Твоё имя после дождя - Виктория Альварес

И хотя Эйлиш ни разу не произнесла это вслух, все, кто видел ее уходящей с Оливером, знали, что больше никогда ее здесь не увидят.

Эпилог

К счастью, дилижанс оставил их в пяти минутах ходьбы от порта. Лайнел попрощался с Мораном и погрузился в многоцветное людское море, направлявшееся в сторону набережной. Несмотря на то, что было уже почти девять вечера, место было очень оживленным. На каждом углу стояли зажженные фонари, из окон пабов вырывались теплые оранжевые отблески каминов. Дерзкая луна, словно посмеиваясь, прогуливалась по переполненному звездами небу. Бурча себе под нос, молодой человек пробрался между двумя группами моряков, отодвинул в сторону уличного торговца, толкающего тележку с яблоками, и, наконец, нашел то, что искал: судно под названием «Боадицея»[1].

Отдав матросам распоряжения по поводу багажа, она стояла посреди деревянного трапа, ведущего на корабль. Задумавшись или скорее загрустив о чем-то, даже не заметила, как к ней подошел Лайнел, пока он не заговорил.

— Не делайте такое лицо, я уверен, что вы очень скоро вернетесь в Ирландию. Думаю, у вас еще осталось множество дел на острове. И у князя тоже.

Мисс Стирлинг повернулась к нему. На ней было то же пальто из темного бархата, в котором она прибыла в Маор Кладейш, та же шляпа с серо-черными перьями и те же черные ботинки на высоком каблуке.

— Надо же, мистер Леннокс? — она лучезарно улыбнулась. — Даже не знаю почему, но я вовсе не удивлена вашим появлением.

— Какой же я джентльмен, если не разделю с вами последние минуты на острове? — спросил, подходя еще ближе Лайнел. — Особенно после того, что с нами произошло и объединивших нас интимных моментов «связанных, как же иначе, с достойным сожаления актом прелюбодеяния», как сказал наш приятель судья Дрисколл.

Услышав его слова, она рассмеялась. Лайнел самодовольно наблюдал, как проходящие мимо пассажиры «Боадицеи» оборачивались на девушку, а один даже споткнулся об перекладины трапа.

— Воистину достойным сожаления, — кокетливо согласилась мисс Стирлинг. — Надеюсь, мой поступок не показался вам слишком предосудительным. Полагаю, этот олух-ретроград был готов поверить во что угодно, что представляет женщин в дурном свете, не задавая лишних вопросов. Хотя мне было неприятно участвовать во всем этом.

— Вы прощены. Всегда и до тех пор, когда я буду уверен, что вы будете следовать версии о том, что между нами было, если кто-то спросит об этом.

Она не ответила, но слегка наклонила голову так, что Лайнел увидел в этом жесте скорее надежду, чем согласие. Они сошли на пристань, чтобы спокойно поговорить и не мешать остальным пассажирам, пока не поступит объявление об отплытии. Лайнел рассказал ей про похороны Рианнон и передал слова Морана о бумажной волоките, связанной с оформлением документов о передаче собственности на Маор Кладейш.

— Так что, как видите, — заключил он, разводя руками, — в итоге все закончилось наилучшим образом для вас. Ваши намерения воплотились в жизнь.

— Я предупреждала об этом, мистер Леннокс. Предупреждала о том, что я приехала в Ирландию не для того, чтобы бороться за то, что желают другие, а чтобы заполучить это... хотя на этот раз все заняло немного больше времени, чем предполагалось.

«Кажется, мне следует научиться думать точно также», — подумал Лайнел, не сводя глаз с девушки. Он хотел запомнить каждую черточку ее лица; мазки, которыми художник написал бы ее портрет; картографию Плеяд, украшавших ее щеки, четыре на правой и три слева, черных, как ее глаза и волосы. У него сжалось сердце при мысли о том, что, возможно, это их последняя встреча.

«Однажды вы все-таки влюбитесь, — сказал ему когда-то Рос Уиверн, — и когда это произойдет, вы обнаружите в себе способности творить такие глупости, что сразу вспомните мои слова».

— Получается, — продолжил он, заставляя себя говорить непринужденно, — вы должны быть благодарны мистеру Деланси. Ничего из этого не случилось бы, не реши он убить мистера Арчера. Жаль только, что его modus operandi ((сокр. M.O.) — латинская фраза, которая обычно переводится как «образ действия» — прим.ред.) оказался слишком жесток.

— Слишком не элегантным, — поправила его мисс Стирлинг. — Я могу вынести жестокость, но не пошлость.

— Чтобы сделали вы на его месте? — улыбнувшись, поинтересовался Лайнел

Мисс Стирлинг задумалась, постукивая указательным пальцем по губам и наблюдая, как последние пассажиры поднимаются на борт «Боадицеи».

— Если бы мне надо было избавиться от одного из них, я воспользовалась бы ядом или даже наркотиком. В общем, каким-нибудь галлюциногенным веществом, действующим на нервную систему и заставляющую забыть кто они и где находятся.

— И чего бы вы этим добились? Оба остались бы живы. Худшее, что могло бы с ними случиться — подвернуть лодыжку, блуждая по Маор Кладейш.

— Вы сами сказали: «блуждая по Маор Кладейш». И вы прекрасно знаете, что земли, на которых стоит замок, испещрен опасными местами, не говоря уже об утесе. Идеальное убийство существует, просто оно должно быть достаточно элегантным и не выходить из-под вашего контроля. А чтобы никто вас не заподозрил, вам достаточно лишь поместить человека в подходящие для смерти условия.

— Что ж, рад узнать из первых уст как будет действовать Маргарет Элизабет Стирлинг, если возникнет необходимость. К счастью, мы оба знаем, что на самом деле вы невинны, словно нежная голубка. В противном случае, я не принял бы из ваших рук ни чашки чая из страха, что вы покончите со мной в стиле Борджиа.

Девушка еле заметно усмехнулась. В этот момент гудок «Боадицеи» возвестил готовности к отплытию, и у мисс Стирлинг хватило времени лишь наклониться к Лайнелу, опершись на его плечо, и поцеловать его в щеку совсем рядом с губами.

— Думаю, когда мы встретимся вновь, у вас будет ко мне множество вопросов, — прошептала она прямо ему в лицо. — И уверяю вас, что я отвечу на них с превеликим удовольствием.

Ее близость, хоть и мимолетная, оказалась столь упоительной, что Лайнел даже не обратил внимания на боль от давления на рану. Он держал ее руки в своих, пока один из членов экипажа не предупредил, что через минуту трап уберут, и девушке пришлось попрощаться и взойти на борт корабля.

Дым, изрыгаемый трубами парохода черными пятнами, покрыл безупречно голубое небо. Лайнел еще долго стоял у причала, наблюдая, как мисс Стирлинг идет по палубе и, надеясь, что она обернется, чтобы взглянуть на него в последний раз, и чувствовал невероятное разочарование от того, что она и не думала этого делать. «Она уходит, — с растущим волнением подумал он. — Она уходит, и я не знаю когда смогу вновь ее увидеть».

Передвижения торговцев яблоками, наемных экипажей и носильщиков, снующих туда-сюда по пристани вслед за пассажирами, вернули Лайнела к действительности. Он развернулся спиной к кораблю и направился туда, где сошел с дилижанса, на котором приехал из Киркёрлинга. Он собирался войти в один из пабов, как вдруг в голове возникла идея, сначала очень неясная, но постепенно приобретшая все более четкие очертания… Лайнел остановился посреди дороги как громом пораженный.

Он дотронулся правой рукой до плеча. Он все еще чувствовал боль и был уверен, что рана снова открылась, пачкая кровью бинты, которые он до сих пор менял каждое утро. Тот жест со стороны мисс Стирлинг показался ему неким предупреждением быть осторожным, чтобы с ним снова не случилось ничего, подобного происшествию в Долине Цариц, о котором он столько раз рассказывал… Но ведь он никогда не говорил ей, что ему попали в плечо, а только то, что пуля попала в грудь, почти растерзав его сердце.