертям собачьим входную дверь. Словом, в его криминальном арсенале, включающем грабеж средь бела дня и вооруженные налеты, должно было найтись средство проникновения в логово Опиумного Хана, которого ни Хан, ни его приспешники не предусмотрели. Однако ожидания Джо не оправдались.

Шэрроу-хаус – неприступная крепость, бастион. И был таковым всегда.

Джо Спорк сидит на открытом верхнем этаже лондонского экскурсионного автобуса, объезжающего знаменитые лондонские сады. Он одет в непромокаемый мембранный плащ, за плечами – рюкзак с датским флагом. Успешно отразив попытки общительной престарелой парочки из Дании угостить его семенами подсолнечника и ядрами кедрового ореха (муж оглушительно проревел ему на ухо: «Хотите мои орешки?!»), Джо положил голову на плечо Полли Крейдл и слушает бесконечную лекцию экскурсовода про короля Эдуарда и миссис Симпсон. Они уже осмотрели дворец Хэмптон-Корт и ботанические сады Кью, а теперь автобус ползет сквозь серый дождь и оранжево-фиолетовые сумерки мимо Шэрроу-хауса.

– Слева от нас, – говорит женщина под желтым зонтиком, – находится имение Шэрроу. Раньше мы могли туда зайти, покормить уточек и полюбоваться удивительной мешаниной архитектурных стилей… – Последние слова произносятся скорбным тоном, словно известие о чьей-то безвременной кончине. – …объясняющейся тем, что за последние века у Шэрроу-хауса сменилось несколько владельцев. Как вы, вероятно, знаете, Шэрроу-хаус представляет собой одно из лондонских оборонительных сооружений, заложенных при короле Генрихе восьмом. Во времена Кромвеля крепость дважды осаждали, но взять так и не смогли.

Пассажиры одобрительно бормочут, ведь именно такого поведения все и ждут от крепости. Кроме тех, конечно, кто пытается в нее прорваться.

Джо разглядывает Шэрроу-хаус в бинокль: здание высокое и странное, с единственным шпилем посередине: эдакая внезапная придурь эпохи Романтизма, взмывающая над старинным главным залом XIV века. На планах шпиль выглядит как центр мишени. Издали он напоминает копье или предупреждающий знак.

Вокруг главного здания раскинулось множество более поздних пристроек: викторианский красный кирпич и белая штукатурка, а с одного бока над крышей возвышается нечто в духе Фрэнка Ллойда Райта, парящая обсерватория из дерева и стекла, – однако весь комплекс выглядит прочным и неприступным. Сразу видно, что создан он руками прежних, настоящих рескианцев. Шэрроу-хаус обладает той же цельностью и целостностью, какая была свойственна «Лавлейс», той же силой духа. И строили его действительно для обороны: высокая крепостная стена, несколько караульных постов, даже настоящий ров. Через зеленый тинистый водоем шириной в добрых двести футов перекинут мост, ведущий к главным воротам. В задней части виднеется древний, укрепленный со всех сторон, похожий на ящик домик (наследие времен «Блица», когда здесь помещался командный пункт зенитных ракетных войск), а также уходящий прямо в стену короткий огрызок заброшенной железнодорожной ветки.

– Сейчас Шэрроу-хаус занимает небольшой монашеский орден, который специализируется на храмовой архитектуре, а также призрении сирот и душевнобольных. Впрочем, на данный момент их подопечные проживают в других специализированных учреждениях.

Джо хранит полную невозмутимость, вспоминая свою белую камеру – то самое «специализированное учреждение». Он видит пару фигур в черных покрывалах, неторопливо плывущих по лужайке. Ладонь Полли Крейдл ложится Джо на плечо; он вдруг ловит себя на том, что шипит – медленно выпускает воздух сквозь сжатые зубы. Все на него косятся.

– Простите, – выдавливает он, изо всех сил стараясь сойти за датчанина, – метеоризм.

Экскурсовод безжизненно улыбается и продолжает рассказ:

– В отличие от многих сооружений времен Генриха восьмого, Шэрроу-хаус никогда не использовался для проживания неугодных жен или любовниц, однако по сей день остается одним из самых любопытных и мало изученных зданий страны. Обязательно наведайтесь сюда в другой день, когда крепость будет открыта для посетителей.

– А почему она закрыта сегодня? – спрашивает щеголеватый молодой человек во втором ряду в маске-респираторе, как у хирургов.

– На уборку, – коротко отвечает дама под зонтом.

– На уборку?

– Да. Казалось бы, это не должно мешать нам войти, но… Здоровье и безопасность превыше всего! – Все смеются; похоже, даже японские туристы в дальнем конце автобуса знакомы с фирменной британской одержимостью чистотой.