Таис Афинская - Иван Ефремов

— Почему тогда яростные проповедники евреев кричат, называя нас идолопоклонниками, ненавидя наши законы и утверждения?

— Есть писания элохические, где высока мудрость, и составленные на пять веков позднее писания о всемогущем единственном боге, занятом только людскими делами, подобно верховному управителю Земли. Религия, направленная к одной цели — сохранению древнего и малочисленного народа в окружении врагов. В них и найдешь ты прежде всего понятие греха, в равной степени незнакомое вам, эллинам, и нам, индийцам. Естественное назначение любви для продолжения рода у нас — священная обязанность человека. С самых древних времен женщины никогда не были отделены от мужчин и столь же свободны. Так пишут наши святые Веды. Как можем мы считать нечистой страсть, естественную, как сама жизнь, в пламени которой рождаются будущие поколения?

— Тогда почему ваши боги мешают мудрецам подняться в высший мир с помощью страсти апсар — небесных гетер? — Таис показала вверх, вызвав улыбку у обоих жрецов.

— Высший мир мы называем так не потому, что он находится где-то наверху, а обозначая его качество по сравнению с окружающим, — сказал темнолицый, — я начал говорить тебе о двух разных путях к достижению совершенства. Первый путь, повторяю, путь ясности мысли — это уничтожение всех физических желаний, даже желания продолжать жизнь. Но у темнокожих древних обитателей Индии, к которому принадлежу я, разработан другой путь, философия изначальная для всей индийской мысли и особенно пригодная для современной эпохи невежества, зависти и злобы, именуемой Кали-Югой. В ней самые глубокие познания и самое мощное умение повелевать силами человеческого тела. Она называется Тантрой. Краткая суть ее в том, что человек должен испытать все главные желания жизни с высочайшим напряжением, чтобы в короткий срок изжить их и освободиться.

— И ты последователь Тантр? — спросила Таис.

Жрец ответил утвердительным жестом.

— И освободился навсегда от соблазнов и желаний? — Она посмотрела на жреца так выразительно, что все мышцы его могучего тела напряглись. Он набрал полную грудь воздуха и продолжал:

— Тантра не отвергает желания, особенно Эроса, признавая в нем движущую силу жизни и возможность духовного возвышения. И мы никогда не отказываемся помочь другому в этом восхождении, памятуя историю Брахмы.

Индиец рассказал прелестную легенду о любви небесной апсары к главному богу индийской троицы Брахме. Занятый созерцанием и совершенствованием, он не ответил на ее призыв. Тогда апсара прокляла его, напророчив ему почитание от верующих меньшее, чем для всех других богов. Брахма отправился к другому богу троицы Вишну, и тот разъяснил ему, что совершен тяжкий грех, для исправления которого он должен стать любовником апсары и совершить еще тридцать других покаяний для очищения, ибо женщина — величайшая драгоценность и действенные руки Природы-Шакти. Мужчина, отказывающий женщине в страсти, кто бы она ни была, совершает большой грех. Поэтому последователи Тантры поклоняются Шакти и весьма изощрены в Эросе.

— И мужчины и женщины?

— Разумеется! — ответил жрец. — Необходимо действие. Одного лишь желания мало. Чтобы возвыситься до великого духовного подъема, освобождающего от низких мимолетных желаний, он и она, совершающие обряд, или по крайней, мере хоть один из них, должны пройти долгую подготовку тела и всех чувств.

— Мы также проходим долгое обучение, — заметила Таис.

— Не знаю, каково оно, — сказал темнолицый, — если ты увидишь поцелуй змея, то поймешь сама могущество наших тантрических путей.

— Когда можно увидеть? — нетерпеливо спросила Таис.

— Хоть сейчас.

— Можно ли послать за моей подругой?

Таис, Лисипп и Эрис спустились по узкой лестнице в обширное подземелье под башней. Переводчик остался наверху. Эллины сносно понимали по-персидски, а индийцы свободно владели этим языком.

В просторном квадратном помещении, сильно освещенном бездымными индийскими факелами, их встретили две светлолицые и одна темнокожая маленькая и крепкая молодая женщина лет тридцати, походившая на старшего жреца.

— Моя сестра, — сказал он, угадывая мысли гостей, — она и есть наша Нагини, повелительница змей.

— И посвященная в Тантру? — спросила Таис.

— Без этого — смерть! — сурово ответил жрец. — Она выполнит не только обряд, но и все приготовления к нему. Сядьте.

Они уселись у стены на холодноватую каменную скамью. Явилась четвертая девушка, неся большую плоскую чашу с теплым душистым молоком и пучок пахучей травы. Повелительница змей сбросила одежду. Девушка вытерла все ее бронзовое тело травой, намоченной в молоке, высоко зачесала волосы и привязала мягкий кожаный передник, доходивший от ключиц ниже колен. Не глядя на посетителей, спокойная и серьезная, повелительница змей подошла к тяжелой металлической двери, держа в руке золотую чашку, до краев наполненную молоком. По ее знаку опустилась частая решетка, отгородившая ее помощниц и гостей. Девушки поднесли к губам инструменты вроде флейт. Одна повела протяжную тихую мелодию, вторая разбивала ее ритмом свистящих звуков. Маленькая темнокожая жрица запела высоким голосом, вместо припева издавая резкий вибрирующий свист. Она распахнула дверь и раскинула руки крестом, продолжая держать чашу. За дверью зияла черная пустота пещеры. В самом конце ее неясно светилась щель, видимо, там существовал узкий проход к свету. Некоторое время жрица пела под аккомпанемент флейт, очень долго, как показалось Таис в напряженном ожидании чего-то ужасного. Вдруг темнокожая женщина согнулась и поставила чашу за порогом двери. Флейтистки смолкли. Отчетливо послышалось шуршание тяжелого тела, скользившего по каменному полу. Из тьмы пещеры высунулась плоская голова с очень широким затылком. Два ясных, отливающих пурпуром глаза пронзительно оглядели всех, как показалось Таис. Голова с квадратами чешуй, подобных нагрудной броне воина, мимоходом окунулась в молоко. Жрица позвала мелодичным свистящим звуком. В подземелье скользнула гигантская змея двадцати локтей длины с черновато-зеленой спиной, кое-где ниже по бокам очень густого оливкового цвета. Неробкая афинянка почувствовала холодок по спине, нашла руку Эрис, и та ответила ей взволнованным сжатием пальцев.

Змей свернулся кольцами, устремив не ведающий жалости или страха взгляд на жрицу, почтительно ему поклонившуюся. Продолжая свой напев, она подняла высоко над головой сложенные ладонями руки и, вытянувшись на пальцах, стала раскачиваться в стороны боковыми изгибами на плотно сомкнутых ногах, сохраняя удивительное равновесие. Раскачивание учащалось. В такт ему громадный змей стал ерзать по полу, извиваясь, и поднялся так, что его голова оказалась на уровне прически жрицы. Только сейчас Таис заметила вплетенные в волосы девушки три перевязи, снабженные рядами сверкающих полированных острий. Змей раскачивался в такт со жрицей, медленно приближаясь. Внезапно она вытянула правую руку и погладила чудовище по голове, неуловимо быстро отпрянув от разинутой пасти, которая ударила в место, где за долю секунды перед этим было ее лицо.