Рейтинговые книги
Читем онлайн Стрельба по бегущему оленю - Геннадий Головин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 115 116 117 118 119 120 121 122 123 ... 128

— Деньги! — быстро и убежденно сказал Витюша. — Только деньги! Он на деньгах был сдвинутый. Когда весь этот бардак начался (тебе Ирка, может быть, рассказывала), мы Игорька наконец-то во всей красе увидали. Тьфу! — он не выдержал и сморщился в гримасе брезгливости.

— Ладно. Это я слышал. Но ведь у Нади, насколько я знаю, денег никаких особых не было, да и быть, по-моему, не могло!

Витюша посмотрел превосходительно.

— А вот тут ты, Дима, ошибаешься. Крупно ошибаешься. Во-первых, ее дом на Кавказе. После смерти родителей это был ее дом. Во-вторых, квартира и здесь, в городе. Он ее, между прочим, нашим черненьким продал. И можно только догадываться, за какие мильены продал. Он зубами клацал, так ему нужны были деньги. Он, вишь ли, собственное дело собирался открыть… Теперь смотри: Надя исчезает, единственный наследник оказывается — кто? У Нади, заметь, ни братьев, ни сестер, ни дядек, ни теток не было. Так что были у Нади деньги, черт бы их подрал!

— А уехал он отсюда, готов поспорить, не раньше чем через полгода. Когда можно уже вступать в права наследования, так?

— Так.

— Вот, значит, как… — непонятно сказал ДэПроклов. Потом, после молчания, вздохнул: — Эх, Надя, Надя! Чем же ты так Бога огорчила?

— У меня знакомый врач есть, — сказал Витя, — тебе он нужен? Он читал данные экспертизы, может что-нибудь расскажет?

— Кто такой?

— Сергачев некто. Хороший парень.

ДэПроклов вдруг разулыбался:

— Генка?!

— Вроде бы…

— Звони!

Все еще разнеженно улыбаясь, ДэПроклов налил по стаканам, немного выпил, стал успокоенно есть.

Именно Генка Сергачев нужен был сейчас.

Одно из самых «камчатских» воспоминаний о Камчатке было у него связано именно с этим светлоголовым, вообще — очень каким-то светлым, спокойным, спокойно-веселым, уверенным в себе и в жизни, ясно глядящим на мир и на себя в этом мире, наверняка, очень талантливом мужике. Родом он был ленинградец, но породой — камчадал. Он и сам, похоже, мгновенно понял это, попав по распределению на Камчатку — нигде, он даже говорил об этом, не будет ему так укладисто душой, он понял, как здесь — среди этой природы, среди этих простых, ясных, знающих свою цену людей, в этом воздухе — как бы это сказать, воздухе все еще первооткрывательства, первопроходчества, которым очень естественно было преисполнено все вокруг, и им все здесь дышали.

Он вписался в Камчатку в первую же секунду пребывания на ней. И ничуть ДэПроклов не удивился, когда Витюша сказал о Генке: «хороший парень» — просто, без нажима, как о качестве человека сказал: «Хороший парень».

Тут и еще одно корыстное присутствовало ощущение: оскорбительно было ДэПроклову видеть Камчатку оскорбленной, униженной и порабощенной, и ДэПроклов жаждал избавиться от этого оскорбляющего, и унижающего, и порабощающего его чувства — и тут только Сергачев мог сказать свое слово.

На кромке острова Беринга, в сумерках, чуть повыше верхней линии прибоя, которую обозначил в этот час Великий Тихий Океан, они сидели тогда с Генкой Сергачевым, разувшись, бутылочка разведенного спирта присутствовала рядом, взрезанная банка каспийских килек, пара кусков черного хлеба, экспроприированных у больных местной больницы (Сергачев, кажется, инспектировал здешнюю обитель скорби и печалей), но не об том речь! Речь о том, как хорошо, как молча и глубокомысленно они сидели, глядя на Великий Океан, перекидываясь время от времени пустяковыми какими-то словами, но ни на секунду не забывая при этом, что сидят они именно на берегу Великого Океана, и такая — Господи Боже! — такая свобода была в них, такой Покой, такая Воля, что не хотелось подниматься отсюда никогда, да и зачем?

— Шесть секунд! — бодро и обрадованно воскликнул Генка, едва услышав голос ДэПроклова, — Витюша сказал, что тебе нужны результаты вскрытия? Попробую добыть. Если, конечно, архив на месте. Готовь бутылку, а кильки (видишь, я помню) у меня завсегда есть.

Он появился через полчаса, и ДэПроклов с удовольствием удостоверился, что Сергачев — такой же, как и прежде: ясное оживление, веселие и бодрость воцарились в номере, когда он вошел. Даже и дышать стало легче. И даже Витюша, сумрачно озабоченный да и, видимо, просто усталый после ночного дежурства, заулыбался, пожимая руку старому своему знакомому.

— Держи! Читай! — Сергачев кинул на стол уже довольно ветхую, тощую картонную папочку. — Беллетристика, правда, не для слабонервных. Я так и не понял, какого хрена тебе это нужно?

ДэПроклова вдруг жестоко закоробило: он представил себе это чтение (и все, что написано, он знал, будет написано о Наде!) и рука его, уже было готовая взять папку, сама собой отдернулась.

— Нет, уж брат Сергачев, для тебя это дело обычное, а я — человек слабый. Меня интересует единственное: вены на руках. Глянь, ваши потрошители не проглядели следы от шприца. Мне кажется, там должно быть про это. Если, конечно, не проглядели.

Сергачев посмотрел на него внимательно и недоуменно.

— Понимаешь, — сказал Виктор. — Эта женщина и Димка… ну, в общем, ты понимаешь. И у нас очень сильные подозрения, что Надя не сама ушла.

— Ну с вами не соскучишься! — не к месту рассмеялся Сергачев и взял папку.

Очень привычным жестом перелистал странички и вдруг с изумлением воззрился на ДэПроклова:

— Есть!

Затем опять перелистал странички, почитал в нескольких местах, недоуменно и пораженно хмыкнул:

— Ну, пинкертоны! (Я имею в виду наши пинкертоны…) Не заметить таких вещей! Диагноз: алкогольная интоксикация, а алкоголь — только в крови, в желудке — ни грамма! Это что же, Дима, выходит?.. Ей, ты думаешь, впрыснули спирт?

— Думаю.

— Чисто технически это ведь только с добровольного согласия можно проделать, или…

— Вот именно, что «или», — сказал Виктор. — Ты не обратил внимание, кстати, на гематомы на запястьях.

И они замолчали надолго.

— Что ж ты собираешься теперь делать? — осторожно спросил Виктор.

— Что делать? Искать. И мы-то с тобой, кажется, наверняка знаем, кого искать. Все-таки я попробую перепроверить. Чтобы лишнего греха на душу не взять… А теперь не пора ли нам, Геннадий батькович, выпить за встречу? Доставай свои знаменитые «каспийские кильки!» (где ты их только добываешь? В России я что-то давненько не видел такой экзотики.)

Он сознательно, хотя и не без усилия, сменил и тональность и тему. Он не хотел услышать вопрос о том, как именно он будет «перепроверять». Ему уже и сейчас было тошнехонько от ответа на этот вопрос.

К удивлению ДэПроклова телефон в Москве откликнулся.

— Валериана Валериановича, будьте любезны… — с необычайной вежливостью попросил он. Слышимость была великолепной.

— Одну секундочку, — точно с такой же вежливостью отозвался милейший женский голосок. — Переключаю.

Что-то щелкнуло, однако затем послышался не занудный баритон серенького, а все тот же женский голосок, однако теперь записанный на автоответчик и с еще большей, чем только что, любезностью попросивший сообщить все, что ни пожелает абонент, именно ему, автоответчику, с непременной гарантией, что все сообщенное будет в течение получаса известно Валериану Валериановичу, спасибо, говорите.

— Добрый день, Валериан Валерианович, добрый-добрый! В эфире небезызвестный вам журналист, который находится в командировке на Камчатке по небезызвестному вам заданию государственной важности. Нашего общего знакомого я со стопроцентной гарантией определил. Проблема, однако, в том, что он отсюда слинял. Дабы определить, где он сейчас, ай вонт ту мит виз сериоз мен оф Петропавловск-Камчатский, виз самые что ни на есть сериоз мен. Я задам им только один-единственный вопрос. Затем мне придется, наверняка, отправиться либо на Кавказ, либо на юг незалежней Украины, в связи с чем, возможно, возникнут проблемы материального свойства, поскольку авиационный овес нынче невозможно дорог, так что уж, будьте любезны, либо телеграфом, либо через местные, преданные вам кадры решите этот вопрос. Мой телефон в гостинице «Авача» (ДэПроклов поглядел на аппарат и продиктовал). За сим примите мои уверения в моем необыкновенном вами восхищении, а также и пожелания вам больших успехов как на производственной ниве, так и в личной жизни. Форфэл, май дженерал! — и ДэПроклов с облегчением положил трубку.

И чего это я так изгилялся, с удивлением подумал он. И сам же ответил: «А затем, что надеюсь, наверное, что Валериан-серенький обидится и не станет отвечать на столь ерническое мое послание. Только не обидится он, не надейся. Он же сам сказал, что не привык никогда никому ничего прощать. Ему Игорек сейчас важнее всяческих пустяковых обид. После Игорька он, возможно, вспомнит и обо мне и об этом моем издевательстве. Ну, и хрен с ним!»

1 ... 115 116 117 118 119 120 121 122 123 ... 128
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Стрельба по бегущему оленю - Геннадий Головин бесплатно.

Оставить комментарий