Иномиры (сборник) - Александр Казанцев

— Да, все наши несчастные друзья заслуживают места в памяти и сердцах людей, которые должны узнать о них. А Кочетков, тот долго был непроницаем даже для меня, телепата, и раскрылся только в деле как человек долга, раскрылся, когда вдруг поседел, не в силах прийти тебе на помощь… Преклоняюсь перед ним! А вот Лена оказалась для меня непредсказуемой. Никак не ожидал такого ее выступления в подземном зале. Все это я пытаюсь передать в своих записках. Не знаю, конечно, что получится.

— Вот видишь, даже ты сомневаешься. А каково мне? Как я напишу о моих друзьях, чтобы читатель увидел в них живых людей, и даже знакомых… Это мне не по силам, и, увы, я складываю оружие. Достаточно того, что напишешь ты. Правда-правда!

И Оля с Альсино поменялись ролями.

— Ты не права, — уговаривал он. — Ты должна своими воспоминаниями осветить память погибших Юры, дяди Джо, лорда, Иецуке…

Оля задумалась.

— Я выйду в сад. Там такое солнце проглянуло! А ты?

— Я подожду тебя.

— Только очень жди! — задорно крикнула Оля и исчезла.

Альсино, отложив электронный карандаш, задумался. Она ушла на какую-нибудь минутку, а как же отпустить ее с найном в другое измерение? Какие неожиданности поджидают ее там?

Но Оля быстро вернулась, оживленная, радостная, словно светясь изнутри.

— Я зарядилась праной, как ты меня учил. Это замечательно! Теперь я буду тебя учить, как ею заряжаться.

Альсино улыбнулся.

Оля, понизив голос, сказала:

— А я все придумала!

— Что еще родилось в твоей головке?

— Может быть, не в головке, а в сердечке?

— Так что же в сердечке?

Оля приняла важный вид и процитировала:

— «Сделал все, что мог. Больше сделает могущий».

— Кто же этот могущий?

— Тот, кто способен написать вторую, десятую, двадцатую книгу! Понимаешь?… Ему будет достаточно выслушать меня… А я… я вернусь. Только очень жди! Правда-правда!…

— Я дождусь, — твердо заверил Альсино. — Но я должен все время видеть перед собой тебя, твой образ. У мамы есть чудесный аппарат. Мы воспользуемся им.

И он провел Олю в одну из комнат, где попросил сесть, как это делают фотографы.

Оля послушно опустилась на круглый табурет и ощутила, что ее освещают, как бы ощупывают какие-то лучи.

— Готово! — объявил Альсино. — Теперь посмотрим, что у нас получилось.

Они вместе вошли в смежную маленькую каморку, вроде той, где фотографы-любители проявляют свои пленки.

Там стояла незнакомая Оле аппаратура.

Альсино откинул на столе легкую крышку какого-то прибора, и Оля ахнула, увидев под нею свое изображение.

Это была она, совершенно такая, какой видела себя каждый день, скажем когда причесывалась.

Альсино любовно взял в руки Олину статуэтку.

— Таким образом, мы ни на минуту не расстанемся с тобой, пока я буду ждать твоего возвращения.

— От полнолуния до полнолуния… — тихо произнесла Оля.

— Какой чудовищно долгий лунный месяц!

— Раньше мне не удастся все сделать для публикации твоих записок.

— Ну, теперь дело за немногим. Я бы захватила с собой и твое изображение, и еще что-нибудь, чтобы удивить всех дома. Но ведь нельзя найна загружать багажом. Лишь бы меня с рукописью взял, в этом-то я не сомневаюсь. Правда-правда!

Но Оля ошиблась.

Общение Альсино с найном было не простым и его едва ли можно было назвать разговором.

Мохнатик, уткнувший голову в колени, вскочил при появлении Альсино, приветливо «улыбаясь», как он это умел делать. Но сразу насторожился, чуть склонив голову набок, чувствуя, что Альсино что-то хочет передать ему. И внимательно всматривался в его лицо.

Альсино пытался внушить Мохнатику, что надо перенести «беленькую» — такой была в представлении найна Оля — в мир, куда он наведывался за сладкой корой белых деревьев, которые порой растут из одного корня, как растопыренные пальцы.

При упоминании об Оле в сознании Альсино прозвучал восторженный возглас Мохнатика:

— «Ах!»

Но когда тот усвоил, что «беленькую» надо унести в другой мир и ее здесь не будет, он воспротивился, и в его мысленном возгласе прозвучал досадный упрек:

— «Эх!»

Альсино старался добиться от найна согласия, но слышал тот же протестующий упрек. Тогда он догадался внушить ему вопрос:

— Хочешь, чтобы «беленькая» гуляла здесь с тобой?

— Ах! — последовал восхищенный ответ.

Но как объяснить найну, что Оля вернется сюда с ним же и он снова сможет гулять с нею в саду?

Альсино вошел в дом, вернулся и передал найну статуэтку Оли, недавно сделанную специальным аппаратом.

Удивлению и восторгу найна не было границ.

Он осторожно и радостно взял в руки статуэтку, словно она была живой Олей, разглядывал и нежно гладил ее волосатой рукой.

Альсино повел его в глубь сада, где по капризу природы из одного корня росли сразу пять белых стволов, напоминающих березки. За ними бережно ухаживала Моэла, пестуя вместе с лучшими своими цветами.

Он дал понять найну, чтобы тот положил статуэтку у корней пятерки, и повел его обратно в дом, где угостил сладкими кореньями, похожими на те, что растут в иномире, приготовленными для найна Моэлой и Олей. Тот с удовольствием съел их, смешно причмокивая губами и выжидательно смотря на Альсино.

Альсино снова повел найна в любимый уголок материнского сада и внушил ему, чтобы тот взял статуэтку.

Вместе они в другом углу сада нашли поджидавшую их Олю.

Альсино показал на нее, потом на статуэтку и снова на Олю.

Наин никак не мог понять, что от него требуется. Тогда Оля по-детски потянулась к нему, чтобы он взял ее на руки.

Наин, расставшись со статуэткой, радостно подхватил Олю. Она почувствовала прикосновение его шелковистой, остро пахнущей шерсти и попросилась обратно на землю. Наин послушно отпустил ее.

Альсино указал в сторону пяти деревьев, внушая найну, что он должен перенести Олю к таким же пяти березкам в мире, куда найны проникают, чтобы полакомиться сладкой корой, которую он только что ел. А потом, когда Альсино скажет ему, вернуться за нею.

И первобытное существо с зачатками разума — кто бы мог подумать — усвоило этот своеобразный наглядный урок!

Сознание, что Оля снова будет здесь, когда он принесет ее из мира сладких деревьев, пробудило в Мохнатике простодушную радость, и он выразил ее, по своему обыкновению, в прыжках и танце, который Оля называла «журавлиным».

— Вот теперь наш замысел может удаться, — сказал Альсино. — Мохнатик все понял. Я внушу ему, как попасть в нужное место. Ведь домик Моэлы совсем недалеко от вашей дачи, только в другом измерении, — с улыбкой закончил он.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});