ЗЕМЛЯ ЗА ОКЕАНОМ - Борис Гринштейн

Следует заметить однако, что из 938 зарегистрированных встреч с "диким человеком", 781 приходится на русский северо-запад.

Поисками его, в настоящее время, занимаются: Новороссийский институт матлокса, Общество Жёлтого ручья- г.Жёлтый ручей(Н.А.) и Американский антропологический исследовательский фонд, базирующийся в Майами.

4* Клерк в Северо-западной или Гудзоновой компании не чиновник, а скорее молодой человек из хорошей семьи (часто родственник одного из пайщиков), начинающий свою карьеру с нижней ступеньки. После семи лет тяжелой работы на факториях, среди индейцев и вояжиров, клерк, кроме жалования, начинал получать долю в прибылях и, при трудолюбии и некоторой доле удачи, мог выбиться в магнаты северо-запада. Именно из клерков выросли такие фигуры, как МакТавиш, МакДжильверс, МакКензи, Фробишер…

5* Тараканов в своем журнале утверждает, что это был Дистракшин, но, согласно приводимым им же координатам, то был островок Джеймс близ устья Квилеут, против мыса Ла Пуш.

6* Индейское предание сообщает, что в результате этого хитроумного плана "течение должно было принести новых людей прямо к ним (людям хо) в руки и их захватили бы без труда". Более того, они приготовились к атаке на своей стороне реки. Но этого всего не произошло, хитрость не принесла ожидаемых плодов. "Хо имели преимущество, - рассказывает индейский сказитель, - так как большинство русских ружей промокли и порох не загорался, а пушка, причинявшая так много ущерба, была за много верст отсюда у места крушения. Однако те немногие казаки, чьи ружья были еще пригодны для стрельбы, не подпускали врага, стреляя из-за деревьев, пока у огня не подсохли другие ружья, которые тоже ввели в дело".

7* Довольно близко к звучанию самоназвания северного соседа квилеутов, мака. Гагейместер так писал о них. "Их образ жизни во многом походил на быт хо и квилеутов но их более тщательно разработанные церемонии, более развитая социальная иерархия и претензии на аристократизм, отличали мака, как народ, придающий больше значения богатству, статусу и престижу, нежели то делали его южные соседи. Мака делят с нутка славу китобоев, демонстрируя в этом опасном деле невиданное искуство. Кроме того, как обнаружили Тараканов и его спутники, эти люди играли большую роль в торговле невольниками, господствуя в этом промысле на всём Северо-Западном побережье".

8* Любопытно, что бойницы дома Тараканова были обращены в сторону моря, а не на посёлок. Тараканов не боялся своих соседей по деревне, а ждал опасности со стороны моря. Именно по морю, в боевых каноэ, совершались обычно военные набеги и землянка русского "пленника" могла служить не только убежищем для своего хозяина, но и опорным пунктом для обороны всего селения. Ютрамаки должен был это оценить.

Глава 20

Враг моего врага

Когда вечером 8 мая, добрый приятель камергера Резанова, дон Луис Антонио просил его принять для приватной беседы дона Педро Гуана де Калма, Николай Петрович был нимало удивлён столь официальному представлению. И поразился ещё более, когда протеже брата его невесты, дон Педро- человек явно азиатской внешности, изящно взмахнув модной в Калифорнии шляпой с галунами, обратился к нему по русски.

В 1771г. калмыки, кочевавшие между Волгой и Яиком в количестве 33000 кибиток и возглавляемые ханами Убаши и Сэрыном, внезапно переправились через Яик и двинулись по степям к китайской границе. Причиной тому послужили притеснения со стороны местных российских властей и восстановить некогда могучее Джунгарское ханство. Правительство немедленно предписало яицким казакам и "киргиз-кайсацким ордам" преследовать беглецов. Казаки не смогли организовать эффективной погони, зато старые враги калмыков, казахи, тотчас "вооружились с величайшей ревностию". "Их ханы: Нурали в Меньшой, Аблай в Средней и Эрали в Большой Орде, один за другим нападали на калмыков со всех сторон; и сии беглецы целый год должны были на пути своём беспрерывно сражаться, защищая семейства от плена и стада от расхищения. Весною следующего (1772) года кэргизцы (буруты) довершили несчастие калмыков, загнав в обширную песчаную степь по северную стороны озера Балхаши, где голод и жажда погубили у них множество людей и скота … Калмыки в течении одного года потеряли 100 000 человек, кои пали жертвою меча или болезней и остались в пустынях Азии в пищу зверям или уведены в плен и распроданы по отдалённым странам в рабство"

Эхо этих трагических событий докатилось не только до российских пограничных крепостей, где бойко велась торговля невольниками, но и до таких глубинных провинций, какой была Курская губерния. В итоге странным образом оказались сцеплены меж собою судьбы степных кочевников, одного из основателей Российско-Американской компании и отдалённейшей испанской провинции.

1775г, по поручению Голикова, Иван Шебанов из Переяславля-Залесского, приказчик барнаульского купца Василия Чюшина, купил для Ивана Ларионовича у ташкентского купца Ярмамета Бабанова несколько калмыцких детей и среди них 10-летнего Зайсана, дав за него товаров на 100 рублей. Сам купец приобрёл маленького раба у казаха Тайлака Сеитова из "владения Абулфеис салтана волости чубайской". В Тобольске на купленных невольников были оформлены надлежащие документы с описанием их примет: " … Зайсан … - ростом один аршин девять вершков, лицом бел, глаза карие, волос и брови чёрные, по всему телу чёрные и красные пятнышки". Там же, в Тобольске, их всех крестили. Зайсан получил имя Петр, а отечество- Иванов, по имени своего воспреемника, Ивана Шебанова.

Рабы жили и работали в доме Ивана Ларионовича в Курске. Учились языку и ремёслам. А в 1783г. трое из них было включено в состав экипажа одного из судов "на паях своего господина", но реально в путешествие отправилось двое. Один был отчислен "за непригодность" перед отплытием, а другого выслали обратно уже с американских островов "за неблагонадежность" - выяснилось, что этот крепостной ещё в Тобольске пытался поджечь дом своего хозяина, за что и был осуждён. А вот Пётр Иванов проделал с Шелиховым весь путь, исправно работал на Компанию 13 лет, а заработок его передавался сполна приказчику Голикова, курскому купцу Ивану Дружинину.

Смышлёный калмык бил котиков на Прибыловых островах, строил новые крепости и стал неплохим моряком. В 1796г, в заливе Святого Франциска, матрос Пётр Иванов дезертировал со "св.Павла". Не остановила его ни очередная смена религии, ни Татьяна, жена алеутка, ни трое детей от неё. Умный отец Жозе де Ураи безошибочно нашёл путь к душе бывшего кочевника: свобода, 100 голов скота и пастбище для выпаса.

Вскоре Зайсан-Петр-Педро женился на Кларе Опанья, получив за ней ещё 120 голов. Немолодую (ей уже исполнилось 20) и честолюбивую дочь сержанта гарнизона президио индеанки привлекало его право на дворянство. Новообращённый, как только немного изучил язык, объявил себя сыном хана (касика в его переводе) захваченного в плен злобными казахами и проданного в рабство.

Выросшие на пьесах Лопе даВега и новеллах Сервантеса романтичные испанцы поверили всему этому безоговорочно. А губернатор дон Арильяга даже отправил в Мехико прошение об официальном предоставлении дворянства дону Педро, касику "кальмиков". Вице-король переслал прошение в Мадрид, где оно благополучно затерялось. Но калифорнийцы упрямо продолжали называть своего нового соседа доном Педро деКалма. Правильно произносить "калмык" они так и не научились.

Тем временем дела дона Педро всё улучшались. Он научил свою жену изготовлять степные сыры, пришедшиеся калифорнийцам по вкусу. Ежегодно промышлял калана и котика и, насколько смог, обучил индейцев этому непростому художеству. Но самым удачным его начинанием было валяние войлока. Вспомнив своё детство, проведённое в юрте, дон Педро, путём проб и ошибок восстановил технологию и начал производить войлочные ковры, находившие спрос даже в Мехико. Все доходы он вкладывал в увеличение своих стад и к 1806 году, кроме сыроварни и ковровой мануфактуры вблизи Монтерея, где трудилось 14 индейцев, дон Педро был счастливым обладателем 1000 голов скота, 2000 овец и обширных пастбищ.

Донна Клара к тому времени уже умерла, оставив ему четырёх детей, а приобретённые богатство и знатность позволяли дону Педро подыскать себе приличную партию в богатой скотом, но бедной женихами, Калифорнии.

Его избранницей стала Анна Раула Ортега, дочь Хосс Франциско Ортега, который был первым белым человеком, увидевшим узкий пролив, названный затем Золотыми воротами, и сестру Хосс Марии Ортега, хозяина огромного ранчо Ностре Сеньора деРефаджио, расположенного недалеко от пастбищ деКалма. Брак племянницы его невесты, Соледад Ортега, с доном Луисом Антонио был уже делом решённым, так что дон Луис хлопотал за своего будущего родственника (и, кстати, будущего родственника самого камергера).